Эти вопросы волновали особенно, потому что в зависимости от ответов на них должен строиться дальнейший план действий.
Судя по темным окнам своей комнаты и комнаты Васнецовых, Станислав опередил всех. Предоставившуюся фору во времени следовало максимально использовать для подготовки последнего акта затянувшегося спектакля.
Глава 9.
Первым из тех, кого поджидал Станислав, устроившись в холле, появился Константин. Этого можно было ожидать, вот только отсутствие коричневого портфеля удивило.
Васнецов невозмутимо направился к себе, но Станислав желал сыграть роль до конца, поэтому догнал того у деверей комнаты, схватил за плечо и резко развернул.
– Ты чего? – вполне искренне поразился Костя, не предпринимая попытки освободиться.
– Дурачком-то не прикидывайся! За такие шуточки, как ты со мной отмочил, можно и по роже схлопотать!
Васнецов продолжал добросовестно хлопать глазами.
– Да в чем дело?
– А ты и не знаешь?
– Слушай, Станислав, разъясни толком и отпусти плечо – больно же!
– Кто меня в туалете запер, а?
– Ты, видать, выпил лишнего или галлюцинации одолели! Какой туалет?
Константин держался настолько естественно, что, если б на миг в его глазах не вспыхнула злоба, Широков готов уже был признать свою ошибку.
Тем временем Васнецов воспользовался коротким замешательством, освободил плечо и, сохраняя достоинство, прошел в комнату. Ключ щелкнул в замке.
Вся сценка не прошла незамеченной: Реус стояла посреди холла и с осуждением смотрела на Станислава.
– Кто-нибудь может объяснить, что происходит в этом доме?
Широков смутился, но родившаяся мысль заставила подойти к девушке.
– Надя, вы не помните, Костя уходил отсюда после Вероники и Медведева с портфелем или без?
– По-моему, без… – не очень уверенно ответила Надя.
– Подумайте!
– Точно без портфеля! А что?
Теперь стало ясно, зачем Васнецов шастал по кустам до возвращения в корпус – он прятал портфель! А перед выходом в город ходил за ним, чем и обусловливалась задержка, из-за которой Широков добрался до киоска вахтера первым! Но что находилось в портфеле?
Размышления прервал приход Вероники. Она внимательно посмотрела на беседующих, чуть вскинула брови, обнаружив дверь запертой, и нетерпеливо постучала. Костя быстро впустил жену.
– Где Ваня? – с тревогой спросила Реус.
В ответ в очередной раз хлопнула входная дверь.
Вид у Медведева был озабоченный. Он хотел что-то сказать, но Станислав предостерегающе приложил палец к губам, показав глазами наверх. Ваня улыбнулся ничего не понимающей девушке и поднялся вслед за приятелем к себе в комнату.
– Где ты шляешься? – поинтересовался Широков, когда они остались одни.
– Шляешься? Ничего себе! Сам меня бросил, а теперь нагло выговаривает!
– Никто тебя не бросал… А вот ты нарушил указания и поплелся за Вероникой, хотя должен был пасти Костю!
– Ха! Что мне оставалось делать? Ты торчал в комнате, Вероника вышла на улицу, Костя же не показывался… Что делать? Естественно, пришлось двигать за ней, нарушив ваши, уважаемый мистер сыщик, инструкции! И правильно сделал!
– Вот как?
– Еще бы! Ведь дочка встретилась с папашей!
– С Мокшанским?
– Ты всегда отличался понятливостью! – съязвил Медведев.
– Ну-ка, давай все подробно, умник!
– Будешь так разговаривать, ничего не скажу! – насупился Иван.
– Ладно… Беру назад: иногда инициатива бывает полезной! Так что же Вероника?
– Сразу у ворот на остановке она села на трамвай. Мы с ней в разных вагонах доехали до центра, вышли… Какое-то время дамочка слонялась по магазинам – явно тянула время. В конечном итоге к девяти часам мы очутились у гостиницы «Прибой»!
– Где?! – подпрыгнул Широков.
– Ты что, глухой? У гостиницы…
– Вот это да! – перебил Станислав. – В это же время там рядышком были мы с Константином!
Настала очередь выкатить глаза Медведеву.
– Интересное кино получается…
– Ты прав, но – продолжай, а я уж потом выскажусь.
– Вероника погуляла перед входом в ресторан с тем же названием, я же околачивался на противоположной стороне улицы, прячась за деревьями и фонарными столбами. Хорошо, что темно было… Ровно в девять из ресторана на крыльцо вышел Мокшанский собственной персоной!
– На крыльцо, говоришь… – задумчиво протянул Широков.
– В своем синем плаще, шляпе и при темных очках, – подтвердил Ваня. – Вероника подошла к нему. Они оживленно поговорили. Я хотел подобраться ближе, чтоб хоть что-то услышать, но никакой возможности не было…
Медведев вдруг замолчал и отвернулся.
– Что такое?
– Понимаешь… Я… вроде бы… засветился все-таки…
– Поясни толком и не тяни кота за хвост!
– Я же говорю, что хотел послушать, пересек улицу чуть в стороне и начал приближаться к ним… Там киоски были, так я осторожненько, вдоль домов… И надо же было этой дворняге лай поднять!
Ваня искоса посмотрел на товарища.
– Вероника глянула в мою сторону, но сперва мне показалось, что не заметила меня… Я отпрянул за киоск, а когда выглянул, то Мокшанский уже поднимался по лестнице обратно в кабак, а Васнецова пошла… в моем направлении…
– И накрыла тебя тепленьким! – с иронией подсказал Широков.
– Вроде того, – вздохнул Медведев. – Развеселилась, стерва: какая, мол, приятная неожиданность! Я, говорит, только что с отцом виделась по вашему вопросу, но теперь, коль вы все видели сами, наверное, отпала необходимость снова мусолить эту тему! Я, честно признаться, не нашелся, что ответить, а она засмеялась и пошла на остановку…
Ваня еще раз огорченно вздохнул и уставился в пол.
– Ты видел, где она встретилась с мужем?
– Костя поджидал Веронику почти рядом с корпусом – мне пришлось отстать, чтоб он меня не заметил…
Станислав усмехнулся и поведал товарищу о своих похождениях в ресторане и гостинице.
– Ничего не понимаю, – честно признался Медведев, которого очень удивило услышанное. – Зачем приходил в ресторан Константин? При чем тут Кононов?
– Эти же вопросы я задавал себе и не находил ответа, пока не послушал тебя! – оживился Широков. – Но теперь, похоже, кое-что понял! Прежде, однако, вспомни во всех деталях, как вел себя Михаил Германович там, у ресторана.
– Нормально вел… Во что одет, я уже сообщил… Большую часть разговора с дочерью просто стоял на месте – шаг туда, шаг сюда… Ах, да! Сдается, он до свидания изрядно выпил в кабаке, потому что, простившись с Вероникой, поднимался как-то неуверенно… Даже один раз сильно качнулся…
– Стоп!
Широков поднялся со стула, подошел к окну. Со стороны могло показаться, будто он внимательно изучает нечто на улице. Потом открыл встроенный стенной шкаф, вынул свой чемодан и достал оттуда темные солнцезащитные очки.
– На-ка, примерь и поброди по комнате! – предложил он Медведеву.
– Зачем?
– Делай, что говорят, – настойчиво потребовал Станислав.
Ваня снял свои окуляры, брезгливо осмотрел чужие, близоруко щурясь. Наконец, напялил их небрежно на нос и прошелся.
– Ни черта не видно!
Медведев остановился, снова пошел, качнулся, едва не сбив попавшийся на дороге стул. В итоге со злостью сорвал очки и заявил, что носить такие человеку со слабым зрением – полнейший идиотизм!
– Идиотизм в другом!– удовлетворенно воскликнул Широков, с интересом наблюдавший со стороны за Ваниным поведением. – Могу рассказать тебе прелюбопытнейшую историю, свидетелями и участниками которой в некоторой степени мы стали. Хочешь?
– Звучит заманчиво!
– Начну с того, что оба мы – полнейшие кретины!
– Замечательно! Следует разобраться, кто же больший?
– Не перебивай! Мокшанский вовсе не был пьяным… И вообще, видел ты не Мокшанского, дорогой мой!
– Неужели?
– Ты, Ванечка, видел возле ресторана Костю Васнецова в тестином одеянии: плаще, шляпе и очках! На ту же удочку попался и вахтер вечером того дня, когда пропал Мокшанский! Что же касается пьянства… Костя Васнецов, имеющий нормальное зрение, испытывал в темных с сильными диоптриями очках тестя такие же ощущения, что и ты минуту назад в обычных солнечных! Неуверенность! Неуверенность в движениях, которую вы со стариком вахтером приняли за алкогольное опьянение! Нравится?
