Да, трое хакеров. Вы не ослышались. Я тоже сначала подумала, что Манфред оговорился, но нет. Дальше вы все поймете.

— Кто я по сравнению с ними? Я уже не молод, не прыток. Никто не подумает на меня. Но они ошибаются.

— Без Картера, Пани и Такаши у тебя ничего бы не вышло, — резонно заметил Кристофер.

— И что? Крис, они достигли своего величия незаконным путем, они заслужили каждый день этой моральной порки.

— Твой сын тоже. Может, алиби ты ему и обеспечишь, но от порки не убережешь. Его тоже будут допрашивать наравне с другими!

— Но он будет вне подозрений. И, таким образом, пока ищейки прессуют остальных, он сумеет прочно расположиться в кресле сеньора Хакера.

— Да ты просто боишься! — рассмеялся Кристофер. — Сам понимаешь, что твой сын никакой не лидер и Бабочек не удержит…

— Хакеры будут слишком заняты, чтобы начать грызню за трон, и у Марко будет время укрепить позиции. Запомни, Кристофер, пока я жив, Картер Бабочек не получит. Хорошенько запомни! Я говорю абсолютно серьезно. — И я отчего-то ему верю. Угроза не пустая. Но компанию он Шону все же отдал… Не нравится мне это.

— Манфред, неужели ты правда полагаешь, что узнав о твоих проделках, ФБР оставят твоего сына в покое?! Да они…

— Значит его алиби должно быть железным! — выходит из себя Манфред. — Я пришлю к нему девчонку, надежную, чтобы стопроцентно свидетельствовала в его пользу. Не тяни, говори, как обстоят дела с остальными.

— Хорошо. Когда дочь Пани останется в больнице, та закажет отель, нужно будет только подмешать ей снотворное, и она проспит всю ночь одна, ничего не вспомнит. Такаши нужно будет отправить на задание, закажем ему рейс с длительной пересадкой, он не возмутится, если придется немножко посидеть в аэропорту. Здесь проблем нет. Но с Картером сложнее. Придется положиться на волю случая.

— Исключено. Он должен стать главным подозреваемым.

— А тебя итак двое подозреваемых есть! И вообще, как ты себе это представляешь? С ним живет девица. Предлагаешь слетать в Сидней, стукнуть из-за угла чем-нибудь и отправить в больницу, если не на тот свет. Ну, кто полетит? Ты или я?

— А ему пересадку заказать нельзя? Вместо Мияки…

— Картеру? Пересадку?

— Ты прав. Даже если его удастся вытащить из Австралии, он просто поменяет билет на более удобный.

— Дослушай меня, а потом подумаем еще раз. Крошка, которая с ним живет, — особа весьма обидчивая. Отношения у них очень сложные. Если Картера достаточно разозлить, он сорвется на ней, и уж по разным комнатам они разойдутся как миленькие. А скорее всего она уедет из дома, хлопнув дверью. Гордячка. Они оба предсказуемы как восход солнца.

— Мне этот план не нравится.

— Монацелли, послушай еще раз. Джоанна Конелл — человек, который не сунется на половину дома Картера, даже если ту снесет метеоритом! Он ее уже отполировал. Это куда менее подозрительно, ведь если она по загадочным причинам исчезнет, Картер может начать под нас копать. Не ради нее, а так, из-за врожденной мнительности…

— Это твой единственный вариант?

— Есть еще один: ты вытаскиваешь из Австралии не Картера, а ее саму. Дай ей место Бабочек, она им просто грезит.

— Еще чего! Какая-то девица-недоучка и Бабочка? — фыркает Монацелли. А я на него обижаюсь за прежнюю себя, между прочим. И мне уже не совестно за отказ на него работать, за Рим и за то, что я сдам его Леклеру тепленьким. Я девочка. Я мстительная.

— Только Манфред…

— Что?

— Ты уверен, что тебе этот Пентагон нужен?

— Да. Нужен.

— Ты псих.

Он лишь фыркает. А я начинаю подозревать, что у Марко психическое расстройство наследственное. На этом запись заканчивается. А следующая сделала уже после того, как Монацелли младший попал в клинику.

— Твой сын в больнице. Что ты собираешься теперь делать?

— Этого не должно было случиться! — орет Монацелли. От привычной сдержанности и холодности и следа не остается.

— Я предупреждал.

— Заткнись, Кристофер.

— Сдавайся, оставь Бабочек Шону Картеру. Пока твоему сыну не стало еще хуже.

— Нет. Я же говорил тебе, этот ублюдок ничего от меня не получит.

— Марко становится хуже из-за этого, ты…

— Я не оставлю Бабочек Шону Картеру! — орет он. — Марко вылечится.

— Марко не вылечится, пока ты не сдашься властям, Манфред.

— Бабочки — мое детище.

— Ты уничтожил их.

— Нет!

— Да! Сколько продержатся против властей твои хакеры? Марко пострадал. Новых программистов в такой ситуации не набрать. Сдавайся. Это конец.

— Нет, Крис. Никто не должен догадаться, что это был я. Я все восстановлю. Я смогу…

— Ты кого-нибудь кроме себя слушаешь?! — орет в ответ Кристофер.

— Не указывай мне, что делать!

На смену раздражению мужчины приходит усталый вздох.

— Хорошо. Отдай мне хотя бы карты. Ты знаешь, что я их спрячу надежно, а к тебе постучатся обязательно.

Вот вы все и узнали. Карты у Кристофера. Но кто такой Кристофер? Он забрал карты и закрыл в ящик, а затем избавился Монацелли и отдал Бабочек Шону. Зачем-то ему нужно было, чтобы трон занял именно Картер. Но если верить самому Шону, он с Кристофером с тех пор ни разу не общался. А теперь объясните мне, как я должна донести эту информацию до агентов, если сама в ней запуталась?!

Модуль для Шона я закончила, но не уверена, что смогу увидеть Картера и повести себя адекватно. Я несправедливо обвинила его и, разумеется, не признала своей ошибки. Это в принципе не моя сильная сторона, так что в данный момент я стою около двери бунгало, и подписываю конверт с диском, на который сохранила код. Не хочу видеть злые глаза Шона, протолкну конверт под дверь, уж, думаю, увидят. Но только я приседаю, дверь открывается, а на пороге Карина. Отлично.

— Ты что делаешь? — Ее тон мог бы и пингвинов заморозить. Класс. Она, конечно, временами пытается быть со мной милой, но, спорить могу, любит меня не больше, чем я ее. Просто чувствует себя виноватой и пытается выслужиться. И уж точно не ради меня этим занимается. Наверное, Пани даже воспринимает это как что-то вроде акта жертвенности. Она страдает и терпит ради успокоения собственной совести. Так она считает, я уверена.

— Собираюсь отдать диск с проектом Шону, — говорю я.

— Так ты поэтому ковыряешься у нас под дверью?

— Ты можешь просто его отдать? — начинаю раздражаться я.

— Легко, — улыбается она безмятежно, и как заорет: — Картер!

Вот грымза, ну ничего, она еще у меня получит! Карина даже не скрывает самодовольной улыбки, когда пытается пройти мимо. Шона, наверное, защищает. Знает, что мы поцапались. Будто Картеру нужно утешение, хаха! Вот ведь рыжая мегера! Я тоже смотрю ей в глаза и ослепительно улыбаюсь, на лице Пани появляется легкое недоумение (и правда, с чего это я такая радостная?), но уже в следующий момент ей все понятно. Да-да, в тот самый, когда Карина спотыкается о мою услужливо отставленную в сторону ногу и, считай, кубарем летит с лестницы крылечка бунгало. Боже, моя мечта сбылась. У моих ног сидит Пани, прическа растрепалась, глаза с два блюдца. Она не в состоянии поверить, что я посмела такое устроить. И чему их в России учат? Полагаю, на светских раутах ей редко ставят подножки, ну а я в детстве не раз разбивала таким образом коленки. По моему лицу расплывается до неприличия счастливая улыбка. И в этот момент, наконец, появляется Шон.

Пани, завидев его, краснеет, вскакивает и начинает спешно отряхиваться.

— Счастлива? — раздраженно спрашивает она, глядя на мои безуспешные попытки сдержать смех.

— Ты даже не представляешь насколько! — пропеваю я в ответ. — Всю жизнь бы смотрела на твое выражение лица. Но поскольку нам придется теперь вместе работать, предлагаю заключить вооруженное перемирие. Оно включает в себя следующий пункт: если блондинистая барби, — припоминаю я записанный на камеры разговор, а Пани еще сильнее краснеет. — Что-то говорит, к ее словам все-таки стоит прислушиваться, так на всякий случай. И не надо строить козни, потому что я девочка куда как больше, чем ты, а значит, царапаюсь я больнее. Толку, конечно, чуть, но оооочень неприятно. Так ты рада, что теперь будешь не единственной Бабочкой, которой по должности положено носить розовый бантик? Кстати, ты забыла меня поздравить.