– Павлин, – бросила та в ответ.

Павлин? Неужели здесь водятся павлины? Хотя почему бы и нет? Они вполне соответствуют экзотической атмосфере этого места. Правда, обычно они бродят по аккуратно выстриженным лужайкам, а не в джунглях среди колючего кустарника и цветов – пусть даже птица заберется-таки в эти заросли, не повредив при этом своего роскошного оперения. Что, собственно говоря, может случиться, если павлин повстречается им на пути? Помнится, Тэмми читала, что эти пернатые весьма своенравны, но тем не менее боязливы. Достаточно их шугнуть – и они уберутся прочь.

– Бояться ничего не следует, – заявила Тэмми.

Ее спутница вновь искоса бросила на нее взгляд, в котором читалось некоторое замешательство. Пока они обменивались мнениями, с другой стороны к Тэмми подошел мужчина-призрак и уставился на ее бюст. Ничуть не смутившись, женщина также стала внимательно его разглядывать. Что-то в его облике показалось ей ужасно знакомым, как будто своими чертами он отдаленно напоминал какую-то знаменитость. Но, черт возьми, кого именно? Очевидно, какую-то кинозвезду. Может, Виктора Мэйчера? Ну да, Виктора Мэйчера. Но это просто немыслимо.

Пока она думала, призрак наклонился вперед и, прежде чем Тэмми успела что-то сообразить, засунул свой длинный холодный палец в щелку над ее хлопчатобумажной блузкой и разорвал материю.

– Лучше держись от меня подальше, – твердо заявила она нахалу.

– Классные штучки, – осклабился он.

– Что?

– Сиськи. – Угрожающая гримаса на его лице сменилась своеобразной улыбкой.

Коснувшись ладонью боковой стороны груди, он принялся ее поглаживать, приговаривая:

– Кувшинки. Бубенчики…

– Детские рожки, – добавила она, сочтя за лучшее подыграть ему шуткой, как бы это ни казалось ей глупым.

– Потрясающие шары, – продолжал он все с той же идиотской улыбкой.

На мгновение Тэмми показалось, что разгадка тайны происхождения этих существ очень проста: эти жалкие человекоподобные создания были полудурками, недоумками и кретинами – словом, отпрысками неких жителей Голливуда, которые не могли смириться с мыслью, что произвели на свет подобных уродов и передали решить их судьбу тем, кто просто отнес несчастных погибать в безлюдный каньон. Однако в это было трудно поверить: столь невероятные проявления жестокости уже не случаются в наши дни. Тем не менее, подобная версия могла бы хоть как-то объяснить загадочное сходство несчастных существ с некоторыми известными людьми: женщина, линией шеи напоминавшая Гарбо, почитатель женской груди, чертами походивший на Виктора Мэйчера.

– Вымя, – между тем продолжал тот.

– Женские прелести, – подхватила она, – наливные яблочки. Секс-погремушки…

О, у нее в запасе было еще много разных определений, как, впрочем, у всякой американской женщины с размером бюста выше среднего. Тэмми было всего двенадцать, когда природа сыграла с ней злую шутку, одарив такой грудью, каковая могла бы стать предметом гордости женщины довольно крупных размеров и по меньшей мере двадцати лет от роду. Случилось так, что Тэмми почти внезапно превратилась в объект чрезмерного внимания мужчин, из уст которых все чаще поступали в ее адрес пошлые ремарки. В ее жизни наступил такой период, когда ей казалось, что все мужчины в Сакраменто сексуально озабочены – иначе было бы трудно объяснить, почему при виде роскошной груди двенадцатилетней девочки их пробирал настоящий словесный понос. Как только ни называли ее грудь: титьки, близняшки, подушки, кормушки, холмы, ракеты, дыни, молокофермы. Поначалу она считала эти замечания оскорбительными, но постепенно научилась пропускать все это мимо ушей, пока ее словарный арсенал не пополняло какое-нибудь неожиданное определение, как, например, «мощные суперзвезды» или «трудовые мозоли».

Спустя два года все ее подружки обзавелись собственной грудью…

– Стой! – Ее провожатая резко остановилась, по призрачному телу пробежала легкая судорога.

– Что случилось? – осведомилась Тэмми.

Справившись с нервной дрожью, женщина-призрак вся обратилась в слух, после чего, указав рукой вправо, бросилась удирать, увлекая за собой и Тэмми.

Пока они уносили ноги, пленница оглянулась и обнаружила, что за ними движется целая армия призраков, хотя и на весьма почтительном расстоянии. Тем не менее, было вполне очевидно, что приступ страха у спутницы Тэмми вызвали отнюдь не их преследователи, а нечто другое.

– Что? – задыхаясь, спрашивала ее женщина. – Что случилось?

– Павлин, – повторила та.

Будучи не в состоянии что-либо объяснить, она освободила руку Тэмми и бросилась прятаться в кусты. Вновь и вновь озираясь по сторонам, пленница пыталась отыскать причину столь дикого ужаса. Поначалу она ничего подозрительного не видела и никаких звуков не слышала, если не считать шуршания кустов, в которых растворилась ее призрачная провожатая.

Потом наступила почти гробовая тишина – ни единого шороха. В этом безмолвии был слышен даже шум реактивного самолета, летящего высоко в небе и оставляющего за собой белый, слегка позолоченный закатом след. Позабыв о голоде и ноющих от боли суставах, Тэмми уставилась на небо как завороженная.

– Красотища! – тихо восхитилась она.

Вдруг из-за кустов приблизительно в десяти ярдах от нее кто-то выскочил.

Когда возле клетей призраки застигли Тэмми врасплох, она стояла как заколдованная. Однако этот страшный урок не прошел для нее зря. На сей раз женщина, не долго думая, изо всех сил рванула прочь от приближавшегося к ней бесформенного существа. Такого причудливого призрака ей еще не доводилось видеть. У него имелись специфические особенности, роднившие его с прочими нелюдями каньона, но зверь, с которым он был скрещен – безусловно, это был павлин, – настолько отличался по своему строению от человека, что получившийся гибрид превзошел все ожидания Тэмми. Туловище и задние конечности, тонкие, словно палки, и покрытые чешуей, по форме были такими же, как у людей, но шея у него оказалась слишком длинная, можно сказать змеиная, а голова – величиной с кулак. Между крошечными, будто черные зернышки, глазами торчал клюв, внушавший большие опасения. Не найдя Тэмми во время своего первого налета, павлин развернулся и, издав утробный крик, вновь направился в ее сторону. Женщина отпрянула назад, намереваясь развернуться и бежать со всех ног, но в этот самый миг чудище приподнялось вверх, и она с отвращением заметила у него в паху мужской член, находившийся в полной боевой готовности. Ей пришлось дорого заплатить за свою неосмотрительность. Она внезапно споткнулась и упала назад прямо в заросли цветущего рододендрона, и ее ноги утонули в море розово-сиреневых лепестков. Выкрикивая громкие проклятия, Тэмми пыталась хоть за что-нибудь ухватиться – за цветок, прут или корень, – чтобы встать. При этом человек-павлин опустил свою гладкую черепашью головку к одной из передних конечностей – жалкое подобие человеческих рук – и начал лениво вычесывать из подбородка блоху.

Пока Тэмми безуспешно пыталась подняться на ноги, павлин выпятил нижнюю часть спины и раскрыл свой бесподобный хвост. Словно подарок судьбы, этот признак, во всем его великолепии, он унаследовал от пернатого родителя. Хвост раскрывался, как божественный веер, и в сравнении с ним можно было простить призраку все прочее уродство. Опахало было потрясающе красивым, и его обладатель это знал. Перестав сражаться с зарослями, Тэмми подумала, что было бы уместно сказать павлинообразной твари нечто разумное.

– Ты только посмотри на себя, какой ты красавец, – в восторге произнесла она.

«Хватит ли мозгов в его голове, чтобы оценить мое восхищение? Честно говоря, вряд ли».

Тем не менее призрак, слегка склонив голову набок, стал внимательно изучать женщину. Она продолжала говорить, продолжала осыпать его комплиментами – и одновременно пыталась нащупать ветку потолще, чтобы, ухватившись за нее, встать на ноги. Павлин тряхнул хвостом, его перья зашуршали, задевая друг о друга, а на черепашьей голове замерцали радужные глазки.