Вопреки установившейся традиции, Свешников был на своем рабочем месте, хотя до девяти часов оставалось целых пятнадцать минут.

– Вот это да! Неужели у меня часы врут? – не веря глазам, воскликнул Широков, глядя на улыбающуюся физиономию друга.

– С часами у тебя все в порядке, Стасик, – возразил тот.

– Тогда какой-то зверь в лесу сдох, а?

Игорь не стал возражать, а невинно поинтересовался, как дела у Широкова и хорошо ли он провел вчерашний вечер. Нахмурясь, Станислав не проявил желания обсуждать интересующую друга тему и, как можно равнодушнее, предложил:

– Дела вполне нормальные, а посему давай-ка лучше работать. Первое, что меня интересует: чем вызвано твое необычно раннее появление?

Не стоило бы тебе, конечно, раскрывать карты, учитывая нахальное равнодушие к проявлению искреннего участия в твоей личной жизни, да ладно уж… Видишь ли, я весь вчерашний вечер и даже чуток ночи думал над этим проклятым комодом, который зачем-то передвигали. И ты знаешь, что мне пришло на ум?

Станислав вскинул брови и усмехнулся, вкладывая в усмешку весь отпущенный ему природой скептицизм. Тем не менее, Игорь ничуть не смутился.

– Так вот. Почему комод, который мог бы еще послужить какой-нибудь старушке или хранить в себе дачное барахло, остался в доме? Почему хозяева, уезжая, не взяли его с собой?

– Забыли просто или не захотели возиться со старьем.

– Тогда почему комод не утащили вечерние «старатели»? И вообще, почему именно этот дом стоит целый и невредимый, хотя и без крыши, а его соседи слева и справа уже снесены?

– А бог его знает, почему. Может, у работяг были некие особые планы относительно дома, а «старателей» комод просто не заинтересовал! А, впрочем, погоди…– Станислав на секунду задумался, пытаясь что-то припомнить. – В объяснении бригадира, которое вчера получил Юрков, отмечено, что дом они начали ломать как раз 20-го числа, сняли крышу, а остальное не успели порушить. Поэтому «старатели» еще не сподобились наведаться туда, а дед Ефим оказался первым. До 20-го дом, вероятно, стоял заколоченным.

– Ладно, Стасик, не буду тебя мучать. Ведь на сей момент я располагаю большей информацией, чем ты. И это оправдывает твои не совсем верные выводы. Как я уже сказал, комод не давал мне покоя весь вчерашний вечер. Я печенкой чувствовал – здесь что-то нечисто. Сегодня утром, в половине восьмого, я уже прискакал на Гоголевскую и как следует тряхнул бригадира. Сперва тот брыкался, но когда услышал предложение проехать к нам в контору, малость скис, а затем поведал и вовсе любопытные вещи. Оказывается, до 20-го числа дом номер 8 был, действительно, крепко заколочен, на дверях висел внушительный замок, и пробраться в дом составляло трудную задачу. Тем более, бывший владелец периодически наведывался в

«родовое» гнездо и даже, как будто ночевал. По крайней мере, так считает бригадир.

Свешников сделал паузу, в продолжение которой тщательно вытер платком вспотевший лоб.

– Теперь слушай еще внимательнее. Бригада 6-го ЖЭУ приступила к работам на улице Гоголя 15 июня сего года. По словам бригадира, жильцы выехали с этой части улицы за два-три дня до начала работ. Буквально на следующий день к бригадиру подошел незнакомый мужчина. Он представился хозяином дома номер 8 и сообщил о некоем важном деле, которое следует обсудить в «неформальной» обстановке. Когда выпили припасенную незнакомцем бутылку, тот попросил не трогать милый сердцу домик как можно дольше: что-то не ладится с ремонтом новой квартиры, и здесь остаются кое-какие вещи. Просьбу свою он подкрепил второй бутылкой и заверением в дальнейшей искренней благодарности, что развеяло последние сомнения доблестного бригадира, если таковые и имелись. Кроме того, «хозяин» просил приглядывать за домом и в дневное время, чтобы всякие хулиганы не напакостили. Словом, соглашение было достигнуто к обоюдному удовольствию сторон. Сломав первые три дома на правой стороне, рабочие перешли на левую и успели разрушить четыре дома. Периодически бригадир видел «хозяина», входящего в дом после половины пятого, когда рабочий день заканчивался. Утром же, по мнению бригадира, владелец уходил до половины восьмого, так как за все время в эти часы на глаза не попадался. Еженедельно по пятницам незнакомец приходил с парой «пузырей» и потчевал бдительного стража. Все шло гладко до 15-го июля. В тот день приехало начальство и дало нагоняй, что на правой стороне дома до десятого включительно до сих пор не сломаны, а вот-вот начнется подготовка строительной площадки на их месте. Бригадир поступил по-джентльменски: дал указание не ломать этот дом до обсуждения ситуации с щедрым просителем. Как раз 15-го, в пятницу, «хозяин», как обычно, посетил бригадира. Узнав новость, очень огорчился и попросил потянуть еще время, как можно дольше. Бригадир прикинул и сообщил, что далее 20-го он тянуть не сможет. На том и порешили. Подозреваю, что незнакомец одарил в тот вечер бригадира не только выпивкой, но и деньгами хотя сам рассказчик об этом промолчал. Последний раз «хозяин» посещал владение 20-го. В 7.30 он лично снял замок с дверей и попросил бригадира не трогать комод в угловой комнате, пообещав вечером забрать семейную реликвию. В 16.30 мужчина действительно пришел, угостил приятеля водочкой. Затем они расстались, довольные друг другом. «Хозяин», правда, остался в доме, намереваясь забрать комод и кое-какой прочий хлам. На наше счастье, 21-го с утра у бригады проходило собрание в конторе ЖЭУ, потом давали зарплату, так что на работе они появились к половине двенадцатого и сразу отправились обедать. Приметы «хозяина» я, естественно, записал самые подробные.

Закончив, Свешников победно посмотрел на слушателя и протянул официальный бланк с показаниями бригадира.

– Очень интересный поворот. Ты молодец, Игорек! – отметил Широков, пробегая глазами стремительный Свешниковский почерк. – Этот «хозяин» вроде бы на известных героев нашей «пьесы» мало походит. Правда, нет примет «спортсмена» в кроссовках, сидевшего в засаде. Возможно, это один и тот же человек, как думаешь?

– Не знаю. Но это еще не все, Стасик! Самое интересное – за пять минут до твоего прихода я звонил в ЖЭУ. Мужчина последние пятнадцать лет никогда не был владельцем дома номер 8 по улице Гоголя. Более того, в этом доме мужчины вообще не проживали в течение тех же пятнадцати лет. Как тебе это нравится? Владелицей дома была гражданка Саржина Анна Николаевна, умершая в мае прошлого года и завещавшая дом своей племяннице Гвоздковой Маргарите Сергеевне, которая и проживала одна до начала июня, когда получила новую квартиру на улице Свердлова, дом 28.

Молча переварив сведения, добытые расторопным коллегой, Станислав признал их важность и неожиданность для себя.

– Теперь ясно, что дом и комод играют значительную роль во всей этой дурно выглядящей истории. Но вот какую конкретно, пока сказать трудно. Я вижу три источника, могущие пролить свет: осмотр комнаты и комода, беседа с Гвоздковой и, самое главное, встреча с мнимым хозяином, которого предстоит установить и найти.

Свешников утвердительно кивнул и потянулся до хруста в суставах.

– Поэтому, Игорек, – продолжил мысль Станислав, – план действий на сегодня таков: до обеда ты с Оладиным осматриваешь комнату и выжимаешь из этого все возможное и невозможное. Затем получишь заключение судмедэкспертизы, а также не дашь покоя Оладину, пока не получишь результатов всех его изысканий. Кроме того, организуешь оповещение по приметам «высокого», «толстого» и «хозяина» до всех служб и наших коллег на железной дороге, речном вокзале. Поговоришь с «зональщиками» – может, они что-нибудь интересное подскажут.

– Ну и навесил ты на меня… Кошмар какой-то! – вздохнул Игорь.

– Ничего. Мне тоже скучать не придется. Я беру на себя домоуправа, Гвоздкову, билет и прочее. И полностью избавляю тебя от всякой писанины, которой ты не перевариваешь, – подбодрил Станислав.

Свешников более не роптал, а только уточнил время встречи. Широков решил закончить намеченное к 17.00. Час должен был уйти на анализ результатов, после чего в шесть часов следовало доложить ход поисков шефу. Минут на пять он вышел из кабинета, а, вернувшись, обрадовал друга: