Первым и центральным докладом был доклад Жукова о способах внезапного нападения на противника. Тема второго доклада — «Военно-Воздушные Силы в наступательной операции и в борьбе за господство в воздухе». Докладчик — начальник Главного управления ВВС Красной Армии генерал-лейтенант авиации П. В. Рычагов. Жуков в мемуарах пишет о нем так: «Это было очень содержательное выступление.» (Воспоминания и размышления. С. 191.)

Больше Жуков об этом выступлении ничего не рассказал. Пришлось ждать еще четверть века, пока не развалился Советский Союз и не была опубликована стенограмма совещания. Суть «очень содержательного выступления» Рычагова сводилась к тому, что «лучшим способом поражения авиации на земле является одновременный удар по большому количеству аэродромов возможного базирования авиации противника» (Накануне войны. С. 177).

Еще доклад: «Использование механизированных соединений в современной наступательной операции и ввод механизированного корпуса в прорыв». Докладчик — командующий войсками Западного особого военного округа генерал-полковник танковых войск Д. Г. Павлов. Вот только один фрагмент из его доклада:

Польша перестала существовать через 17 суток. Операция в Бельгии и Голландии закончилась через 15 суток. Операция во Франции, до ее капитуляции, закончилась через 17 суток. Три очень характерные цифры, которые не могут меня не заставить принять их за некое возможное число при расчетах нашей наступательной операции. (Там же. С. 255.)

В те времена по советским уставам полоса обороны дивизии составляла от 8 до 12 километров. Выступающие на совещании единогласно выступают за расширение полосы обороны. Уж слишком высокая плотность войск в обороне получается. Зачем так много войск ставить в оборону, обрекая их на бездеятельность? Дать дивизии полосу обороны в тридцать километров! Дать ей сорок! А высвободившиеся войска бросить в наступление!

Рассматривались и другие возможности: концентрировать все силы на тех направлениях, где мы будем наносить внезапные удары по Германии, а на второстепенных направлениях не обороняться вообще — на тех направлениях надо просто оголять границу! Выступает начальник штаба Ленинградского военного округа генерал-майор П. Г. Понеделин и, ссылаясь на опыт Гражданской войны, призывает смело снимать войска там, где мы наступать не намерены, чтобы сконцентрировать огромные силы там, где будем наступать: «Вы помните, наши руководители не боялись, идя на оголение целых больших пространств с тем, чтобы собрать нужные войска на нужном направлении фронта.» (Там же. С. 321.)

Генерал-майор Понеделин не зря говорил о каких-то безымянных руководителях. В ходе Гражданской войны ради создания ударных группировок весьма смело оголял второстепенные участки фронта Тухачевский. За эту «смелость» Тухачевский поплатился величайшим разгромом. Под Варшавой пан Пилсудский внезапно ударил со стороны фланга, который Тухачевский так смело оголил. Но этот урок ничему не научил некоторых наших полководцев. И вот Понеделин предлагает повторить ошибку Тухачевского, не называя его по имени.

За несколько месяцев до этого совещания завершилась война против Финляндии. Главные силы Красной Армии штурмовали линию Маннергейма на Карельском перешейке, а Понеделин был командиром 139-й стрелковой дивизии и обеспечивал второстепенное направление. И вот он делится своим опытом: «139 сд построила прочную оборону на фронте 30 километров, имея справа открытое пространство в 50 километров и слева 40 километров.» (Там же. С. 323.)

Не надо думать, что все высшие командиры Красной Армии слепо верили в ценность опыта Гражданской войны, когда ради создания наступательных группировок некоторые полуграмотные стратеги вроде Тухачевского оголяли второстепенные участки фронта. Были у нас и толковые полководцы. Против широкого использования старого опыта весьма резко выступал Маршал Советского Союза Семён Михайлович Будённый.

Когда Понеделин сказал о том, что его дивизия доблестно удерживала 30 километров, имея справа и слева оголенные участки границы общей протяженностью 90 километров, Будённый не выдержал и бросил из президиума: «А противник перед вами был?» На это зал ответил дружным хохотом.

Но смеялись не все. Для генерала армии Жукова опыт Гражданской войны был священным. Жуков держался за этот опыт, как слепой держится за стену, и продвигал наверх тех, кто этим опытом дорожил. Через месяц после совещания Жуков стал начальником Генерального штаба. Он не забыл Понеделина, который призывал смело оголять фронт. В своем докладе Жуков требовал собирать для удара гигантскую мощь на узких участках. Повторю еще раз цитату, уже приводившуюся в главе 5: «Всего на площади 30 на 30 км будет сосредоточено 200000 людей, 1500–2000 орудий, масса танков, громадное количество автотранспорта и других средств.» Для того, чтобы это сделать, надо где-то фронт оголять. Молодец Понеделин!

Должность у Понеделина была очень высокая — начальник штаба Ленинградского военного округа, хотя он был еще только генерал-майором. Однако Ленинградскому военному округу в предстоящем сокрушении Германии отводилась второстепенная роль, и Жуков предложил Понеделину должность чуть ниже, зато на главном направлении войны, там, где есть возможность отличиться. Понеделин стал командующим 12-й армией, сосредоточенной во Львовско-Черновицком выступе.

Понеделин действовал так, как требовали интересы нападения: силы — в ударный кулак, а границу оголить!

Результат: в июне 1941 года 12-я армия Понеделина была разбита, как и все советские войска Первого стратегического эшелона. Сам Понеделин попал в плен. После войны его под конвоем привезли в Москву, судили и расстреляли. А Жуков, поставивший Понеделина и его 12-ю армию на границу с Германией и горячо поддержавший идею смелого оголения фронта, остался в стороне и был объявлен героем и величайшем полководцем современности.

Командующий войсками Московского военного округа генерал армии И.В.Тюленев выступил на совещании с докладом «Характер современной оборонительной операции».

Ага! Значит, на совещании все-таки рассматривались вопросы обороны!

Да. Рассматривались. Вот что сказал Тюленев в своем докладе: «Мы не имеем современной обоснованной теории обороны.»

И это чистая правда. Советские стратеги и военные теоретики до декабря 1940 года вопросами обороны не занимались. И после декабря — тоже. Ибо Тюленев тут же и доложил, что такая теория нам не нужна. Будем обороняться, но только в редких случаях, только на отдельных второстепенных направлениях. Цель обороны не в том, чтобы защитить страну от агрессора. Цель другая. Мы будем проводить грандиозные внезапные наступательные операции на территории противника, и для этого требуется собирать огромные силы на узких участках. Чтобы такие силы собрать, мы будем снимать почти все с второстепенных направлений, и вот там, на оголенных направлениях, мы и будем иногда обороняться. Тюленев выразил мысль, с которой никто не спорил:

Оборона будет составной частью общего наступления. Оборона является необходимой формой боевых действий на отдельных второстепенных направлениях в силу экономии общих сил для наступательных действий и изготовления для удара. (Там же. С. 210.)

Готовившееся советское наступление в Европу было задумано как грандиозная стратегическая операция, по своему размаху превосходящая любые операции, которые можно было вести силами крупных воинских формирований — корпусов, армий и даже фронтов. Народный комиссар обороны Маршал Советского Союза Тимошенко в заключительном слове призвал присутствующих иметь в виду «возможность одновременного проведения на театре войны двух, а то и трех наступательных операций различных фронтов с намерением стратегически, как можно шире, потрясти всю обороноспособность противника» (там же. С. 350). Оборона на главных направлениях не предусматривалась даже теоретически. Только на второстепенных.