Да, он сел на фюзеляж у дороги восточнее хутора Пежнице, что в девяти километрах севернее города Хмельник. Раненый летчик нашел в себе силы посадить поврежденный истребитель. Но здесь еще был враг. К самолету с диким воплем устремились фашистские зенитчики: невдалеке находилась та самая батарея, которая и подбила Жердева. Помчались к самолету и отступавшие по дороге фашисты.

Часа два спустя наши танкисты, гнавшие врага на запад, увидели полуобгоревший краснозвездный истребитель. Неподалеку лежал раздетый почти донага, окровавленный летчик. Бездыханный, весь исколотый штыками.

Ах, Жердев, Жердев! Не суждено было тебе дойти до вражеских границ. А какой был боец, какой летчик!..

Ничем не мог помочь ему Березкин. Тем более что горючее было на исходе.

На третий день выехали на хутор Пежнице посланные командиром авиаторы. Расспросили местных жителей о том, что произошло. Подошел местный ксендз и с горечью, с душевной болью рассказал, как глумились гитлеровцы уже над мертвым советским летчиком. Раздели, сняли с него гимнастерку с орденами, кололи тело штыками. Бросили труп в канаву — и бежали.

Поляки похоронили героя. Потом, 16 января, его останки были перезахоронены в Тарнобжеге на городском кладбище, а со временем прах его перенесли в Сандомир.

…Несколько лет спустя после окончания войны в Ессентуках, на родине Виктора Жердева, показывали снятый фронтовыми операторами документальный кинофильм «В небе Покрышкин». Прослышав об этом, заволновался отец Виктора — Иван Ефимович, засуетилась мать Евдокия Ивановна, заторопились в кино, хотя давненько уже не были там.

Они сидели в зале как завороженные: экран перенес их в ту обстановку, в которой жил и действовал их сын. Стремительно носились в небе самолеты, стучали очереди, гудели моторы. Вот и летчики, техники, механики, мотористы, с которыми бок о бок служил Виктор. Они хорошо знали его, и он знал всех их… А вот Покрышкин. Выходит из кабины, останавливается на крыле, улыбается, приветливо машет кому-то рукой. Несколько летчиков подхватили Покрышкина на руки.

И вдруг мать вскрикнула во весь голос, на весь зал: — Витя!.. Мой Витюшенька!..

Мать сразу узнала сына. Она вскочила с места, хотела бежать туда, к самому экрану, но Иван Ефимович, глотая слезы, убеждал жену:

— Успокойся, мать! Куда ты рвешься?!

Зал, обычно остро и бурно реагирующий на малейшее нарушение тишины, сейчас молчал: зрители все поняли, люди сразу же догадались о том, что произошло.

А мать никак не могла совладать с собой. Сердце стучало, звенело в груди, казалось, оно вот-вот вырвется наружу.

— Успокойся, мать! Не шуми — прошу тебя…

Голос Ивана Ефимовича дрожал: вот он, сын, совсем рядом… Как ни тяжко переживать уже притухшую было боль, Иван Ефимович все же доволен был, что посмотрел фильм: и друзей Виктора повидал, и словно с сыном повстречался. А мать долго еще рассказывала соседям да знакомым, как увидела в кино сына, как тот поздравлял своего командира с третьей Золотой Звездой.

…Когда освободилась должность командира первой эскадрильи, у Покрышкина не было ни сомнений, ни колебаний относительно кандидатуры на вакантное место: он знал всех, чувствовал, кому можно доверить боевой коллектив, — и назначил комэском капитана Виктора Жердева.

Жердев начал свое «восхождение» в небо с бомбардировочной авиации. Но ни на день не расставался с мечтой стать летчиком-истребителем.

Чернявый, стриженный под «бокс», стройный и подтянутый, всегда до озорства веселый, он быстро сходился с людьми и становился «душой общества». Так было в одном полку, в другом и, наконец, в «покрышкинском» тоже.

Летая на И-16, тогда еще старшина, Виктор Жердев воевал отважно и открыл боевой счет в небе Кубани.

В небе Украины раскрылся его талант воздушного бойца. Здесь он возмужал, здесь приобрел богатый боевой опыт и тактическую зрелость. Мариуполь, Осипенко, Мелитополь, Перекоп, Сиваш, Яссы, Львов, Сандомир — вот лишь некоторые географические названия, помеченные на его полетных картах в период боев.

Он лично сбил 17 вражеских самолетов. И сразил бы еще немало, если бы не шальной снаряд…

В тот же день, уже вечереть стало, в эскадрилью пришли комдив, командир полка, замполит майор Василенко, начальник штаба подполковник Датский.

Поговорили с ребятами, посочувствовали нам.

— Ну, Сухов, — повернулся ко мне полковник Покрышкин, — тебе командовать нашей первой эскадрильей!

Стою, не знаю, что и ответить. А мысль бьется потревоженной птицей. «Месяц только в замкомэсках хожу… Правда, вырос здесь, всех знаю и все меня… Но командовать, да еще первой, его эскадрильей!..»

Откровенно и говорю Александру Ивановичу:

— Не рановато ли?

— На войне все делается вовремя! Молодость — не помеха. Главное — боевой опыт. А его у тебя достаточно. Сколько? Полтора десятка уже завалил?

— Четырнадцать на счету.

— Вот и хорошо! Группы, знаю, водишь нормально — шестерки и восьмерки. А это ведь и есть эскадрилья…

— Запомни: партия тебе доверяет этот пост, — вступил в разговор майор Василенко.

— В общем — командуй! — сказал, словно отрубил, Покрышкин, как об уже решенном деле сказал.

Пожал руку, похлопал по плечу, что значило «Не робей!», и, резко повернувшись, ушел. За ним последовали и его спутники.

На дворе холодно, морозно. Через 40 минут лететь на боевое задание: будем прикрывать наши части, изготовившиеся брать Ченстохов.

Мысли возвращаются к только что состоявшемуся разговору. Не верится, что доверили первую эскадрилью — боевой коллектив, имеющий богатейшую историю. Кто его возглавлял? В начале войны — превосходный летчик капитан Федор Атрашкевич. Он погиб ровно через неделю после начала войны. Самолет подбила зенитка, и отважный комэск направил горящий истребитель на скопление войск у переправы через реку Прут.

Командовал эскадрильей старший лейтенант Константин Ивачев. В октябре 1941 года он не вернулся с боевого задания — погиб под Таганрогом.

В трудную пору ее возглавлял и Александр Покрышкин, к нему-то и пришли мы — совсем юные пилоты — весной 1943 года, в разгар воздушного сражения в небе Кубани. У него учились, у него перенимали опыт. Он рос, он шаг за шагом поднимался на более высокие должностные ступени. Его сменяли мастера огня и маневра Григорий Речкалов, Иван Олефиренко, Андрей Труд, Виктор Жердев. Их личный вклад в славу нашей эскадрильи огромен. Вместе с тем они передавали опыт своим питомцам, растили из них мастеров атак.

И вот на заключительном этапе войны эстафета передана в мои руки. Высокая это честь! Как буду выглядеть? Ведь от роду всего лишь 22 года, а в подчинении теперь будут люди много старше, особенно из технического состава.

Не строю иллюзий: трудно будет. Но уверен: помогут партийная и комсомольская организации. Уже несколько раз заводил разговор парторг полка капитан Семен Пыжиков. И не просто беседовал — а как бы опекал. Теперь все понятно: и он «присматривался» еще в ту пору, когда надо было решать вопрос о замкомэске. Не без него шла речь и о кандидатуре на командира эскадрильи.

Секретарем партийного бюро эскадрильи коммунисты избрали Вячеслава Березкина. С ним можно работать. Под стать ему и секретарь комсомольской организации нашей эскадрильи — механик самолета старший сержант Юра Храповицкий: это грамотный, активный, трудолюбивый, веселый юноша.

На этих ребят вполне можно положиться: они в любом деле помогут командиру.

Сами трудятся много, не считаются со временем. Авторитетные. Умеют работать с людьми, вести их за собой и, главное, вдохновляют товарищей личным примером: они — не освобожденные секретари, и наряду со своими служебными обязанностями активно выполняют и общественную работу. Диву порой даешься: когда они отдыхают? Работают днем, если надо — и ночью возле самолетов копошатся. Смотришь — и боевой листок выпустили ребята, и собрание провели, и интересную статью, собрав сослуживцев в кружок, прочитали и обсудили, и самодеятельный концерт подготовили.