– К тому же «пальчики» в тайнике и на подоконнике принадлежат двум разным людям, но не покойному, – поддержал друга Свешников.
Замечание Игоря оказалось новостью и для Станислава. Он бросил на Игоря многообещающий взгляд, от которого Свешников виновато потупился.
– Оладин мне сказал об этом перед самым твоим приходом, а я забыл передать, – попытался оправдаться он.
– Значит, будем считать рабочей версию Широкова, – прервал пререкания Ерофеев, – и, если я правильно понял мысль, события развивались примерно так: вечером двадцатого была назначена встреча между «толстым» и «высоким». Последний либо предполагал сразу убрать «толстого», либо просто опасался неожиданностей с его стороны. Для этого подготовил кладовку и усадил в нее «спортсмена». Встреча произошла приблизительно в 22.30. Окончилось ссорой,
«толстый» ударил «высокого», и тот упал. В это же время «спортсмен» нападает на свидетеля Касьянова и, увидев происходящее у сарая, спешит на выручку приятеля. Сам или с помощью пришедшего в себя «высокого» убивает «толстого». Затем прячут тело, вскрывают тайник, изымают содержимое и смываются, так?
– Так, – согласился Широков.
– Тогда объясните, почему тело «толстого» они спрятали, а Касьянова оставили лежать в доме? В чем смысл? – вмешалась в обсуждение Наташа.
– Касьянов – случайный человек. А вот если бы мы установили личность «толстого», это пролило бы свет на смысл происшедшего и, возможно, на содержание тайника. Тем самым дало бы мотив преступления и четкое направление для поиска. Я считаю, преступники думали примерно так, – рассудил Широков.
Свешников снова поддержал друга.
– Вообще, преступники, скорее всего, очень спешили – даже комод на место не поставили. И ботинок, слетевший с ноги, не заметили. Возможно, тело Касьянова они бы тоже спрятали, если бы располагали большим временем. А «толстый», кстати, был не местным – даю голову на отсечение.
– Если ты опираешься только на железнодорожный билет и на отсутствие заявок о пропаже людей в городе, то аргументы слишком слабенькие, – возразил Петр Сергеевич. – Например, человек приехал из отпуска раньше, не предупредив родню. Вот его и не хватились до сих пор. Впрочем, гадать бессмысленно. Надо думать, думать и еще раз думать, опираясь на факты. Фантазии оставим писателям. Меня сейчас беспокоит отсутствие результатов по бывшим соседям Саржиной. Информации крупицы и вся примерно схожа с показаниями домоуправши. И, конечно, «хозяин» дома. Чьим он был сообщником?
Червоненко усмехнулась, посмотрев на Станислава, который ранее слишком скупо, без лирических подробностей осветил это место своих дневных дел.
– Сие пока что неясно, – витиеват© заявил Свешников, – но, думаю, сегодняшний визит к мадам что-то прояснит.
Игорь тоже хитро взглянул на Широкова. Станислав окончательно смутился и в душе покрыл друга нехорошими словами.
– Идти надо, – задумчиво сказал Ерофеев, – другой ниточки пет. Но только будь осторожен, а то дров наломаем. Понял, Станислав?
Широков кивнул и переменил тему:
– Интересно, что же было в тайнике? Настолько ценное, что из-за него пытались убить двух человек. Для крупной суммы денег тайник маловат. И почему до вечера 20-го июля тайник усиленно оберегался по крайней мере одной стороной, когда, на первый взгляд, легче было его вскрыть?
– Как ни странно, в этом наши интересы совпадают, – невесело пошутил подполковник и, посмотрев на часы, добавил: – Давай, езжай к своей мадам. Уже половина восьмого.
Широков отметил, что с легкой руки Свешникова к Маргарите Сергеевне пристало сразу же прозвище, как нельзя лучше характеризующее эту женщину. Напоследок еще и Наташа подколола:
– Ждать мы вас, Станислав Андреевич, конечно, не будем. Но вы не очень задерживайтесь, завтра все-таки рабочий день у нас всех!
Широков собрался ответить чем-нибудь достойным, но на ум, как назло, ничего не пришло, и он только махнул рукой: чего, мол, прицепились…
Улица Свердлова находилась в том же районе, что и горбольница номер два. Поэтому в дверь седьмой квартиры Широков позвонил, когда стрелки наручных часов показывали без пяти восемь. В квартире послышались легкие шаги, щелкнул замок, и дверь распахнулась. По всей видимости, Маргарита Сергеевна решила окончательно сразить Станислава: на ней был туго перехваченный в талии широким красным поясом легкий белый блузон, похожий на мужскую рубашку. С боков имелись такие глубокие вырезы, что стройные ноги, обутые в изящные красивые босоножки, были видны почти полностью. Кроме того, сразу бросалось в глаза отсутствие бюстгальтера. Широков даже не попытался скрыть некоторую растерянность, чему довольная произведенным эффектом Маргарита Сергеевна явно обрадовалась. Воркующим голосом она пригласила гостя войти.
При этом развернулась боком в дверном проеме и прислонилась к косяку, не собираясь посторониться. Пришлось Станиславу также протискиваться в коридор, поневоле коснувшись женщины и надышавшись ароматом умопомрачительных духов, исходившим от распущенных светлых волос. Краем глаза он заметил, как приоткрылась дверь слева с медной цифрой «пять». Несколько раздосадованный нелепостью происходящего и ощутив возникающее раздражение, гость расположился в предложенном хозяйкой мягком кресле и, пока она, извинившись, скрылась на кухне, осмотрелся. Обстановка комнаты свидетельствовала о вкусе и скромности владелицы, что никак не вязалось с внешним поведением Гвоздковой. Кресло, в которое его усадили, стояло возле окна. Рядом, слева, расположилась софа с красивым ночником в изголовье. Над софой пестрел относительно мягкими красками большой ковер. Вдоль глухой правой стены, вслед за цветным телевизором на тумбочке, вытянулась мебельная стенка местного производства. В левом углу стоял двустворчатый шифоньер с антресолью. Все это тонуло в спокойном рассеянном свете низковисящей люстры причудливой формы. Наблюдения Станислава прервало появление самой хозяйки, толкающей перед собой десертный столик-тележку на колесиках, на котором стояли две чашки кофе, бутылка дорогого армянского коньяка и блюдечко с тонко нарезанным лимоном.
Видя, что Широков готов запротестовать, она умоляюще защебетела:
– Ну, Станислав Андреевич, миленький… У меня редко бывают гости, тем более – привлекательные мужчины! Не лишайте бедную женщину маленькой радости!
Решив пойти на компромисс, Станислав голосом, не терпящим возражений, заявил:
– Хорошо. Кофе с лимоном выпью. Но без коньяка, – и, для убедительности, хлопнул себя ладонью по колену.
– Что ж, вынуждена подчиниться,– огорчилась Маргарита Сергеевна.
Подкатив столик к ногам Широкова, она собственноручно бросила в одну из чашек ломтик лимона и придвинула ее гостю. Производя эти манипуляции, женщина склонилась над столиком так, что блузон на груди распахнулся, и Широкову пришлось целомудренно отводить взгляд. Гвоздкова же ничуть не смутилась, неуловимым взмахом руки запахнула ворот и одарила Станислава очередной улыбкой.
Пригубив кофе и похвалив мастерство хозяйки вполне заслуженно, Широков спросил:
– Скажите, Маргарита Сергеевна, вашу тетю навещали родственники, брат, например?
– Насколько я знаю, до приезда моего сюда – нет. А вот при мне отец мой приезжал. – Гвоздкова уже уютно устроилась на софе, поджав под себя ноги.
– Когда это было?
– Дайте-ка вспомнить точнее… Да, правильно, весной 1986 года. Если не ошибаюсь – в марте. Как раз год тогда прошел, как я переехала. Отец хотел меня увидеть, но, к обоюдному огорчению, встреча наша не состоялась. Я находилась в срочной командировке по работе: учиться послали, квалификацию повышать. В вашей системе тоже так бывает?
– Бывает. Что вообще рассказывала за время совместной жизни Саржина о себе, о своей судьбе? Неужели Же ничего?
– Хотите – верьте, хотите – нет, но, ровным счетом, ничего. Только говорила как-то о работе то ли в банке, то ли в сберкассе там, в Курске, до пенсии. Детей, как я вам днем говорила, у нее, по-моему, не было.
