— Что ты слышала? Про них?

Из уголка рта Элин вытекло немного вина, она осторожно вытерлась ладонью и сказала:

— Только то, что они выехали на лед на мопеде. И с тех пор их не видели. Никто их больше не видел!

— Что, они не сумели проехать по льду?

— Не знаю… может, мотор заглох. Или лед треснул. Но они просто исчезли. И все.

Андерс поднялся и прошелся по кухне. Элин следила за ним взглядом и сосала вино. Затем она спросила:

— Что?

Андерс покачал головой. Показывая, что не хочет говорить, он вытащил сигарету и пошел в гостиную.

Что я могу сделать? Чем я могу тут помочь?

Совершенно не обязательно, что с Майей случилось то же самое, что с Хенриком и Бьерном. Может, они… просто уехали. Уехали куда — нибудь и начали новую жизнь, на новом месте.

И вернулись обратно, не став старше?

Из окна гостиной Андерс смотрел на маяк. В его глазах стояли слезы.

Не став старше…

Он видел маленькие ручки Майи, держащие рожок с соком, ее тоненькие пальчики, которыми она перебирала странички книжек про медведя Бамсе. Она обычно листала книжки, когда лежала в кроватке. Шесть лет. Ей было шесть лет.

Андерс смотрел в темноту. Вино ударило ему в голову, и казалось, что на берегу мерцал и двигался огонек. Он видел Майю в ее красной куртке. Она светилась в темноте, она шла по воде. Маленькое тельце, мягкая кожа. Красное пятно, которое расплывалось, когда он пытался приглядеться получше.

Он прошептал в отчаянии:

— Где ты? Где ты, моя маленькая?

Нет ответа. Только море билось о скалы, и маяк, казалось, повторял:

Я тут. Я тут, я тут.

Андерс стоял около окна и всматривался в даль, пока наконец не замерз. Тогда он вернулся обратно на кухню.

Элин лежала головой на столе. Он потряс ее за плечо, и она подняла на него непонимающий взгляд.

— Тебе надо пойти лечь. — Андерс махнул рукой в сторону спальни. — Ложись на большую кровать.

Элин ушла в спальню, а Андерс сидел за кухонным столом, пил вино и курил. Он всматривался в непонятные иероглифы.

Неси меня.

Андерс кивнул, сложил руки, как в молитве, и прошептал:

Я сделаю это. Я сделаю это. Но где ты? Где ты? Где ты?

Примерно через полчаса Элин вышла из спальни, завернувшись в одеяло. Ее пальцы нервно перебирали ткань. Андерс дремал и едва видел ее одним глазом. Она была такой жалкой и несчастной.

— Может, ты тоже пойдешь ляжешь? — спросила она неуверенно. — Я очень боюсь.

Андерс пошел в спальню и лег рядом с ней поверх одеяла. Она рукой нащупала его руку и крепко сжала ее.

Что это значит? Что это значит, черт возьми?

Он схватил ее руку и сжал ее, показывая, что все в порядке. Когда он попытался освободиться от ее железной хватки, она лишь крепче сжала его руку. Андерс лежал и смотрел на потолок. Затем он спросил:

— Зачем ты это делаешь с собой?

— Я должна.

Андерс заморгал и почувствовал, как хочет спать. Он не понял ее и спросил снова:

— Ради чего?

Последовало долгое молчание, и Андерс подумал было, что она вовсе не ответит. Луч маяка несколько раз пересек комнату, когда она наконец сказала:

— Я должна пройти через это.

Затем она отпустила его руку и отвернулась.

Андерс лежал и думал про преступление и наказание, тот баланс, который существует в мире и в человеческих душах. Рядом с ним спала Элин, он слышал ее дыхание. Затем он поднялся, разделся и лег в постель Майи.

Но сон не шел. Андерс попробовал считать обороты луча маяка, дошел до двухсот двадцати, решил зажечь лампу и почитать про Бамсе, когда вдруг увидел, что Элин выбирается из кровати.

Она направлялась в туалет, но в ее движениях было что — то странное. Она прошла мимо его кровати, но его не заметила. Она была в одних трусах, ее тело было бесформенным, и, когда свет озарил ее лицо, Андерс внезапно испугался.

Этот монстр заберет меня.

Но она прошла мимо, не глядя на него, открыла дверь и вышла из комнаты. Андерс поколебался несколько секунд, поднялся, натянул рубашку и пошел следом.

Элин прошла через кухню в холл, но вместо туалета направилась к входной двери. Когда она попыталась открыть дверной замок, Андерс остановил ее.

— Элин, что ты делаешь? — спросил он ее, но не услышал никакого ответа. — Куда ты? Ты не можешь так уйти. Остановись!

Замок открылся, когда она нажала на дверную ручку. Андерс схватил ее за плечо:

— Куда ты?

Она оттолкнула его руку и тихо ответила, не поворачиваясь:

— Домой. Я иду домой. Пусти меня. Мне надо идти.

Когда дверь открылась и холодный воздух подул на его голые ноги, он сильнее схватил ее за плечо и повернул к себе:

— Ты не можешь уйти. У тебя нет дома, тебе некуда пойти.

Андерс схватил ее за другое плечо и потряс. Ее взгляд по — прежнему был отсутствующим. Она была похожа на зомби.

— Послушай! — сказал он. — Тебе же некуда пойти!

Элин смотрела на него пустым взглядом, ее губы вяло шевелились. Затем она медленно покачала головой и повторила:

— Некуда. Мне некуда пойти.

— Некуда.

Он снова ввел ее в холл, закрыл и запер дверь. Она позволила отвести себя обратно в кровать и немедленно заснула. Ключа от спальни у Андерса не было, поэтому он просто подпер стулом дверную ручку и подумал с надеждой, что услышит, если она снова захочет выйти.

Даже если она это сделает, я не несу никакой ответственности.

Он снова забрался в кровать Майи и с удивлением понял, что теперь сможет заснуть. Он хотел спать. Последней его мыслью было:

Как будто у меня в жизни ничего и не было, кроме пустоты.

Только черные полосы и серая пыль остались на земле после того, как пожарные уехали. Сотни кубометров морской воды были закачаны в горящий дом. Опасность, что загорятся соседние дома, миновала.

Многие жители разошлись по своим делам. Симон остался стоять, разглядывая обгоревшие доски и думая о бренности всего сущего.

Здесь дом стоял. Только что стоял. И вот — нет дома.

А всего — то — маленькая спичка или просто искра. Большего и не нужно, чтобы разгорелся пожар.

Как будто ковер выдернули из — под ног.

Да, действительно можно увидеть этот самый ковер, но кто там стоит на самом краю? Черт это или ангел? Или просто старичок в сером костюме, скучный тип, который ждал своего шанса? Во всяком случае, именно он держит конец коврика в своих руках. И он терпеливый, он очень — очень терпеливый. Он вполне может и подождать.

Но в какой — то момент вы потеряете равновесие, вот тогда — то он вас и подловит. Одно движение — и ваши ноги взлетают в воздух, и через самое короткое мгновение вы оказываетесь в горизонтальном положении. Вы ударяетесь носом об землю, а это достаточно больно. Иногда очень, просто непереносимо больно!

Симон сунул руки в карманы и пошел домой. Под ногами хлюпала вода, и запах гари был просто ужасным. Со сгоревшим домом его ничего не связывало. Он даже и внутри — то никогда не был. Но что — то не давало ему покоя.

У него был тяжелый день, но он все равно достаточно увидел, чтобы понять: все, что происходит на острове, взаимосвязано. Они не хотят в этом признаться даже самим себе и лгут.

Да. Лгут.

Под ногами стелилась мокрая трава. Пожарные говорили, что возгорание кажется им очень подозрительным. Но это не их дело. Пусть этим делом занимаются дознаватели.

Несмотря на то что все важные улики были уничтожены и он знал, что ничего не сумеет найти, Симон дошел до колодца. Именно там ему кое — что пришло в голову.

Это был старый колодец, каменный, с деревянной крышкой. Цепь и ведро висели в качестве украшения. Грубый пластмассовый шланг был подключен к насосу, находящемуся внутри дома. Теперь шланг почти расплавился.

Симон открыл крышку и посмотрел вниз, в темноту.

Что я делаю? Зачем?

Он не знал. Точно так же, как он не знал, зачем он пришел сюда. Это было как… наркотик. Одной рукой он нащупал в кармане спичечный коробок.