В 1929-1934 гг. наркомом земледелия, под чьим руководством прошла коллективизация с миллионными русскими жертвами, был Яков Эпштейн.
Все они осуществляли уничтожение монархистов, крестьян, казаков и священников в размерах, несопоставимо крупных, по сравнению с раздутым еврейскими СМИ холокостом.
Михаил Пришвин, как уже замечалось, начиная с революционных лет уяснил природу погромов, благодаря чему 27 января 1930 г. он верно оценил и коллективизацию: «всегда погром является непременным слугой революции и возможно представить себе, что погром иногда становится на место революции. Нынешний погром торгового класса ничем не отличается от еврейского погрома» [М.М. Пришвин «Дневники 1930-1931» СПб.: Росток, 2006, с.23].
Не во всём безупречный идеолог организации националистов Михаил Меньшиков в 1911 г., прямо говоря о своём осуждении еврейских погромов, наиважнецки точно предрёк и собственную смерть от рук евреев в 1918 г., и гибель Царя, и доподлинное уничтожение русского народа: «страстное желание жидов и жидохвостов добиться своей цели, устроить в России не неудачный бунт, как в 1905 году, а огромный и кровавый погром вроде Великой французской революции с сотнями тысяч замученных жертв и с полным ниспровержением нашего исторического строя. Устроенная жидомасонами французская революция дала евреям во Франции неслыханное торжество. Там не только сложилась династия Ротшильдов, но менее чем в столетие сто тысяч евреев сделались хозяевами великой католической державы. То же хотят проделать с великим православным царством. Начинают с цареубийства, кончают народоубийством» [М.О. Меньшиков «Письма к русской нации» М.: Москва, 2005, с.246, 279].
Соответственно, в то самое время был прав и П.Н. Краснов, связывавший угрозу культурного уничтожения казачьей особости с инородческими и еврейскими интересами. М.О. Меньшиков тогда разделял представления Краснова и поддерживал его публицистические работы [Б.С. Корниенко «Правый Дон» СПб.: ЕУ, 2013, с.94-97].
Полную справедливость их опасений и предсказаний доказывает существующее положение РФ после еврейско-коммунистического погрома. Но в начале ХХ века на виду у всех маячил пример революционного разгрома Франции, крепко захваченной масонами при закреплении демократического устройства после длительных политических перетрясений. В СССР закономерен не только диктатор Сталин в роли Наполеона, не только повторное истребление тех, кто делал революцию, повторилось и само народоубийство.
М.О. Меньшиков был совершенно прав, что французская революция привела к еврейскому господству банкиров Ротшильдов. «Где действительно можно было найти лучшее подтверждение фантастическому представлению о еврейском мировом правительстве, как не в этом одном семействе, состоявшем из граждан пяти различных стран, повсюду заметном, тесно сотрудничавшем с по крайней мере тремя различными правительствами (французским, австрийским и британским)». «Никакая пропаганда не сумела бы создать более эффективный в политическом отношении символ, чем его создала сама реальность» [Х. Арендт «Истоки тоталитаризма» М.: ЦентрКом, 1996, с.66].
Мнение относительно масонов основано на значительном числе документальных данных, требующих разбирательства, а не упорствования в обывательских фобиях. Есть утверждение Ростопчина, который вступил в масонскую ложу в 1786 г. В 1811-м он написал «Записку о мартинистах», направленную против Сперанского, где писал, что масоны поставили «себе целью произвести революцию… подобно негодяям, которые погубили Францию» [А.А. Васькин «Московские градоначальники» М.: Молодая гвардия, 2012, с.19, 39].
Считающееся первым в России тайное политическое общество – «Союз спасения» (1816) «сохраняло для маскировки некоторые связи с масонством, но по своему характеру оно было организацией совершенно иного типа». Общество соединённых славян настаивало на разработке правил «в духе иллюминатов и других просветительских конспираций» [В.А. Дьяков «Освободительное движение в России 1825-1861 гг.» М.: Мысль, 1979, с.201, 210].
Генерал А.П. Ермолов отверг многочисленных попытки ввести его в ложи, объясняя свою позицию: «общество, имеющее цель полезную, не имеет необходимости быть тайным» [О.Ю. Захарова «Генерал-фельдмаршал светлейший князь М.С. Воронцов» М.: Центрполиграф, 2001, с.154].
Сам Император Александр I писал в феврале 1821 г., что либералы, революционеры, масоны «соединились в один общий заговор, разбившись на отдельные группы и общества, о действиях которых у меня все документы налицо» и что они все основываются на философии Вольтера [Рогалла Биберштайн «Миф о заговоре» СПб.: Издательство имени Новикова, 2010, с.166].
Во Франции Дантон записался в масонскую ложу «Девяти сестёр» в 1786 г. Его обвиняли в работе на английскую разведку и в получении английского золота. В 1791 г. только за две недели он, разоряющийся адвокат, выложил 82 800 ливров наличными. Происхождение денег связывали с именем Мирабо. От него Дантон получал как минимум 30 тыс. [А. Левандовский «Дантон» М.: Молодая гвардия, 1964, с.21, 76, 102].
Французское масонское издание «Акация» печатало в 1904 г. о России: «подлинная политика Западной Европы должна бы состоять в расчленении этого колосса, пока он ещё не стал слишком опасным. Следовало бы использовать возможную революцию для восстановления Польши в качестве защитного вала Европы, а остальную часть России разделить на три или четыре государства». Французское правительство с августа 1914 г. превратилось «в основном масонское правительство» [О.Ф. Соловьёв «Масонство в мировой политике ХХ века» М.: РОССПЭН, 1998 с.42, 54].
Русские эмигранты, даже не становясь на черносотенные позиции, понимали недопустимость полного игнорирования значения масонов в политической жизни Франции. Д.В. Философов в 1934 г. писал о продолжающейся борьбе масонов с национальными силами Франции, не принимая ни одну из враждующих сторон, но считая несомненным: «масонство до сих пор большая сила, с которой необходимо считаться не только с политической, но и с культурной точки зрения» [«Критика русского зарубежья» М.: АСТ, 2002, Ч.1, с.123].
Есть все основания утверждать, что победа революции над роялистами и священством во Франции есть победа масонства, наряду с триумфом еврейства.
Результаты такого триумфа убеждают, насколько точно идеолог национализма выбрал выражение народоубийство. К началу ХХ века Франция «начала уже сходить как тень с лица земли; в ней уже открылся процесс обратного физического вырождения: цифра населения, несколько лет неподвижная, к ужасу всех начала неудержимо падать» [«Русские философы. Антология» М.: Книжная палата, 1994, с.100].
В результате долгого процесса денационализации Франции дошла до такого предела, что европейцы вымирают и их места занимают негры и арабы, а приезжие ещё и «окультуривают» туземцев. 80 тысяч этнических французов приняли ислам [«Имперский вопрос – национальный ответ» М.: ГУ ВШЭ, 2008, с.304].
Современный петербургский философ, сам заметно западнически денационализированный, пишет о Франции: «переход в ислам Генона был первой ласточкой, Роже Гароди обозначил моду, а теперь принятие ислама французскими интеллектуалами – дело рутинное» [А.К. Секацкий «Странствия постороннего» СПб.: Лениздат, 2014, с.105].
На 2011 г. в Европейском Союзе насчитывается 82 млн. лиц эмиграционного происхождения. По прогнозам, к 2050 г. их численность в Бельгии, Германии, Франции, Британии превысит 50% всего населения в возрасте до 20 лет. Ожидается и нарастание межэтнических конфликтов [«Большая Европа. Идеи, реальность, перспектива» М.: Весь Мир, 2014, с.151-153].
Для сравнения, только в центрально-черноморском районе России с 1959 по 1987 г. население уменьшилось на 108 тысяч человек [Ю.И. Римаренко «По следам «снежного человека» (о причинах национализма в СССР)» М.: Молодая гвардия, 1989, с.43].
