Меня это бесит. Потому что даже без электрических разрядов, даже если не использовать его в шоу, изобретение Тру прекрасно само по себе. Да люди в очередь должны выстраиваться, чтобы приобрести такие уникальные изделия.

И тогда я предлагаю этому типу:

– А ты попробуй дотронься.

Он дотрагивается до угря и сразу отскакивает. Он удивлен, а я улыбаюсь:

– Видишь, это не просто рыбка. Расскажешь остальным?

– Ладно, расскажу, – неохотно соглашается игрок. – Но еще вопрос, ощущается ли это через твой гидрокостюм?

Я спускаюсь в воду и прикасаюсь локтем к угрю. Слабый толчок есть, но материал сводит силу разряда почти к нулю.

– Не особенно, – признаю я.

Если бы я только могла, я бы усилила разряд. Я лихорадочно думаю. Чтобы добраться до поверхности, мне нужен целый гидрокостюм. Ничего, возьму запасной – костюм Бэй.

– У тебя, случайно, нет с собой ножа? – спрашиваю я.

– У меня нет, но мы же на рынке, – отвечает игрок. – Уверен, у кого-нибудь здесь ножик точно найдется.

Он отходит к толпе и почти сразу возвращается. Тру даже не успевает закончить свой спич о том, как все это может быть опасно.

Я беру у игрока нож и ухожу в одну из кабинок для переодевания. Там я снимаю костюм и отрезаю рукава и штанины, а потом надеваю его снова и выхожу в таком виде. Игрок с улыбкой принимает у меня нож.

– Да, так будет лучше, – говорит он. – А правда, что ты дочь Верховного Жреца?

– Верховной Жрицы, – поправляю его я. – Я дочь покойной Океании, а Невио мне никто.

Игрок радостно смеется:

– Ну так это еще лучше. Так даже интереснее.

Он возвращается к остальным и что-то им говорит, оживленно жестикулируя.

Не очень понятно, что этот тип имел в виду. С какой стати он решил, что людям будет интересно смотреть, как дочь Океании рискует пораниться?

Тру все это решительно не нравится.

– По-моему, ты не дело придумала, – понизив голос, говорит он мне. – Мое изобретение пока еще находится в стадии разработки.

– Зрители уйдут, если я не предложу им что-нибудь новенькое, – отвечаю я. – Мне надо сегодня произвести на них впечатление.

– Рио, дай мне всего один день.

– Мы покажем им это сейчас, иначе они про меня забудут. Ты не поверишь, как быстро люди способны забыть о чьем-либо существовании.

Зрители начинают подниматься на трибуны. Пора начинать.

Я беру с тележки ведро с рыбками и угрями. Тру тоже хватает ведро, его рука оказывается поверх моей. У него крепкая хватка, и он не улыбается.

– Извини, – говорит он, – но угри еще не готовы.

– Тру, пожалуйста, – прошу я.

Я не могу выразить словами всего, что чувствую в этот момент, но Тру, почти как и я, делает глубокий вдох. Он крепко сжимает мои пальцы, и я успеваю заметить у него на руке небольшие ожоги: наверное, получил их, когда мастерил угрей и рыбок сегодня. Он вообще когда-нибудь спит?

А потом Тру отпускает ведро. Мы не произносим ни слова, но мне жаль, что я не могу поблагодарить его своим настоящим голосом. Я начинаю заводить рыбок и угрей и бросаю их обратно в воду.

Они великолепны. Тру отлично справился с работой, наблюдать за ними – одно удовольствие.

Тру складывает руки на груди. Он не поднимается на трибуны и остается стоять у края дорожки. Я оглядываюсь, и мы встречаемся взглядами. Он пытается понять меня, но у него никогда это не получится, потому что я скрываю слишком многое.

Я поднимаюсь на платформу и тут замечаю, что Альдо все еще среди игроков, занят сбором денег. Он совсем забыл, что должен объявить мое выступление. Меня охватывает паника. Придется сделать это самой. Мне следовало бы попросить того игрока остаться и объявить меня. Если я сделаю это сама, мой бесцветный, занудный голос отобьет у зрителей всякий интерес.

Тру становится рядом со мной на платформе. Я начинаю подозревать, что он передумал и собирается остановить меня, но он вместо этого поднимает руки, и толпа зрителей затихает.

И Тру объявляет:

– Рио Конуи, пловец, готовый на риск.

Все правильно. Это может сработать.

Тру рассказывает зрителям об угрях, его лицо оживляется, голос звучит громко и отчетливо. Мне нравится наблюдать за ним со стороны, смотреть, как двигаются его губы и горят глаза.

Тру объявляет заплыв так, что он может показаться более опасным, чем на самом деле. Он рассказывает об угрях, о том, как они будут прожигать мою кожу, если я прикоснусь к ним, и подчеркивает, что я почувствую удар током даже через гидрокостюм. Он объясняет зрителям, что рыбки не заряжены, но все равно, если задеть их, будет очень больно. Потом предлагает игрокам делать ставки на количество столкновений с рыбками и угрями и на скорость, которую я смогу показать. На трибунах оживление, люди делают ставки.

– Итак, Рио Конуи! – повторяет под конец Тру.

Он выкрикивает мое имя и приглашает всех посмотреть на меня.

Я поднимаю руки над головой – непривычный для меня жест, но он сейчас к месту. Слышны редкие хлопки, кто-то ободряюще свистит, я почти улыбаюсь. Как же легко выступать на публике, когда не надо ничего говорить.

И вот в этот момент душевного подъема я вдруг чувствую, как в мое сердце заползает отчаяние.

«Ничего у тебя не получится, – шепчет мне внутренний голос. – Настоящие мины – это тебе не металлические рыбки. Думаешь, баллон сжатого воздуха спасет тебя? Да ничего подобного! Ты погибнешь, Рио Конуи. Ты изображаешь пловца, готового на риск, чтобы привлечь толпы зрителей. Ты возомнила, будто сможешь самостоятельно подняться на поверхность. Но кого ты сможешь обмануть? Только саму себя. Ты никогда не выберешься Наверх!»

Зрители продолжают свистеть и хлопать. Альдо, вооружившись секундомером, поднимает красный флажок – это знак приготовиться к старту.

– Будь осторожна, – просит Тру.

«Я – последняя, – думаю я. – Последняя сирена».

Альдо резко опускает флажок.

Я прыгаю с тумбы и плыву.

Я – последняя, но это не значит, что я не могу стать первой. Первой сиреной, поднявшейся Наверх.

В этом нет никакой логики, но мне она и не нужна. Я вижу черную линию и плыву. Я увижу черную воду и выплыву.

Меня задевают всего три рыбки, но угри более юркие, и я зарабатываю несколько ожогов: на руках, ногах и лице. Подтянувшись, я выбираюсь на бортик и, вся мокрая, встаю рядом с Тру.

– Могло быть гораздо хуже, – говорит он.

Видно, что Тру обеспокоен, но в то же время я замечаю, как на его лице мелькает уже знакомое мне выражение. Точно так же он смотрел на меня, когда сказал, что я прекрасна.

Зрителям понравилось мое выступление. Они громко свистят, хлопают и спускаются ко мне с трибун.

Я слышу, как они громко о чем-то спрашивают, особенно те, кто делал ставки, ведь теперь у них появился новый вид развлечений: Рио Конуи против Рио Конуи.

Я уже готова поблагодарить зрителей, но вовремя вспоминаю, что мой голос может разрушить заклинание.

– Скажи им, что я не разговариваю до и после выступления, – шепотом прошу я Тру. – Скажи, что у меня такое правило. Так будет лучше. Ты же сам все понимаешь. И не забудь добавить, что в следующий раз будет больше угрей, а я поплыву быстрее. Пусть увеличивают ставки.

У Тру на лице мелькает странное выражение: оно становится почти печальным. Но он кивает и поворачивается к толпе, а я с гордо поднятой головой направляюсь в раздевалку. Там я стою и прислушиваюсь к тому, что происходит снаружи. Просто не верится, что вся эта суматоха поднялась из-за меня.

После того как все расходятся, я говорю Тру:

– Зрителям это со временем прискучит. – Слова мамы о том, что люди любят зрелища, не идут у меня из головы. – Пока этого не произошло, я должна сделать что-то более впечатляющее. Устроить этакий грандиозный финальный заплыв, заработать кучу денег и поставить на этом точку.

– Ты придумала что-то конкретное? – интересуется Тру.

– Пока нет.