Удобная позиция, с которой можно диктовать условия. Если же вдруг Новгород не станет воевать против Олега, а ограничится одной лишь демонстрацией силы, князь будет вынужден пятиться, опасаясь за тыл. Ливонцы в это время успеют уйти в свои земли, уводя в полон княгиню Богуславу. А там наследника можно воспитать в нужном духе, наследницу выдать замуж, как следует, и, глядишь, прощай гордое изборское княжество, здравствуй, земля новгородская.

– Капитан! – прикрикнул Лис. – Ну, ты идешь или куда?

– Иду, – кивнул я, резко выходя из состояния задумчивости. – Значит, так: сейчас разворачиваем баньеры, пусть Вегденбург на них полюбуется. Позаботься о том, чтобы твои ребята отбили у ливонцев охоту чересчур усердствовать, а дальше я, пожалуй, сделаю вылазку. Пусть им окончательно тошно станет.

– Рискованно, – вздохнул Лис.

– Понятное дело, рискованно. Но ты же меня поддержишь?

– Я-то поддержу, начальство не поддержит. Так что не забудь потом упомянуть в докладе, как геройски прорубился к великому магистру Ливонского ордена единственно с целью взять у него интервью и узнать мнение по поводу состоявшейся в Новгороде тусовки.

– Лис!

– А что Лис, что Лис?! Я уже ушел!

Работа на боевой галерее кипела вовсю. Насколько можно было судить, многие лучники за последние минуты заработали уже куда больше годового содержания и продолжали класть золотые и серебряные монеты на свой банковский счет. По мере сил с ними состязались местные стрелки, также нанося заметный урон атакующим, хотя и с меньшей виртуозностью, чем знаменитые венедские гвардейцы.

– Похоже, они попятились. – Я указал рукой на изрядно поредевший строй кнехтов, пытающийся укрыться за щитами от губительных стрел, летящих с башни. – Во всяком случае, запал у них уже пропал.

– Запал – пропал! Да ты у нас стихотворец, – не в тему продекламировал Лис.

– Потом! Смотри, видишь во-он ту группу всадников? Если я не ошибаюсь, там сам магистр. Можешь ссадить их с коней?

– Запросто! – гордо заявил Лис, слюнявя палец и поднимая его вверх, чтобы лучше почувствовать ветер. – На коней заявки не было, поэтому, так и быть, займусь сам.

Я хотел еще что-то сказать, но вдруг чье-то массивное тело рухнуло на меня, сбив с ног.

– О черт! – Хозяин тела стремительно вскочил на ноги, подбирая выпавший самострел. – Вот же сучий сын! – Он развернулся к бойнице, возле которой стоял я, и выпустил вниз стрелу. Высунувший было голову из-за высокого щита арбалетчик рухнул наземь, закрывая руками лицо.

– Ропша, ты ранен? – крикнул один из изборцев.

Арбалетный болт, пробив висевший за спиной повольничьего ватажника щит и кольчугу, торчал у него в плече.

– Пустое! – яростно сверкая глазами, процедил Хват. – До тела не достал.

Он вновь заложил стрелу в самострел. Я мысленно представил себе траекторию полета торчавшего в плече моего товарища болта и с необычайной ясностью понял, что, не окажись Ропша на его пути, эта зловредная деревяшка вошла бы мне куда-нибудь между височной впадиной и носом.

– Спасибо тебе, дружище! – кинул я, хватаясь за древко, пробившее щит моего спасителя.

– Пустое! – еще раз крикнул он, поворачивая ко мне искаженное лютой яростью лицо. – Даст Бог, еще сочтемся.

Со стороны леса вновь раздались гулкие звуки рога.

– Я же приказал не трубить! – нахмурился я.

– Это не наши, – прислушавшись, покачал головой Ефимий из Ольшаницы, стоявший рядом с луком в руках. – Это князь Олег с дружиной.

Рога трубили под Изборском и в эту ночь, а утром перед глазами ливонцев предстало многотысячное воинство земли русской, пришедшее навести порядок в своих пределах. Такого поворота событий седой волк Конрад фон Вегденбург никак не ожидал. И, видимо, именно поэтому парламентер, приближавшийся к башне детинца, ступал медленно, словно втайне надеясь, что страшное марево развеется и под стенами Изборска не будет великой армии, ждущей у выбитых ворот посада заветного сигнала, чтобы положить в сыру землю потрепанную шайку «слуг Господних». Но марево не исчезало. Дойдя наконец до башни, парламентер с неохотой постучал в ворота и развел руки, демонстрируя изготовившимся за стенами защитникам, что он безоружен.

– Что надо? – донеслось до него из зарешеченного окошка, открывшегося в воротной калитке.

– Мой господин, великий магистр Ливонского рыцарского ордена, Конрад фон Вегденбург, желает знать…

– Где сидит фазан, – прокомментировал услышанное стоявший рядом со мной Лис.

– …Верно ли, что в замке находятся шверинские рыцари Вальтер фон Ингваринген и Лис фон Венедин?

– Ну, дык!.. – Лис поправил несуществующую бабочку под подбородком. – Ясный пень! – С ролью «рыцаря фон Венедина» мой друг справлялся, прямо скажем, слабовато.

– Я, Вальтер фон Ингваринген, слушаю тебя, – как можно грознее рявкнул я из-за ворот.

Удовлетворенный этим ответом парламентер склонил голову и продолжил далее:

– Мой господин, благородный магистр фон Вегденбург, желал бы вступить в переговоры с посланцами графа Шверинского, с которым у нас, как вам достоверно известно, уже который год союз, по поводу заключения почетного мира и оставления под гарантию нашей безопасности Изборска на выгодных для вас условиях.

Мы с Лисом переглянулись.

– А шо, – Лис толкнул меня локтем в бок, – мне Шверинский еще за последний месяц денег торчит.

– Ладно, – махнул рукой я, – поиграем. Я, Вальтер фон Ингваринген, говорю вам, что пришел сюда как союзник князя Изборского, а также воеводы новгородского и всех тех, кто с ним, как-то: князь Киевский, князь Туровский и прочие. И ни о каких переговорах без участия оных не может быть и речи.

Посланец в скорбном молчании выслушал эту весть и произнес, выдавливая из себя каждое последующее слово:

– В таком случае великий магистр Конрад фон Вегденбург уполномочил меня заявить, что он и все, кто стоит под его рукой, согласно традициям рыцарства, желают сдаться вам и просят принять их под свою защиту. А также назвать сумму и условия выкупа.

Мы ехали мимо неприступных стен Изборска, с интересом наблюдая изменения, случившиеся в местном ландшафте за прошедшую ночь. То есть нет, с ландшафтом все было в порядке, лес не стронулся с места, и высокий холм, на котором возвышался Изборский кремль, не провалился под землю, но теперь его окрестности украшало множество ям в пояс глубиной, возле которых аккуратно лежали длинные, остро отточенные колья. Можно было бы подумать, что, готовясь к осаде крепости, наши войска решили обезопасить свои позиции несколькими рядами волчьих ям, но в одном месте эти колья уже были использованы, не оставляя ни малейшего сомнения в их назначении.

Пятьдесят кнехтов послал Конрад фон Вегденбург расправиться с лесными трубачами. Большая их часть нашла конец среди чащобных буреломов и болотных трясин. Те же, кто выжил, красовались теперь на кольях, наводя ужас на ливонцев. Это было то, что видели с утра они и не видели мы. То, что подвигло великого магистра сдаться, ища спасения от страшной участи.

– Ну, каковы мошенники! – возмущался скачущий рядом Лис. – Блин, обвели, шо бублик дырку! Теперь, значит, нам разбираться с князем Олегом, а они, мать их за ногу, в плену по рыцарским традициям. Чик-трак, я в домике.

Я ехал молча, вспоминая знакомство с фон Вегденбургом. Тогда я еще только начинал свое восхождение к ступеням трона графа Шверинского, доказывая мечом, что лучшей кандидатуры на должность начальника охраны ее сиятельства не может и быть. Граф Генрих все никак не мог прийти к этой мысли, а потому безо всякого зазрения совести посылал меня в самые глухие углы, где его недреманное око находило политическую выгоду Шверина. На это раз его указующий перст направил меня в сырую, как тюремный каземат, Эстляндию на помощь завязшему в распрях с местным населением Ливонскому ордену.