Они вернулись к основанию холма, где Миднайт расчистила небольшую прогалину и устроила на ней лежаки из ветвей кустарника. Когда Келемвор и Адон подошли ближе, Миднайт произнесла, — “Я умираю с голоду! Где пшеничные лепешки?”

“В моей седельной сумке”, — ответил Келемвор, указывая на нее.

Миднайт протянула руку к его сумке и заглянула внутрь. Затем она перевернула ее, на землю выпало всего несколько крошек.

“Это точно моя?”, — нахмурился Келемвор. “В ней должен лежать кинжал, теплый плащ и перчатки, мешок с провизией и несколько дюжин лепешек”.

“Думаю, твоя”, — отозвалась Миднайт. Схватив другую сумку, она также тщательно вытряхнула ее. На земле оказалась скрижаль и зеркальце Адона. Больше ничего.

“Нас ограбили!” — ахнул Адон. Его плащ, еда и утварь бесследно пропали.

Встревожившись, Миднайт схватила свою сумку и начала методично перерывать ее. “Кинжал, книга, плащ…вроде все на месте”.

Трое друзей в течение минуты молча созерцали свой лагерь, мысль о том, что кто-то ограбил их, никак не могла улечься у них в голове. Наконец, Адон поднял скрижаль и крепко обнял ее.

“По крайней мере, она осталась у нас”, — произнес он, убирая ее назад в сумку. Хотя на миг ему стало жаль своих вещей, но он был так рад, что скрижаль осталась у них, что чувствовал себя почти счастливым.

Келемвор чувствовал себя не столь прекрасно. “Если мне не удастся кого-нибудь поймать, то сегодняшней ночью придется голодать”, — произнес он. “Адон, ты пока можешь разводить костер”. Вытащив из мешочка, болтавшегося у него на груди, кусочек кремня и огниво, он перекинул их жрецу.

Миднайт согласно кивнула и собрав свои вещи, сложила их подле Адона. “Неподалеку отсюда я видела ореховое дерево”. Чародейка встала с места и отряхнулась. “Адон, присмотри за тем, что эти ворюги оставили нам”, — произнесла Миднайт, углубляясь в лес.

“Не волнуйся”, — заверил ее Адон. “Присмотрю”.

“Да уж постарайся”, — буркнул Келемвор, направляясь в лес, в сторону противоположную от Миднайт. Хотя он и не поделился этим с остальными, воин надеялся отыскать следы вора.

Час спустя, Келемвор вернулся с горсткой зловеще выглядевших орехов, которые он с гордостью назвал едой. Стемнело слишком быстро и ему не удалось обнаружить каких-либо следов. Даже засев неподалеку от тропы, все, что воин смог расслышать, было лишь уханье филина.

Миднайт сидела подле костра, вскрывая толстую скорлупу орехов своим кинжалом. В ее подоле лежала кучка высохших орехов, выглядевших столь же аппетитно, как и песок. Адон успел набрать сучьев и с помощью своей булавы поломал их на небольшие чурбачки, годные для костра.

“Ничего?” — спросил жрец, явно разочарованный. Он уже успел отведать один из орехов и надеялся, что Келемвор принесет на ужин что-нибудь посущественнее.

“Куча мяса”, — ответил Келемвор. “Правда, резвится себе далеко отсюда”. Схватив свою сумку, он заглянул внутрь, искренне надеясь, что вор упустил хоть небольшой кусочек лепешки. Не считая нескольких крошек, сумка была абсолютно пустой. Келемвор вздохнул и решил убрать свои оставшиеся вещи, прежде чем они успеют также загадочно исчезнуть. “Отдай мне мой кремень и огниво”, — попросил он Адона.

“Они в твоей сумке”, — ответил жрец, подбрасывая палку в костер.

“Здесь пусто”, — произнес Келемвор, переворачивая сумку.

“Посмотри получше”, — буркнул Адон, раздраженный тем, что остался без ужина. “Я положил их туда с полчаса назад”.

У Келемвора екнуло сердце. “Вор вернулся”.

Миднайт схватила свою сумку. Пусто. Она повернулась к Адону. “Ты, ослиная башка, моя книга пропала!”

“Ты вроде как должен был присмотреть…” Келемвор оборвал себя на полуфразе, пытаясь подавить нараставшую в нем ярость. Гнев не поможет вернуть им их вещи. “Ладно, забудь. Тот, кто смог обчистить сумки у тебя под носом, явно не обычный вор”.

Миднайт искренне удивившись, посмотрела на Келемвора. “Нет, ты точно не Келемвор Лайонсбэйн!” Подобная снисходительность совсем была на него не похожа. Спокойное поведение воина настолько смутило ее, что она едва не забыла о своей злости. Однако, все же она чувствовала себя не в своей тарелке — без своей книги она чувствовала себя абсолютно беспомощной.

Адон не обращал на них никакого внимания. Взяв сумку со скрижалью, он перекинул ее через плечо. Чувствовал он себя, по меньшей мере, глупо, позволив вору уйти во второй раз, но пока скрижаль была у них, он старался не унывать.

Хотя Келемвору и удалось укротить свой гнев, он не собирался так просто отступать. Он подошел к краю лагеря и внимательно обследовал прилегающий кустарник. После нескольких минут поисков, он все-таки наткнулся на несколько крошек от пшеничной лепешки. Подозвав своих спутников, он поделился с ними своей находкой.

Миднайт тотчас бросилась в лес, не обращая внимания на производимый ею шум. Келемвор и Адон едва успели перехватить ее.

“Не так быстро”, — остановил ее воин, опустив руку на плечо.

“У нас нет времени!” — возразила она. “Моя книга все еще у вора!”

“Сегодня ночью ему далеко не уйти”, — ответил Келемвор. “Но если он услышит наше приближение, то можно считать, что для нас он потерян”.

“Почему ты думаешь, что он боится темноты?” — резко бросила Миднайт, вырываясь из хватки Келемвора.

“Тихо, нам нужно прочесать прилегающую территорию”, — приказал Адон, беря контроль над ситуацией в свои руки. Он знал, что Келемвор был прав насчет соблюдения тишины, но также он понимал, что им вряд ли удастся напасть на след вора по нескольким пшеничным крошкам. “Чтобы определить, куда направился вор, нам нужны еще улики”.

Миднайт вздохнула и подчинилась. Десять минут спустя она нашла на земле комочек серы. Это был один из компонентов для ее заклинаний, что она хранила в своей сумке.

“Немного”, — заметил Адон, рассматривая комочек, — “Но это все, что у нас есть”. Он провел мысленную линию от того места, где Келемвор нашел крошки до того места, где Миднайт обнаружила серу. Она уходила от лагеря под углом в девяносто градусов от направления, в котором собирались двинуться Келемвор и Миднайт первоначально. “Я бы сказал, что он где-то здесь неподалеку. Нам лучше двигаться как можно тише”.

Троица начала прокладывать свой путь через темный лес. Несколько раз под их ногами предательски хрустели сухие ветки, а один раз Адон споткнулся и после “мягкого” приземления не смог сдержать стон. Тем не менее, они быстро привыкли к темноте, и стали двигаться гораздо тише.

Вскоре впереди замаячили отблески лагерного костра. Друзья замедлили шаг и неторопливо подползли к краю лесной прогалины.

В кружке, вокруг костра, ютилось две дюжины халфлингов, в основном это были женщины и дети. Они были облачены в такие же простые хлопковые накидки, что и мертвые халфлинги из деревни. Одна из старших женщин, с помощью кинжала Келемвора, разрезала пшеничные лепешки на крошечные кусочки. Над огнем готовились три сочных кролика, каждого из которых было достаточно, чтобы накормить целый лагерь.

Несколько детишек ютилось под навесом, сделанным из теплого плаща Келемвора, а один из стариков пил вино, словно из бурдюка цедя его из большого пальца одной из перчаток Келемвора. Хотя лагерь и не выглядел столь жизнерадостно, но в нем не чувствовалось и уныния. Халфлинги, несмотря на суровые условия, продолжали свою жизнь, и Келемвор невольно восхитился твердости их характера.

Адон подал воину знак обойти лагерь слева, а Миднайт — справа. Показав на себя, он пояснил, что останется здесь.

Келемвор последовал его совету, но сделав несколько шагов, наступил на сухую ветку. Она тревожно хрустнула. Халфлинги повернулись на звук, и все взрослые похватались за лежавшие рядом палки, служившие им в качестве оружия.

Воин пожал плечами и вышел на прогалину. “Не бойтесь”, — мягко произнес, держа пустые руки так, чтобы их можно было увидеть в отблеске костра.

Старшая женщина бросила на Келемвора взгляд, полный испуга и изумления. Остальные отступили назад, выставив перед собой оружие и перекликаясь на собственном языке. Дети тотчас расплакались и попрятались за старших.