Утро было тяжёлым, как и колючий снег, оно засыпало десятками трудных вопросов, на которые сложно было найти ответ даже взрослому человеку.
Глава 8. Герой дня
В школу Ванька пришёл злой. Он бегал к дому, где жила тётка Ирка, смотрел в её окна с противными красными занавесками, но позвонить не решился, только разозлился и опоздал. Хорошо ещё, что не математика первая, вроде литература или история… Хотя какая разница!
Глянув расписание на первом этаже, Ванька равнодушно постучался в кабинет литературы. Пожилая Глафира Андреевна разрешила ему войти. Он переступил порог, и на него тотчас, как в прошлый раз, уставились любопытно-ехидные одноклассники, словно одного его и ждали. Ванька не обратил на них внимания и уже собирался сесть на своё место, как вдруг увидел сидящую на третьем ряду Лидию Сергеевну. Она глядела на него, мстительно ухмыляясь, и выжидающе молчала. Класс ёрзал на своих местах от нетерпения, хорошо зная эти минуты затишья перед бурей. Ванька их тоже знал… Раньше бы он расстроился, опустил глаза, а сейчас душу его переполняли чувства раздражения и враждебности. Сейчас он даже очень хотел, чтобы Лидия Сергеевна что-нибудь сказала, пусть скажет, пусть только попробует… И она сказала, как всегда, едко, язвительно:
– Что, Шишкин, не можешь запомнить, когда урок начинается? Почему опоздал?
– Такси долго ловил! – тут же дерзко выпалил Ванька и вызывающе посмотрел на неё.
Лидия Сергеевна опешила. По классу пронеслась волна удивлённого шёпота.
– Хам! – наконец закричала Лидия Сергеевна, побагровев от злости. – Давай дневник!
– У меня его нет!
– Врёшь!
И вдруг Ванька с каким-то злорадным тожеством на лице быстро подошёл к ней и демонстративно вытряхнул на парту содержимое тощего рюкзака. Там оказались только учебник по истории и несколько ручек. От захлестнувшего её возмущения Лидия Сергеевна вскочила с места:
– Шишкин! Ты… ты ещё и к уроку не готов?! Ты ещё и домашнее задание не сделал?!
Бедняга, знала бы она, что он уже три дня его не делал! Три дня не притрагивался к её дробям, ко всем этим глупым домашним заданиям.
– Да я, да я твою мать вызову!
– Вызывайте! – всё с тем же злорадным торжеством разрешил Ванька, а про себя подумал: «Вызывайте, может, она и на вас наорёт!»
– Шишкин, ты у меня попляшешь! Я этого так не оставлю! – угрожающе прошипела Лидия Сергеевна и, взбешённая, быстро направилась к выходу. – Хулиган несчастный! – обернувшись, бросила она уже с порога и хлопнула дверью.
В классе повисла напряжённая пауза.
– Ну ты, Шишкин, псих! – поражённый финалом интересного действия, вдруг радостно заключил Петухов.
– Ага, ненормальный! – покрутил пальцем у виска довольный Трусов.
Ванька презрительно посмотрел на них и молча отправился на своё место.
– Глафира Андреевна, – снимая напряжённое молчание, тут же подняла руку Лена Короткова, – можно я Ване учебник дам?
– Дай, – поспешно разрешила учительница. – Тише, тише, ребята! – прикрикнула она на расшумевшихся пятиклассников и, желая поскорее загладить неприятный инцидент, принялась рассказывать им биографию Пушкина.
Класс постепенно успокоился и стал слушать. Ванька тоже пытался слушать, но Пушкин был далёк от него, далёк и призрачен, как инопланетянин с Марса. Зачем Ваньке его биография?! Вот если бы Глафира Андреевна объяснила, зачем папы бросают мам…
Но она стояла и упорно рассказывала про какую-то няню, которую Пушкин якобы очень любил… Ванька терпел-терпел и наконец не выдержал.
– Откуда вы знаете? – выкрикнул он со своего места.
– Что знаю? – не поняла Глафира Андреевна.
– Что Пушкин няню любил. Вы что, у него спрашивали?
Учительница на мгновенье опешила:
– Так ведь в книжках пишут…
– А может, врут?!
Класс захихикал, зашевелился.
– Шишкин, хватит хулиганить! – пытаясь скрыть растерянность, прикрикнула на него Глафира Андреевна.
Она собиралась прибавить ещё что-то нравоучительное, но не успела – прозвенел звонок.
Смахнув в рюкзак ручки, Ванька живо выбежал в коридор. Почти сразу же за ним выскочил Петухов.
– Что, Шишкин, – язвительно поинтересовался он, – роль дровосека не дали, решил психа сыграть?
Ванька со злостью взглянул на него и вдруг с такой силой отпихнул от себя, что Петухов не удержался на ногах и упал.
– Сам псих, понял!
– Ты у меня ещё получишь! – поднимаясь и отряхиваясь, грозно пообещал ему Сашка, но подойти и ударить не осмелился.
– Шишкин! – поражённо крикнул видевший всё это Трусов. – Ты что, теперь боксом занимаешься?
И, не дожидаясь ответа, он побежал в подробностях рассказывать ребятам интересную новость. По его словам, Петухов аж в конец коридора улетел, так ему Шишкин треснул. Просто боксёр, самый настоящий…
– А может, каратист? – предположил Солдатов.
– Или дзюдоист…
В общем, чего только сегодня о Шишкине не говорили. Ванька презрительно смотрел на одноклассников – дураки, они и есть дураки – и желал поскорее покинуть опостылевшее здание. Поэтому, как только прозвенел звонок с последнего, пятого урока, он с облегчением кинулся в раздевалку. В раздевалке его догнала Царёва.
– Всё, Шишкин, доигрался, – отдышавшись, радостно сообщила она. – Иди, тебя к директору вызывают. Там уже Лидия Сергеевна с Глафирой Андреевной сидят, тебя ждут… Сейчас разбираться будете… – и, собираясь уходить, она заносчиво бросила на прощанье: – Подумаешь, герой дня нашёлся!
У Ваньки, всё это время исподлобья глядевшего на старосту, при последних словах от приятного волнения ёкнуло сердце.
«Герой дня… Не неудачник, не двоечник – ГЕРОЙ!»
Улыбнувшись, Ванька несколько раз повторил про себя новое слово. Что же выходит, он сегодня всех достал?
Он – как Димка!
От этой мысли Ваньке стало одновременно жутко и радостно. Одно омрачало радость: к директору идти было страшно. Надо бы у Димки спросить, как он с ним управляется. А что если не пойти?
Тогда, наверное, директор вызовет папу. Пусть папа придёт и увидит, каким Ванька стал из-за него. Может, даже расстроится. Ваньке всё равно, пусть сам с директором разбирается – обо всём этом он думал, когда уже бежал к знакомому серому дому, отнюдь не к бабушке.
Глава 9. В двух шагах от пропасти
Ванька уже собирался было проскользнуть в подъезд, как вдруг над его головой просвистел большой крепкий снежок.
Он испуганно обернулся и увидел Клычкова.
– Ага! – радостно завопил Димка. – У меня не проскочишь! Ты куда?
– Я… я к тебе, – растерянно ответил Ванька.
Димка покосился на свои окна:
– Пойдём лучше гулять! А то у меня мамка опять праздник устроила! – при этих словах его карие глаза блеснули, но вовсе не весело, а наоборот, грустно. Может, потому, что о весёлых «праздниках» его матери была наслышана вся округа. – Пойдём на площадку.
Ванька кивнул.
До парка, где находилась спортплощадка, мальчишки шли молча, задумчиво разгребая снег ногами, а он всё сыпал и сыпал, попадая за шиворот, налипая на ресницы и брови.
– Знаешь, – вдруг грустно сказал Ванька, часто-часто заморгав снежными ресницами, – а от меня вчера отец ушёл…
– Мой давно ушёл, – как можно равнодушнее ответил Димка. – Ещё бы мать ушла со своим Толиком, тогда б не пришлось по улицам шляться, – и, помолчав немного, он хмуро добавил: – Достали они все, вечно врут!
– Не переживай, я их сегодня тоже всех достал! – неожиданно вспомнив утренние события, улыбнулся Ванька.
Замедлив шаг, Димка с интересом посмотрел на приятеля:
– Как это?
Желая не ударить в грязь лицом перед более опытным товарищем, Ванька во всех красках принялся рассказывать ему и про такси, и про дневник, и про взбешённую Лидию Сергеевну…
– Моя школа! – выслушав его, с весёлой улыбкой заключил Димка. – Дай пять!
Торопливо стянув вязаную варежку, Ванька с гордостью хлопнул друга по протянутой руке и тут же покраснел от удовольствия до кончиков ушей. – А ещё меня к директору вызывали! – прибавил он, как бы между прочим.
