Мог бы Жуков подать голос. Мог бы в своих мемуарах написать: давайте, братцы, всем миром решение проблемы найдем! Мог бы и Константин Симонов о фронтовиках вспомнить. Но не было у него интереса к войне. Он делал карьеру, служил власти, зашибал свои премии и миллионы, писал не то, что народу надо, а то, что требовала власть.

Между тем проблему розыска награжденных легко можно было решить. Можно было выпустить книгу с перечнем всех награжденных, которых ждали награды, на манер телефонной: Иванов Пётр Сидорович, рядовой, призван Зубиловским райвоенкоматом в 1941 году — орден Славы III степени. Петров Николай Александрович… И так далее. Вот и все. Ведь Воениздат все равно выпускал горы никому ненужной макулатуры — сочинения всяческих Симоновых, чаковских всех мастей и всяких прочих бондаревых, стаднюков и пикулей. А этого как раз и не надо было делать. Вместо всех этих героических сочинений, вместо книг о выдуманных героях надо было печатать книги с именами настоящих героев. Пусть каждый себя в списке найдет и объявится. Пусть мать, жена, брат и сын найдут в списке родного человека и получат за погибшего солдатский орденок. Но стаднюки-пикули кричали истошными голосами: никто не забыт! Ничто не забыто! И под этот вопль верой и правдой служили режиму, который не признавал своих долгов перед народом.

Мне скажут: да что это ты к Жукову привязался! Не один же лентяй Жуков в Министерстве обороны был. Их вон сколько после Жукова сменилось и в Министерстве обороны, и в Генеральном штабе. И все — бездельники. Все эти огарковы, Куликовы, лосики и ахромеевы, гречки и Грачевы так и не удосужились вспомнить о возвращении долгов. Отчего же, спросят, ты остальных не трогаешь? Да оттого, что никто не утверждает, будто бы они уважали фронтовиков. Оттого, что памятники им пока не возводят и к лику святых не пытаются причислить.

А Жукова объявили кандидатом в Святые Георгии. Про Жукова рассказывают, что он ласков с солдатом был. А я отвечаю: нет, был Жуков таким же заевшимся военным бюрократом, как все его предшественники и последователи.

Только хуже.

Может, просто времени не хватило выдать ордена фронтовикам? Пятидесяти лет? Шестидесяти? Семидесяти? Может, бюджет поджимал? А кто их и когда в бюджете ограничивал?

Как же назвать всех руководителей Министерства обороны, всех этих Василевских и булганиных, Жуковых и Малиновских, Устиновых и Грачевых? Вы подскажите: преступники! А я не соглашусь. Вот как раз у преступников и принято возвращать долги. Это вековая и нерушимая традиция уголовного мира России. Того, кто не вернул долг, вяжут и кладут в проход между нар, а потом прыгают на него по очереди с верхнего яруса. Это простой и надежный способ быстро переломать ребра и раздробить грудную клетку. Такой подход — образец справедливости и неукоснительного выполнения принятых решений.

Жуков не вернул долги фронтовикам, но назвать его преступником мы не имеем права. Если назовем Жукова преступником, то незаслуженно оскорбим советских карманников, домушников, скокарей, медвежатников и мокрушников.

Да что там ордена! Вот после войны возвращаются домой воины-освободители. В то время большинство населения страны составляли деревенские жители. Солдат возвращается с войны в родной колхоз, и у него отбирают все документы. Паспорт мужику иметь не положено. Раз ты крестьянин, значит, не являешься гражданином своей страны, паспорт тебе не дают, чтоб из колхоза не убежал. И вот солдат-победитель, который кормит страну, оказывается лишенным всех прав. Даже самолетом ему летать не положено: кто его в самолет без паспорта пустит? Самолетом можно было возить собак. Я лично видел, как в советском самолете Ан-24 везли крысу. Ее в клетку посадили и везли. А воин-освободитель, получается, в некоторых своих правах был ниже собаки. На собаку породистую надо было иметь паспорт, а мужику породистому паспорт не полагался. И денег в колхозах не платили. Повторю еще сто раз: величие страны определяется не ракетами и не спутниками, не перекрытым Енисеем и даже не балетом «Лебединое озеро», а величием ее рядовых граждан.

Ну, ладно, пусть Сталин был тираном и людоедом. Но через три года после убийства Сталина к власти пришли Хрущёв и Жуков. Чем они лучше Сталина? Должен был Хрущёв сказать Жукову или Жуков Хрущёву: война была как бы великой, и наша пропаганда называет ее даже «отечественной», так давай сделаем доброе дело — давай воинам-освободителям из числа крестьян выдадим, наконец, паспорта.

И когда советская пропаганда рассказывала нам о том, что Советский Союз выиграл войну, мы усомнимся. В результате этой «победы» народы нашей страны оказались все в том же социалистическом рабстве. И не поверим рассказам о том, что война в какой-то степени была как бы «отечественной». Основная масса населения страны не имела паспортов, потому юридически более ста миллионов людей гражданами своей страны как бы не являлись. Они не могли воевать за отечество, ибо его не имели: это так называемое «отечество» не признавало их своими гражданами и относилось к ним соответствующим образом.

Не поверим и рассказам о так называемой «освободительной миссии Красной Армии». Если хочешь нести свободу людям, освободись сначала сам. Но наши солдаты шли на войну рабами. И вернулись с войны рабами. Вооруженные рабы под конвоем НКВД и под водительством рабовладельцев могли нести окружающим народам только рабство. Его и несли.

Жуков ничего не сделал для освобождения народа. Он об этом и не задумывался. Советская номенклатура была коллективным рабовладельцем. Жуков был таким же членом рабовладельческой ассоциации, как Хрущёв и Брежнев, Русланова и Андропов, Берия, Ежов и Шолохов.

Ладно, пусть солдат-освободитель не имел гражданских прав. Ладно, пусть заработал он ордена-медали, а Родина не удосужилась их ему вручить. Так пусть государство позаботится хотя бы о том, чтобы помнили павших! «Две трети погибших в 1941–1945 годах воинов похоронены как неизвестные.» (Красная звезда. 6 октября 1999 г.)

В захоронениях бойцов и командиров Красной Армии, погибших в войне против Германии, «погребены более 6,5 миллионов человек, из них всего лишь 2,3 миллиона известны пофамильно.» (Там же.)

Сопоставление потерь Красной Армии и вермахта шокирует. В чем же дело? Почему для того, чтобы убить в бою одного немца, надо было положить в землю пять, а то и десять советских солдат?

Причин много. Вот одна, видимо, не самая последняя: у нас солдата после войны воспевали в песнях и возвеличивали в легендах, но на фронте жизнь солдатская не стоила вообще ничего, солдата не уважали живым, а тем более мертвым. В Германии было иначе. Каждый германский офицер, завершив работу, был обязан «убрать рабочее место» — то есть, завершив бой, эвакуировать с поля боя поврежденную боевую технику, вынести раненых и тела убитых. Раненых — в госпиталь. Убитых — в землю. С воинскими почестями.

В Красной Армии эвакуация боевой техники и оружия с полей сражений была поставлена образцово. Понятно, я имею в виду только вторую половину войны. Все, что было брошено в 1941 году, — наш национальный позор. То, что было брошено в 1941 году, создавалось трудом нашего народа два десятка лет. Тех брошенных запасов 1941 года хватило бы на много лет войны до самой победы. Но сейчас мы говорим не о брошенных запасах. Мы говорим о том, что во второй половине войны в Красной Армии эвакуация техники с поля боя была отлично налажена. Был организован сбор брошенного оружия, боеприпасов, стреляных артиллерийских гильз. Сталин установил простой порядок: каждый полк, дивизия, корпус, армия, фронт обязаны сдавать стреляные артиллерийские гильзы. Понятно, не все 100 процентов, но весьма существенную часть из того, что было получено. Не сдал артиллерийские гильзы за прошлую неделю боев — не получишь новых снарядов. А начальникам артиллерийского снабжения всех рангов приказ: подавать боевым подразделениям снаряды только в обмен на стреляные гильзы. Если выдал кому-то снаряды, а стреляных гильз не получил, — пойдешь под трибунал. И сразу установился образцовый порядок.