Рабочие, с которыми имеют дело социалисты, во-первых, уж вовсе не настолько обнищали, как утверждалось в "Коммунистическом манифесте", во-вторых, далеко еще не освободились от предрассудков и слабостей и потому не способны ни к политическому господству, ни к повышению производительности труда и хозяйства.
Призывая к пересмотру, ревизии теории марксизма, к его открытой критике, Бернштейн доказывал, что социализм вообще не может быть научным. Наука имеет целью познание существующего, а социализм является идеалом, выражающим интересы рабочего движения, представления рабочего класса о будущем, к которому он стремится. Этот идеал опирается на научные достижения, но он неизбежно содержит элементы утопизма, поскольку будущее еще не существует и потому не может быть предметом научного исследования: "Фундаментом всякой истинной науки служит опыт, вырабатывающийся совокупным знанием. Социализм же есть учение о будущем общественном строе, почему ему и недоступен наиболее характерный элемент строгой научности".
Вслед за итальянским марксистом Антонио Лабриолой Бернштейн предлагал переименовать научный социализм в "критический социализм", поскольку идеалы социализма обосновываются критикой капиталистического общества, а содержание этих идеалов само подлежит критике и пересмотру в связи с развитием социальных наук. "Свободная критика, — писал Бернштейн, — одно из основных условий научного познания".
Ссылаясь на Прудона, который в письме к Марксу предостерегал от опасности догматизма, связанной со стремлением построить научную теорию социализма, Бернштейн утверждал, что наука всегда должна быть открыта для замены устаревших положений и пополнения новыми знаниями, соответствующими современной реальности; на этой основе должны уточняться и идеологические постулаты. Социализм нуждается в науке об обществе как теоретическом путеводителе; социализм опирается на научное знание, но исключает "законченность", неизменность и догматичность.
С этих позиций Бернштейн подверг существенному пересмотру теоретические положения марксизма о классовой сущности и роли государства и права, о революции и реформе, о диктатуре пролетариата и сломе буржуазного государства.
Классовую борьбу Бернштейн рассматривал, как одну из сторон исторического процесса, наряду с которой существует возможность сотрудничества классов во имя общего национального дела. Государство, по его мнению, тоже представляет собой не только классовую организацию, но и аппарат для управления страной. Поэтому социал-демократическая партия, выражая интересы рабочего класса, должна принимать участие в деятельности современного ей государства, участвуя в преобразовании общества посредством демократических и экономических реформ.
Почти одновременно с публикацией произведений Бернштейна французский социалист Александр Мильеран в 1899 г. согласился занять пост министра торговли и промышленности в правительстве Вальдека-Руссо (военным министром правительства был палач Коммуны генерал Галифе). Мильеран заявлял, что стал министром для спасения республики, для пропаганды социализма и для проведения реформ в интересах рабочих. Санкционированные правительством расправы полиции с забастовщиками окончательно скомпрометировали Мильерана; в конце концов он был исключен из французской социалистической партии.
Произведения Бернштейна, реформистские настроения ряда других социал-демократов, "казус Мильерана" остро поставили перед партиями II Интернационала вопрос об актуальности ряда марксистских положений, особенно идей революции, диктатуры пролетариата, способах замены капитализма социализмом. В 90-е гг. участились ссылки на Лассаля тех социал-демократов, в чьих глазах его авторитет был равен авторитету Маркса. Переиздаются сочинения Лассаля (наиболее полное издание предпринял Бернштейн). Остро встал вопрос о революции и реформе, о классовой или нравственной, социальной сущности государства.
Долгое время главной опорой революционного марксизма во II Интернационале была делегация социал-демократической партии Германии. На ряде съездов этой партии в самой Германии резко критиковались оппортунизм, реформизм и ревизионизм Бернштейна.
Карл Каутский (1854—1938), один из лидеров германской социал-демократии и II Интернационала, автор многочисленных произведений, посвященных пропаганде марксизма, опубликовал книгу "Бернштейн и социал-демократическая программа. Антикритика", в которой отвергал высказывания Бернштейна против некоторых марксистских идей, писал о неизбежности социалистической революции, возражал против призывов превратить Социал-демократическую партию в партию социальных реформ. При сохранении капитализма, уверял Каутский, реформы временны, частичны, носят поверхностный характер и в конечном счете только содействуют накоплению социальных противоречий, обострению классовых антагонизмов и борьбы, ведущей к преобразованию общества в целом.
Кроме того, рассуждал Каутский, без признания социализма как цели само существование Социал-демократической партии лишается смысла.
Основатели и вожди германской социал-демократии ("эйзенахцы") Август Бебель (1840—1913) и Вильгельм Либкнехт (1826— 1900), защищая марксизм от критики, отстаивали основные положения революционной теории, но отмечали практическую сложность сочетания борьбы против капитализма за социализм и борьбы за реформы, улучшающие положение рабочего класса при капитализме. "Рабочие признают в нашей партии свое политическое представительство, — говорил Бебель на съезде партии, — так как они видят, что уже теперь по мере сил мы стремимся к тому, чтобы поднять и улучшить их положение, поскольку это возможно на почве существующего буржуазного общества".
Лучшим средством "поддержать огонь воодушевления в массах" Бебель считал признание и провозглашение социализма конечной целью борьбы социал-демократии и рабочего класса, но в то же время замечал: "Если мы станем отодвигать нашу прекрасную цель в туманную даль и постоянно подчеркивать, что только будущие поколения ее достигнут, тогда с полным правом масса от нас разбежится".
В том же духе высказывался Либкнехт, призывавший социал-демократию уже в настоящем добиваться "преобразований в социалистическом смысле", не бездействуя в ожидании "спелых плодов социальной революции". Социализм, по его мнению, будет завоеван не в парламенте, а в уличных боях. Однако, утверждал Либкнехт, "существующее государство врастает в будущее совершенно так же, как будущее уже заключено в существующем".
Революционных марксистов, критиковавших реформизм Бернштейна, но не присоединившихся к большевикам, последние называли центристами. Основание для такого наименования давало и то, что Каутский, Адлер и другие социал-демократы этого направления называли себя "марксистским центром".
Установление политической власти рабочего класса центристы связывали с высоким уровнем развития капитализма, при котором рабочий класс составит большинство населения. Поэтому целью политической борьбы социал-демократии они считали приобретение большинства в парламенте и превращение парламента в господина над правительством. Каутский полагал, что существующий буржуазный аппарат управления не может быть в одночасье заменен чисто пролетарским управлением; поэтому пролетарская революция поначалу (на период перехода) создаст коалиционное правительство.
К центристам относился и Георгий Валентинович Плеханов (1856—1918) — один из основателей Российской социал-демократической рабочей партии, видный теоретик марксизма. Плеханов, как и многие другие марксисты, считал социалистическую революцию возможной на той стадии развития капитализма, когда материальное производство достигнет высокого уровня и пролетариат составит бóльшую часть населения.
Вначале Плеханов полагал, что власть пролетариата будет осуществляться посредством прямого народного законодательства; потом он от этой мысли отказался. Много шума вызвало заявление Плеханова на II съезде РСДРП об относительности демократических принципов, которые могут (и должны) быть ограничены ради успеха революции. "Революционный пролетариат, — говорил Плеханов, — мог бы ограничить политические права высших классов подобно тому, как высшие классы ограничивали когда-то его политические права... Если бы в порыве революционного энтузиазма народ выбрал очень хороший парламент... то нам следовало бы стремиться сделать его Долгим парламентом; а если бы выборы оказались неудачными, то нам нужно было бы стараться разогнать его не через два года, а если можно, то через две недели". Однако такие суждения для Плеханова являются, скорее, исключением, чем правилом; он был сторонником социализма, введенного не по принуждению, а по решению и с согласия большинства народа.
