Марков прошел по самым темным и глухим местам парка и возвратился к концу сеанса. Люди выходили из зрительного зала, быстро расходились в разные стороны. Торопились и работники кинотеатра: был последний сеанс.

Вдруг Маркова позвали, голос шел из дальней, еще не закрытой двери. Старшина вошел в зал. Администратор Ольга Степановна указала пальцем в дальний угол: там на полу лежал паренек – ровесник того, что увезла «скорая». Старшина дотронулся рукой до плеча лежавшего:

– Проснись, вставай!

Спавший вздрогнул, поднял голову. Увидев милиционера, тяжело поднялся:

– Извините, уснул.

От него сильно разило спиртным.

– А где это ты выпил?

– С другом.

Старшина вызвал патрульную автомашину, а сам, достав записную книжку, спросил парня:

– Фамилия?

– Ростик Петр.

– Как фамилия друга?

– Кранов Николай. Мы вместе с ним в кино пришли. Но только где он сейчас, ума не приложу.

– Что вы пили?

– Коньяк. Сначала одну бутылку, потом вторую. Николай предложил в кино пойти.

– А где вы коньяк взяли?

– Да у Николая дома.

Подошла машина. Марков, поддерживая шатавшегося из стороны в сторону Ростика, вывел его из кинотеатра, передал экипажу.

– Рапорт напишу, когда приду в отдел.

До конца дежурства оставалось три часа. Марков вдвоем с Кривцом шли по парку. В темной аллее они нагнали едва шедшего человека. Маркову показалось, что он где-то уже видел его. Но где? Вспомнил. В тот вечер, когда был убит Хоревич, видел его в парке тоже пьяным.

– Что же это вы, товарищ, так частенько в рюмку заглядываете?

– Понимаете, с товарищами по случаю отпуска выпили…

– Вы мне такое объяснение еще на прошлой неделе давали. Вам мой совет: пока не поздно, одумайтесь, а то так и до беды недалеко.

– Давай проведем до квартиры, а то в историю какую-нибудь попадет.

Поддерживая мужчину под руки, дошли до подъезда. В этот момент во двор въехала милицейская машина. Шофер открыл дверцу. Марков увидел уже знакомого Петра Ростика. Парень подскочил к мужчине:

– Папа? За что тебя задержали?

– Вот это да! – удивился Марков. – Отец и сын – друзья по несчастью. Идите оба домой, а завтра разберемся, что с вами случилось.

В отделе Марков, сдав оружие, рассказывал о происшествии. Дежурный, немолодой капитан, вспомнил:

– Кстати, Михаил Антонович, звонили из больницы. Сказали, что парень, которому ты «скорую» вызывал, пришел в себя и домой просится. Может, ты по пути заберешь его? Он в твоем районе живет.

– Хорошо, заберу.

– Только не забудь на завтра его с родителями в детскую комнату пригласить.

В больнице Марков взял пришедшего в себя Кранова, посадил в машину, и уже минут через пятнадцать оба входили во двор дома. Молча подошли к двери квартиры, остановились. Парень медлил, надеясь на то, что милиционер уйдет. Но старшина должен был передать Николая в руки родителей, и поэтому сам постучал в дверь. Вскоре в сенях послышались шаги и сонный голос:

– Кто там?

– Папа, это я, открой.

Дверь открылась. Мужчина, увидев милиционера, заволновался:

– Что случилось?!

– Ничего особенного. Сына вашего доставил, так что приглашайте в дом.

– Да, да, входите, пожалуйста, – суетливо предложил хозяин.

Марков, подталкивая Николая, пошел следом. Они оказались в кухне. У дверей, ведущих в комнату, застыл какой-то мужчина.

«Ишь ты, уже оделся», – подумал старшина. Его удивили напряженная поза мужчины, следы тревоги на лице. «Интересно, чего он так стоит, вроде бежать собрался?» – подумал Марков и, повернувшись к хозяину, сказал:

– Ваш сын ночью был задержан в сильной степени алкогольного опьянения и доставлен в больницу.

Отец подошел к сыну и дал ему подзатыльник:

– Ты где это так набрался, стервец?

– Дома выпил и опьянел.

Марков, словно поддерживая отца, спросил:

– А что ты пил?

– Коньяк.

– А где брал?

– Да у нас дома ящик стоит. Решили с Петькой немножко выпить. Только не рассчитали…

Краем глаза Марков видел, как забеспокоился отец. Не показывая виду, продолжал беседу:

– А чей это коньяк, что ты им, как собственным, распоряжаешься?

– Папа принес.

Старшина сделал наивное лицо и повернулся к отцу:

– А для чего вы ящиками коньяк таскаете? Специально хотите сына на пьянство толкнуть?

– Да я… понимаете, мы… вот с братом, – он кивнул на стоявшего у дверей мужчину, – купили. Скоро день рождения, хотели отметить.

Михаил Антонович видел: что-то здесь нечисто. Решил виду не показывать, позже поделиться подозрениями с Ветровым. Поэтому он тут же переменил тему:

– Ну, это ваше дело. Только завтра вместе с сыном зайдите в детскую комнату. С ним там побеседуют.

Люди, живущие на одной улице в частных домах, знают друг о друге все. И охотно рассказывают.

Майскому не составляло труда собрать о цыгане интересующие уголовный розыск сведения. Особенно много узнал со слов соседки, дом которой стоял рядом. В прошлом году какой-то молодой парень ходил по домам и предлагал золотые часы и серьги. Все отказывались, только со Стасевским, видимо, нашел общий язык, так как потом стал часто появляться в доме таксиста.

Продавцом золотых часов и серег мог быть Воронов.

Савич работал в прокуратуре пятнадцать лет. Ему довелось расследовать немало дел. Он хорошо знал, как важно расположить к себе человека, независимо от того, кем тот является – свидетелем, потерпевшим или обвиняемым.

Савич понимал, что соседка Стасевского своими показаниями может существенно продвинуть следствие вперед, и поэтому, готовясь к ее допросу, а также опознанию личности по фотографии, немножко волновался. Ветров, который находился у него, чувствуя настроение друга и ие желая мешать ему, встал:

– Пока ты будешь заниматься с Михеевой, я ознакомлюсь с поступившими сегодня оперативными материалами. Закончишь – позвони. Вместе подумаем.

Минут через пять в кабинет вошла Михеева.

– Я Михеева. Вот повестка.

– Присаживайтесь, пожалуйста, Юлия Ивановна.

Женщина присела на стул, стоявший у стола следователя. После записи ее показаний Савич сказал:

– Юлия Ивановна, я хочу показать вам три фотографии. Посмотрите, не узнаете ли кого?

Михеева склонилась над столом. Затем взяла фотографию Воронова.

– Вот этот хлопец приходил ко мне, да и ко многим моим соседям. Продавал часы и серьги. Говорил, золотые.

– Сколько раз вы видели, как он заходил к Стасевскому?

– Я не считала. Может, пять, может, шесть.

– Не видели, что он приносил Стасевскому?

– Я же говорю, когда пришел ко мне в дом, то предлагал часы и серьги. Я отказалась. Тогда он пошел к Стасевскому и находился у него около часа. Они одного поля ягоды. Только вы не добьетесь от Стасевского ничего.

– Это почему же?

– Тертый он калач. Я это хорошо вижу. Не первый десяток на свете живу. Хорошего человека от плохого могу отличить. Посмотрите, что у него дома. Как во дворце. Машину купил. У него трое детей, работает только он. Посудите сами: разве можно на одну зарплату так жить?

Савич вскоре кончил допрос и попрощался с Михеевой. Позвал Ветрова, дал прочитать показания.

– Судя по всему, Стасевский тоже погрел руки, – предположил Ветров. – Проверю его сам.

Дежурить летом в воскресенье хлопотно. Выезжавшие за город к вечеру возвращаются возбужденными – кто от свежего воздуха, солнца и воды, кто от спиртного. Последних нередко приходится призывать к порядку. Марков и Кривец задержали трех подвыпивших парней, пристававших к пожилому мужчине. Кривец вместе с экипажем патрульной машины повез хулиганов в отдел, а Марков медленно пошел по улице. За долгие годы службы он познакомился со многими жителями района. Вот по противоположной стороне идут пожилые супруги. Они живут во втором подъезде дома № 3. У них три сына. Все самостоятельные парни. Младший перешел в десятый, увлекается спортом. Супруги, увидев Маркова, поздоровались.