В этих условиях единственной отрадой несчастного Курбского стали книги. "И утешающи ми ся в книжных делех и разумы высочайших древних мужей прохождах", — признавался Курбский в одном из своих посланий. Чтобы читать в подлинниках древнеримских писателей, он за короткое время выучил латынь. Отправляя около 1579 г. Ивану Грозному третье свое послание, Курбский приложил к нему текст второго послания, который не смог отправить ранее, а также сделанный им перевод двух глав из сочинения Марка Туллия Цицерона "Paradoxa ad M. Brutum"[17]. В этих главах, указывает Курбский царю, премудрый Цицерон дал ответ "к недругом своим, яже укаряще его изогнанцом и изменником, тому подобно, яко твое величество нас, убогихъ, не могуще воздержати лютости твоего гонения, стреляюще нас издалѣча стрелами огненными сикованции (т.е. угроз) твоея туне и всуе".
Уже в первом своем послании Андрею Курбскому Иван Грозный обращается к нему как к "крестопреступнику честнаго и животворящаго креста господня, и губителю хрестиянскому, и ко вра-гомъ християнскимъ слагателю (т.е. к христианским врагам примкнувшему), отступшему божественнаго иконнаго поклонения и поправшесу вся священная повелѣния, и святые храмы разорившему, осквернившему и поправшему священныя сосуды и образы, яко Исавръ, Гноетезный, Арменинъ, и симъ всимъ соединителю...". "Но ради привременныя славы, и самолюбия, и сладости мира сего, — укоряет далее царь боярина-изменника, — свое благочестие душевное со крестиянскою вѣрою и з закономъ попралъ еси...". Таким образом, Иван Грозный стремился представить измену Курбского как отступничество от христианской веры и попрание канонов Священного писания. Царь уподобляет бывшего своего воеводу византийскому императору-иконоборцу Льву Исавру и другим еретикам, замечая при этом, что Курбский их всех в себе соединил. Данная оценка Курбского не может быть признана соответствующей реалиям.
Конкретные факты жизнедеятельности Андрея Курбского в Литве, а также содержание его сочинений свидетельствуют о том, что он не только никогда не предавал христианской православной веры, но и был ее активным защитником.
По мнению Курбского, всякая ересь губительна для государства. Эту мысль он высказывал в послании старцу Вассиану Муромцеву, написанном в начале 60-х гг. XVI в., т.е. до его бегства в Литву. "Возведем мысленное око на восток и посмотрим разумным видением: где Индея и Ефиопия? — вопрошал Курбский. — Где Египет и Ливия и Александрия, страны великия и преславныя, многою верою ко Христу древле усвоенныя? Где Сирия, древле боголюбивая? Где Палестина, земля священная, от нея же Христос по плоти и вси пророцы, апостали?... Где Констянтин град преславныи, он же бысть яко око вселеннеи благочестием? Где новопроси явшия по благоверии Серби и Болгары и их власти высокия и грады преизобильныя? Не вси сия преславныя и преименитыя царства в прежних летах единодушно правую веру держаще, и ныне грех деля многих безбожными властели обладаны, от нихъ же верныя люди беспрестани прелыцаеми, и томими, и на различныя прелести от правоверия отводими... И паки обратим зрительное души к западным странам и посмотрим опасне мыслию: где Рим державный, в немже Петра апостола наместники, древний папа пожиша? Где Италия, от самых апостол благоверием украшена?... Возрим днесь мысленно: где сия вся? Не вси ли в различныя ереси разлияшася?"
Мысль о губительности ереси для государств была распространенной в русском общественном сознании со времен падения Византии. Андрей Курбский в приведенном отрывке воспроизводил своими словами сказанное Максимом Греком в его сочинении "Второе слово на богоборца пса Моамефа". В литературных трудах, написанных уже в Литве, Курбский продолжал развивать данную мысль. Он писал здесь уже о том, что могущество и благополучие государств прямо зависят от распространенности в них знания Священного писания и от процветания философских наук.
Имение Андрея Курбского в Миляновичах (близ Ковеля) превратилось в настоящий центр православной духовной культуры в Литве. Курбский перевез сюда значительную часть своей довольно большой по тем временам библиотеки. Он собрал вокруг себя своих единомышленников, знатоков древних языков и организовал с ними перевод на церковно-славянский язык важнейших богословских произведений. Одновременно через свои послания Курбский развернул критику католицизма и протестанства. Он выступил и против унии католической и православной церквей. Критике этой унии и был посвящен его компилятивный труд "История Флорентийского собора". Одно из его посланий, сохранившееся под названием "Цедула князя Андрея Курбского до князя воеводы Киевского", показывает, что он резко критиковал и такую форму отступничества от истинного христианства, как арианство.
По мнению Курбского, ослабление христианской веры и распространение ереси опасно прежде всего тем, что порождает у людей безжалостность и равнодушие к своему народу и отечеству. Эти странные свойства он в избытке замечал у польских и литовских аристократов, с которыми довелось ему общаться после бегства из России. В "Истории о великом князе Московском" беглый русский боярин делает следующий вывод из своего знакомства с польско-литовской аристократической средой: "А издавна ли тые народы и тые люди нерадивии и немилосердыи такъ зѣло о ихъ языцѣ и о своих сродных? Но воистинну не издавна, но новой: первие в них обретахусь мужие храбры и чюйны (т.е. радящие) о своем отечествѣ. Но что нынъ таково есть и чего ради имъ таковая приключишася? Заисте, того ради: егда бѣша о вѣрѣ христианской и въ церковныхъ догмѣтехъ утверженны и в дѣлехъ житейскихъ мернѣ и воздержнѣ хранящеся, тогда яко едины человѣцы наилепшие во всѣхъ пребывающе, себя и отечество броняще (курсив наш. — В. Т.). Внегда же путь Господень оставили и вѣру церковную отринули, многаго ради преизлишняго покоя, и возлюбивша же и ринушася во пространный и широкий путь, сирѣчь въ пропасть ереси люторские и других различных сектъ, паче же пребогатѣйшие ихъ властели на сие непреподобие дерзнуша, — тогда от того имъ приключишася".
Именно как отступление от православия, попрание Христовых заповедей трактовал Андрей Курбский злодеяния Ивана Грозного. ?"Християнский, речешь, царь? — гневно обращается он в адрес своего бывшего царя в произведении "Сказание о великом князе Московском". — И еще православный, — отвещаю ти: християновъ губилъ и от православныхъ человѣков рожденыхъ и сосущихъ мла-денцовъ не пощадилъ!... Реку ти паки: поправши заповеди Христа своего и отвергшися законоположения евангелского, егда не явствено обѣщался диаволу и ангеломъ его, собравши воинъство полковъ дияволскихъ и учинивший над ними стратилаты окояных своихъ лоскателѣй, и ведый волю царя небесного, произвел дѣломъ всю волю сатанинскую, показующе лютость неслыханную, никогда же бывшую в Русии, над церковью живаго Бога?"
Обвиняя друг друга в предательстве православной христианской веры, Иван Грозный и Андрей Курбский демонстрировали тем самым, как это ни странно, одинаковый стиль политического мышления: оба видели в государственной деятельности прежде всего соблюдение Христовых заповедей.
Подобно Ивану Грозному, Андрей Курбский трактовал верховную государственную власть как дар Бога. Россия для него не простое государство, но — "Святорусская империя". "...Вся земля наша Руская от края до края, яко пшеница чиста, верою Божию обретается", — писал он в послании Вассиану Муромцеву. Русский царь, в понимании Курбского, это прежде всего праведный судия. По его словам, цари и князья на Руси "во православной вере от древних родов и поднесь от Превышняго помазуются на правление суда".
Представляя государственную власть как дар божий, Курбский вместе с тем отмечал, что носители ее не исполняют в действительности предназначенного им Богом. Вместо того, чтобы вершить праведный суд, они творят произвол, "неслыханные смерти и муки на доброхотных своих умыслиша". Эти слова Андрея Курбского о носителях государственной власти вообще, без указания их конкретных имен, содержатся в его послании старцу Вассиану Муромцеву, написанном в начале 60-х гг. XVI в. Князь повторит их позднее, в первом своем послании Ивану IV, датируемом 1564 г. "Почто, царю, — обратится беглый князь к его величеству,— силных во Израили побил еси, и воевод, от Бога данных ти на враги твоя, различными смертьми расторглъ еси, и побѣдоносную святую кровь ихъ во церквах Божиих пролиялъ еси, и мученическими кровьми праги церковные обагрил еси, и на доброхотных твоих и душу за тя полагающих неслыханные от века муки, и смерти, и гоненья умыслил еси..." (курсив наш. — В. Т.).
