Война оказалась для Франции неудачной (несмотря на то, что союзниками в новом конфликте в Европе у французов выступили Австрия и Россия): в Канаде после первых успехов последовали неудачи (англичане смогли взять Луисбург и осадили Квебек), в Индии был потерян Шандернагор, в Европе пруссаки разбили мусье при Росбахе.

К 1759 году положение Франции было просто катастрофическим — их колонии находились под угрозой захвата, англичане всерьез нацелились на Гваделупу и Мартинику — «сахарные острова Вест-Индии», которые приносили Франции 2/3 всего дохода. Бюджет, составленный в 1758 году министром финансов Силуэтом, утверждал, что доходов собрано на 286 миллионов ливров, а расходов предвидится на 503 миллиона ливров, и это при том, что европейские банкирские дома повсеместно отказывали французам в займах!

В этой ситуации новый министр иностранных дел Франции — Этьен-Франсуа де Шуазель, герцог д'Амбуаз и граф Стэнвилль, решил поднять на щит старую идею — десант в Англию.

Согласно планам французского маршала Бель-Иля было решено собрать между Булонью и Амблетьез порядка 50 тысяч солдат и перебросить их в Англию на 2500 новопостроенных плоскодонных лодках. Идея была утверждена на Королевском Совете, и лодки даже начали строить, но вскоре от этого отказались, так как постройка такого количества скорлупок заняла бы много времени[91], однако строительство их было продолжено в портах Сен-Мало, Гавр, Нант, Булонь, Морле и Лориан[92].

Взамен этого решили разделить операцию на две фазы. Первая — 24–25 тысяч человек под командованием герцога д'Эгильона должны были быть собраны в Бретани, сесть на войсковые транспорты и под конвоем 35–40 линейных кораблей отплыть из Бреста к Фёрт-оф-Клайд (Шотландия), где осуществить высадку войск. Очень надеялись на помощь якобитов, которые в 1745-м поставили Британию на грань поражения.

Уже 19 февраля в Адмиралтействе под началом адмирала Джорджа Энсона прошло совещание, посвященное возможному вторжению на острова. На встрече присутствовали премьер-министр Уильям Питт и Томас Пэллем-Холлс, первый герцог Ньюкасл, лидер вигов. В первую очередь решили направить эскадру к Гибралтару с задачей помешать французам перевести корабли со Средиземного моря в Брест. 14 апреля из Портсмута адмирал Эдвард Боскауэн (14 линкоров и 2 фрегата) отплыл в Левант. 16 мая он соединился с отрядом вице-адмирала Бродерика и начал блокаду Тулона.

В Ла-Манше начали блокаду Дюнкерка (коммодор Уильям Бойз) и расположили в Даунсе крейсерские силы для перехвата возможного выхода корсаров Тюро и слежения за Гавром (кэптен Перси Брэтт). Третий отряд (6 линкоров, кэптен Родней, с 19 мая — контр-адмирал) базировался на Спитхед около острова Уайт, и должен был использоваться в качестве резерва, который могли перебросить как к Бресту, так и к Па-де-Кале. Все эти отряды имели в составе в основном 50-пушечники, немного 60-пушечников, а также фрегаты. В Плимуте был сосредоточен отряд вице-адмирала Харди (на 29 апреля — 7 линкоров и 2 фрегата).

9 мая на совещании правительства Питт сообщил о подготовке вторжения Людовиком XV. В частности отмечалось, что по данным шпионов французский корпус во Фландрии под командованием Субиза переориентирован на Остенде для участия в высадке в Англии, а также — что 30 тысяч солдат находятся на расстоянии одного суточного перехода от Бреста и готовы погрузиться на корабли и суда для десанта в Ирландии. Премьер-министр Ньюкасл был напуган размахом приготовлений французов, однако Питт в ответ заявил: «Это несерьезно». Ограничились лишь тем, что перебросили войска на остров Уайт и подготовили целый транспортный флот для перевозки войск в любое угрожаемое место.

24 мая Питт выступил в Парламенте и предоставил бюджет на 1759 год. По данным правительства нужна была экстраординарная сумма — 13 миллионов фунтов стерлингов! Парламентарии, напуганные тем, что враг уже у ворот и вот-вот начнется высадка, почти единогласно проголосовали за такие траты. На флот было выделено 3 120 000 фунтов стерлингов, и еще 1 000 000 на погашение его долгов. По состоянию на 30 мая в Англии были развернуты 24 батальона и 12 эскадронов (18000 штыков и 1800 сабель), в Ирландии — 11 батальонов и 21 эскадрон (8000 штыков и 3000 сабель), в Шотландии — 6 батальонов и 4 эскадрона (4500 штыков и 700 сабель). Кроме того — повсеместно были сформированы полки милиции и ополчения.

12 мая в Торбэй прибыл адмирал Хок, который поднял флаг на 90-пушечном «Рамиллиес». Его задачей была блокада Бреста. 16-го к нему прибыл Харди с 6 линкорами и силы Хока теперь составляли 12 кораблей и 1 фрегат. 21 мая — уже с 23 линкорами — Хок вышел в море и подошел к Уэссану. На разведку к Бресту был отправлен новенький[93] 32-пушечный фрегат «Минерва», к Лориану и островам Кардиналов (недалеко от Нанта) были высланы куттеры. Крейсирование Флота Канала у Уэссана продолжалось до 6 июня, далее корабли проследовали в Торбэй пополнить запасы провизии и экипажи. 1 корабль и 2 фрегата были отосланы к Нанту. 9-го Хок поднял сигнал выйти в море, но погода испортилась, 11 июня разразился сильный шторм, флагман Харди 74-пушечный «Хироу» получил повреждения и на буксире 60-пушечного «Монтегю» (кэптен Харви) был отправлен в ремонт. Шторм продолжался, и на следующий день весь флот Хока вернулся на свою стоянку в Торбэй, в море был оставлен только коммодор Дафф с 50-пушечным «Рочестер» и 2 фрегатами. 6 июня его фрегаты приблизились к заливу Камарэ и насчитали там 18 линкоров, 2 фрегата и 20 малых судов.

17-го Хок снова вышел в море. Через четыре дня он был у Бреста. Соединившийся с ним Дафф информировал, что согласно показаниям пленных у французов готовятся к выходу в море три 80-пушечника, пять 74-пушечников, четыре 70-пушечника, семь 64-пушечников. Что касается флагмана — 80-пушечного «Солей Руаяль» — он заканчивает чистку днища и не сегодня-завтра будет готов присоединиться к остальному флоту. Однако, по мнению Даффа, сложившемуся после опросов пленных, французы испытывали ужасные проблемы с комплектованием экипажей и вряд ли будут готовы выйти в море в ближайшее время.

Надо сказать, что Дафф не ошибался. Отвлечемся немного от блокады Бреста Хоком и объясним читателю, в чем тут дело. Итак, знакомьтесь — Николя Берьер, граф Ферьер, сын генерального прокурора и девицы д'Арнуле де Лошфонтэн. В начале карьеры — адвокат. Потом — следователь при Парижском парламенте (cinquieme chambre des enquetes du Parlement de Pahs). С 1747 no 1751 — начальник Парижской полиции. По воспоминаниям современников — груб, высокомерен, заносчив, чванлив (настоящий работник органов!). Наиболее важным нововведением Берьера на посту начальника Парижской полиции было создание так называемого бюро безопасности, призванного стать центром тотальной слежки за всеми «подозрительными». Чиновники бюро разворачивали широкую сеть шпионажа, осуществляемого полицейскими агентами («мушардами»); всячески поощрялось добровольное доносительство подданных друг на друга.

Причину недостаточно обеспеченной безопасности в Париже Берьер видел в массовом бродяжничестве, а методом борьбы с последним считал жесточайшие штрафы. Парламент обвинил Берьера в злоупотреблениях штрафами, «которые он налагал без милосердия».

Стремясь освободиться от обвинений, Берьер увидел выход в массовых арестах бродяг и нищих. Когда в числе арестованных стали все чаще оказываться представители вполне добропорядочных фамилий, недовольство Берьером стало всеобщим. Народ Парижа грозил физической расправой «главному полицейскому» города. Парламент, разряжая обстановку, распорядился арестовать чинов полиции, непосредственно виновных в злоупотреблениях. Тем временем король освободил Берьера от должности, назначив его хранителем печати.