Тут сказано мягче, но смысл тот же: Жуков решения на проведение артиллерийской контрподготовки не принимал. Это заявление Рокоссовского никто никогда не оспаривал. Рассказ Рокоссовского — не вымысел и не досужие воспоминания. Начальник штаба Центрального фронта генерал-лейтенант М. С. Малинин был обязан вести журнал боевых действий фронта. И он как образцовый штабист такой журнал вел. Сейчас этот журнал доступен исследователям. Все приказы и распоряжения, отдававшиеся на командном пункте фронта, там зафиксированы. Все было именно так, как рассказал Рокоссовский, а не так, как описано в мемуарах Жукова и показано в фильме «Освобождение».

И вот, после выхода в свет цензурированных воспоминаний Рокоссовского, по распоряжению Брежнева и Суслова были начаты съемки фильма «Освобождение». Это даже не фильм, а эпопея (в народе — опупея). Главный замысел опупей — прославить в веках величайшего полководца всех времен и народов товарища Жукова.

Рокоссовский был ознакомлен со сценарием фильма. Он написал письмо режиссеру фильма Юрию Озерову и артисту Михаилу Ульянову, исполнявшему роль Жукова. Сославшись на конкретные документы, Рокоссовский убедительно доказал, что Жуков решения на артиллерийскую контрподготовку не принимал. Но ни Озеров, ни Ульянов принципиальности не проявили. Раздуваемый культ личности Жукова был хорошей номенклатурной кормушкой — вернее, неисчерпаемым корытом. Озеров и Ульянов ринулись к корыту, расталкивая окружающих. Главным для них было угодить Брежневу и Суслову. И они угодили. Вопреки исторической правде, вопреки документам и свидетельствам очевидцев, они показали в фильме мудрого, немного усталого Жукова, который на свой страх и риск, не посоветовавшись со Сталиным, принимает самое драматическое решение в ходе сражения.

Самое интересное во всей этой истории вот что: 5 июля 1943 года, в момент начала грандиозного сражения на Курской дуге Жуков поехал к Соколовскому. Зачем?

В тот момент на Курской дуге решалась судьба страны. Центральный и Воронежский фронты находятся в выступе, который врезался в территорию, занятую противником. Воронежский и Центральный фронты уже охвачены противником с севера, с запада и с юга. Противник взял эти фронты в гигантские клещи, он наносит удар по правому крылу Центрального фронта и по левому крылу Воронежского фронта. Если противник взломает и сокрушит оборону наших войск, то два фронта окажутся в мешке.

Фронты Рокоссовского и Ватутина устояли, остановили противника и сами перешли в наступление. Но 5 июля 1943 года, в момент начала германского наступления, исход сражения не мог предсказать никто. Сражение вполне могло завершиться грандиозным поражением советских войск. И вот великий Жуков резво поскакал из Курского выступа, который мог стать западней. И гремела его сабля по верстовым столбам, как по штакетнику.

А кем был тот самый Соколовский, к которому так спешил непобедимый Жуков?

Генерал-полковник Соколовский Василий Данилович (впоследствии Маршал Советского Союза) в то время командовал Западным фронтом. Как мы помним, 26 августа 1942 года Жуков получил повышение и командование Западным фронтом сдал. У Жукова Западный фронт принял Конев, у Конева — Соколовский. В марте 1943 года Западный фронт под командованием Соколовского (но без Жукова) наконец взял Ржев, Вязьму и Сычёвку. После этого на Западном фронте наступила оперативная пауза — проще говоря, затишье. На Западном фронте без перемен. Летом 1943 года противник по Западному фронту ударов не наносил. Никто Западному фронту не угрожал. Судьба войны в тот момент на Западном фронте не решалась. Судьба войны решалась на Курской дуге, на Центральном и Воронежском фронтах, по флангам которых противник нанес удары колоссальной мощи.

Отчего же в решающий момент войны Жуков рванул с главного направления на второстепенное, на Западный фронт, которому ничто не угрожало? Ответ прост: он рванул туда именно потому, что Западному фронту ничто не угрожало. Жуков спешил на Западный фронт потому, что там все было спокойно.

Но, может быть, на Западном фронте Жукова ждали неотложные дела? Может быть, на Западном фронте надо было решить какие-то важные проблемы, указать Соколовскому на грозящие опасности? Все может быть. Но в этом случае надо так и писать историю: рассказать о тех неотложных делах, которые ждали Жукова вдали от Курской дуги, а о его «выдающейся роли» в Курской битве скромно промолчать.

Как только стало ясно, что на Курской дуге войска Рокоссовского и Ватутина остановили противника, наступление вермахта окончательно захлебнулось, а хребет германским танковым войскам переломан, Жуков снова объявился на Курской дуге.

Сталинград и Курск — это вершины «полководческого мастерства» «величайшего стратега» и «выдающегося военного мыслителя» Жукова. Помимо этого, были и другие битвы, сражения, блистательные стратегические операции. Правда, личный вклад Жукова в их организацию, проведение и успешное завершение был не таким грандиозным, как в Сталинградской битве и Курском сражении.

Слаб человек. Я тоже оказался жертвой советской пропаганды. Я тоже свято верил в то, что Жуков не имел ни одного поражения в войне. Я об этом писал. У своих читателей прошу прощения. Свои слова беру обратно. Стоит только присмотреться к Жукову повнимательнее, и мы увидим безжалостного палача, чья полководческая карьера полна катастроф и провалов.

Практически всю войну Жуков координировал действия нескольких фронтов. С этой работой он просто не справлялся.

В июне 1941 года Жуков координировал действия Юго-Западного и Южного фронтов во встречных сражениях с германскими войсками. В итоге — провал.

Весь 1942 год, с небольшими перерывами, Жуков координировал действия Западного и Калининского фронтов. В итоге — серия провалов под Сычёвкой.

Затем Жуков координировал действия фронтов на Курской дуге. Там стратег в самый критический момент уклонился от принятия важнейшего решения о времени начала операции, снял с себя ответственность и бежал с опасного участка фронта.

В феврале 1944 года Жуков координировал действия фронтов на Правобережной Украине. Результатом был провал. Окруженная вражеская группировка вырвалась из кольца, и Сталин был вынужден отозвать Жукова в Москву, так как Жуков не понимал обстановки и был не способен выполнять возложенные на него обязанности.

Летом 1944 года Жуков координировал действия двух фронтов во Львовско-Сандомирской операции. Здесь снова случился грандиозный провал, и в нем был виноват лично Жуков. Провал был настолько глубоким, а вина Жукова настолько явной, что ему пришлось ее признать.

Мы, имея более чем достаточные для выполнения задачи силы, топтались перед Львовым, а я как координатор действий двух фронтов не использовал эти силы там, где было необходимо, не сманеврировал ими для успеха более быстрого и решительного, чем тот, который был достигнут. (ВИЖ. 1987. № 12. С. 44.)

Сталин несколько раз безуспешно пытался использовать Жукова в качестве координатора действий нескольких фронтов и в итоге был вынужден координировать действия фронтов лично, из Кремля. А Жукова Сталин назначил с понижением — не координировать действия нескольких фронтов, а командовать одним фронтом, Первым Белорусским.

На этом посту Жуков навеки опозорил свое имя тупым, бездарным, преступным проведением Берлинской операции. Штурм Берлина показал, что за четыре года войны Жуков так ничему и не научился. Начало войны — провал. Конец войны — никак не меньший позор и провал в Берлине.

Командир танкового батальона капитан С. Штрик 2 октября 1942 года писал в письме:

Ворвалась наша пехота на окраину Сычёвки и дальше не может сделать ни шагу — до того сильный огонь. Пошли в ход наши «коробки» <…> Бой в городе для танкистов — гроб (ВИЖ. 1995. № 2.)

Не надо быть командиром танкового батальона, чтобы это понимать. Каждый солдат, видевший танки в бою, знал, что бой в городе — смерть для танков. Танки предназначены не для этого. Жуков гнал танки на Сычёвку батальонами, полками, бригадами и корпусами. Но ничего не понял, ничему не научился.