– Опасения наши были не напрасными… Я нашел тестя без сознания у нижней ступеньки лесенки с разбитой головой! Минуты через три он очнулся… Тогда-то Михаил Германович и пояснил мне суть своих… э-э… неприятностей и сообщил, что Виктор жестоко обманул его, подставил и, в довершение всего, избил! Он выразил намерение на время исчезнуть… Для этого у каких-то друзей в городе имелось надежное место. Иначе, мол, его не оставят в покое, да и у семьи, чего доброго, возникнут проблемы с уголовниками…

– Почему нельзя было поставить в известность Ларису? – перебил Широков.

– Тесть не хотел впутывать ее в историю и понапрасну волновать… Последнее время у них и так были натянутые отношения. Михаил Германович очень сожалел, что и я невольно оказался втянутым… Потом я помог тестю собрать вещи и проводил до трамвая. Для убедительности версии отъезда из города он обратил нарочно на себя внимание сторожа, а меня попросил организовать еще и телеграмму. Жаль, я не учел тонкости с подписью и лишний раз насторожил Ларису…

– Не проще, разве, самому Мокшанскому было написать записку жене?

– Конечно, вы правы… Но в суматохе об этом не подумали, а потом уже было поздно. И учтите: мы с Викой обязаны были по уговору с тестем показывать внешне полное неведение о причинах отъезда, а сторож-свидетель и телеграмма предназначались, в основном, для врагов, что задумают начать поиски…

– И тут на горизонте неожиданно возникает Гоша! – подсказал тему Медведев.

Васнецов выжидательно посмотрел на Веронику. Та секунду помедлила и едва заметно кивнула.

– Как я понял из разговоров с Бицей, он случайно видел меня с тестем, выходящими в тот вечер из корпуса. На следующий день, утром, поползли слухи про исчезновение Михаила Германовича, а я вынужден был хранить молчание и, более того, активно помогал Ларисе в поисках… Гоша почему-то вбил себе в голову, будто с Михаилом Германовичем случилось несчастье, а мы с Викой скрываем это по корыстным причинам. Начал угрожать сообщить обо всем Ларисе, потребовал денег за молчание. Мы передали информацию тестю, и он согласился тайком встретиться с Гошей в беседке Приморского парка в полдевятого вечера. Я лично передал приглашение Гоше… Но Бица в тот вечер, как говорится, закусил удила: напился, ограбил Веронику и Ларису, полагаясь на полную безнаказанность…

– А вы и вправду не стали бы поднимать шума? – встрял с вопросом Медведев.

– Разумеется, если б он при этом не додумался избить Вику! Михаил Германович категорически не желал огласки… Но при случившихся обстоятельствах нашему терпению пришел конец! – Виктория не сдержалась и при всех назвала имя вора…

– Не проще все-таки было посвятить во все Ларису и выбить у шантажиста почву из-под ног? – усомнился Станислав.

– Я полностью с вами согласен, но последнее слово сохранялось за тестем, а он никоим образом не желал этого. Михаил Германович считал, что лучшим выходом станет очная встреча с Гошей…

– Оказалось все по-другому, – грустно констатировал Ваня.

– Да, к сожалению… Гоша на свидание опоздал минут на двадцать, но тесть дождался его и задал хорошую трепку… В моральном плане, как вы понимаете! Представьте состояние Гоши: предмет шантажа пропал, грозит срок за грабеж, плюс нервное возбуждение и алкоголь! Вот и сиганул, бедняга, со скалы…

– Прямо при Мокшанском? – воскликнул Медведев.

– Нет-нет… Тесть ушел, а после этого… – Костя тяжело вздохнул. – Мне искренне жаль, что так получилось… Неужели вы и теперь нам не верите?!

Он вложил в последний вопрос всю отведенную природой долю актерского дарования.

– Ну что? – осторожно спросил Ваня.

– Отдай письмо, – разрешил Широков.

– Но…

– Отдай, говорю… Не хватало и нам еще замазаться и давать показания… милиции.

Медведев медленно вынул конверт и предал Константину. Тот дрожащими руками вытащил листок бумаги, развернул и вполголоса прочитал:

– Если меня кокнут, то арестуйте Мокшанского и Васнецовых. Бица…

– Подлец! – прошипела Вероника.

Муж поспешно убрал бумажку в карман, подошел к вешалке и порылся в одежде.

– Вот! – сказал он, протягивая на раскрытой ладони пузатый золотой перстень. – Это просил вам передать Михаил Германович в качестве… компенсации за… волнения.

Приятели переглянулись. Васнецов истолковал их нерешительность по-своему и пояснил:

– Он же не знал, что вас – двое!

Станислав невозмутимо забрал перстень.

Аудиенция на этом завершилась, и стороны холодно простились друг с другом.

– Вот с перстнем Васнецов дал маху! – произнес Ваня, сдергивая одеяло со своей кровати. – Отдать такую улику!

– У него был трудный день – не мудрено…

– Одно переодевание в туалете ресторана чего стоит!

– Надеюсь, нам зато они поверили и временно успокоятся…

– К тому же Костя, не желая того, сообщил много интересного! – многозначительно добавил Широков.

Ваня, раздевшийся ко сну, застыл с расстегнутыми брюками и насторожился.

– Не темни, Станислав… Я измучен загадками!

– Во-первых, именно Васнецов поджидал Гошу в беседке, переодевшись под Мокшанского, но не в половине девятого, а в восемь! И пуговицу от синего плаща потерял, возясь с жертвой. Поймал, образно говоря, несчастного Бицу на живца!

Медведев одной рукой придержал штаны, а второй почесал лоб.

– Правдоподобно! – согласился он.

– Во-вторых, Мокшанский умер от удара по голове…

– Э, батенька, загибаешь!

– Вспомни Костю дословно: «Я нашел тестя без сознания у нижней ступеньки лесенки с разбитой головой». Уверен, что про разбитую голову вырвалось самопроизвольно! Мог же он ограничиться фразой «без сознания»?

– Мог-то мог, и тем не менее…

– Но не ограничился! Впрочем, будущее покажет…

– Погоди!– встрепенулся Медведев.– А чего тянуть? Давай вызывай своих – пусть забирают парочку и…

– …выпускают через три часа на волю! – закончил за приятеля Широков. – Где доказательства? Они выдадут ту же складную версию, что и нам – поди, отвергни! Будут валить все на Мокшанского. Нет, пока не найдем тело, трепыхаться бесполезно!

– Так где же искать? Ты хоть представляешь примерно?

– Далеко труп не унесли… Где-то рядышком! Подумаем… Утром подумаем, Ванечка!

– И все же это они убили Мокшанского – больше некому! – не унимался Ваня.

– Ты думаешь?– задумчиво протянул Станислав.– Пойду-ка я позвоню Руслану.

– С ума сошел – ночь на дворе!

– Милиция работает круглые сутки! – назидательно возразил Широков.

Пробираться на первый этаж в служебную комнату к телефону пришлось в темноте, соблюдая необходимые меры предосторожности, дабы остаться незамеченным.

Руслан, как и ожидал Станислав, еще торчал на работе,

– Как дела? – шепотом поинтересовался Широков и оглянулся, Проверяя, плотно ли прикрыта дверь.

– Нашел, привез, расколол – только, вот, закончили, – лаконично доложил лейтенант.

– Ну и?

– Выстрел мимо! Тебя, кстати, плохо слышно…

– Громче не могу и долго тоже… Совсем ничего?

– Так, второстепенные детали…

– А-а, и на том спасибо… Ты его до утра не отпускай!

– Не имею права.

– Черт! Придумай что-нибудь! Или сам с ним ложись спать…

– Угу…

– Утром подходи к почте – там все обсудим!

– У тебя новости?

– Мне повезло больше! – похвастал Широков.

– Скажи…

– Нет, утром! Все! – он повесил трубку.

И только после этого понял, что смертельно устал и жутко хочет спать.

Солнце пока еще пряталось далеко за крышами высотных домов городских спален. Буквально в трех кварталах отсюда уже бурлила жизнь: люди одолевали трамваи и троллейбусы, спеша на работу; домохозяйки торопились занять очереди к прилавкам гастрономов, а мелкие торговцы выставляли ящики-лотки с одеждой, бижутерией и прочими товарами местных кооператоров. Но здесь, в санаторной зоне, властвовали тишина и леность, а прохладный воздух, сохраняющий свежесть ночи, заставлял зябко ежиться редких в этот час прохожих.