Убил своего собственного ребёнка, появившегося благодаря чуду и так и не увидевшего солнца. И… это самое чудо тоже убил. Жизнерадостную женщину с мягкой рыжей косой, от улыбки которой ему как будто становилось легче дышать.

Пистолет к виску он поднёс даже почти осознанно. То есть, он прекрасно отдавал себе отчёт, что поступает странно и нелогично. Но был твёрдо уверен, что это будет лучший выход. Правда, самоубийством он это всё-таки назвать бы не смог; это было устранение несоответствия между реальным положением вещей и видимостью этого положения. Самоубийство он совершил несколькими секундами ранее.

У самого виска щелчок был хорошо слышен. Вот только ожидаемой темноты за ним не последовало. Сын Тора вновь озадаченно, но уже внимательней посмотрел на пистолет, и всё встало на свои места: в оружии был только один заряд, и абсолют его уже потратил.

— Не трудись, — прозвучал спокойный женский голос. — Там действительно больше нет зарядов. Дай сюда, — подошедшая Императрица требовательно протянула руку. Ульвар совершенно не удивился её присутствию, и даже не стал возмущаться, а спокойно отдал бесполезное оружие. Он вообще сейчас всё делал механически, не понимая происходящего. Ему казалось странным, как такое может быть: будущего нет, а настоящее всё длится и длится. — Я поступила по-твоему, подписала приказ. Как тебе результат? И кем же ты себя сейчас чувствуешь? — задумчиво уточнила Её Величество, с интересом разглядывая мёртвое тело и похлопывая по ладони пистолетом. — Сволочью? — с непонятной циничной иронией уточнила она.

Впрочем, её собеседник не был способен на анализ ситуации, и не задумывался о мотивах, поступках и странностях поведения Императрицы.

— Покойником, — честно ответил, пожав плечами, полубог.

— Хм? То есть, всё даже интересней, чем я ожидала, — Её Величество насмешливо улыбнулась. — Ладно, пойдём, — и, уцепив мужчину за рукав, потащила его прочь из комнаты. Он не сопротивлялся и ничего не спрашивал, даже по сторонам не смотрел, а просто механически переставлял ноги. А потом странная процессия из двух человек по коридорам и переходам добралась до ещё одной комнаты.

Если бы это здание было больницей, комнатка вполне могла значиться в ней ординаторской. Небольшая и довольно скромная, но очень уютная гостиная с несколькими шкафами, мягкими потёртыми креслами, диваном и невысоким столом, на котором сейчас был накрыт небольшой перекус: чай и вазочка с конфетами и печеньями. За столом о чём-то вполне мирно и увлечённо болтали три женщины.

Самая старшая, всё ещё красивая элегантная ямато, была Ульвару не знакома. В ещё одной, светловолосой красавице с обманчиво мягкими чертами лица и таящейся в уголках губ улыбкой, он опознал старшую дочь Императрицы. А вот третья…

Мир вокруг странно качнулся и предпринял попытку встать с ног на голову. В голове сына Тора образовалась не просто пустота, а даже какой-то вакуум, заставляющий череп сжиматься со всех сторон.

Под синхронный испуганный возглас трёх сидящих женщин абсолют в два шага подошёл к креслу, в котором сидела Ольга. Того, что походя он сломал стол и едва не ошпарил кипятком наследницу, сын Тора просто не заметил. Женщина же, к которой он вот так напролом метнулся от входа, не попыталась спастись бегством просто потому, что растерялась. Очень странно выглядел в этот момент сын Тора; странно и жутко.

А потом отступать было вовсе поздно, да и технически сложно. Да и дальнейшее поведение угрюмого викинга настолько шокировало гостью из прошлого, что она не сумела бы сбежать, даже получив такую возможность.

Ульвар упал рядом с креслом на колени; действительно, не опустился плавно и ловко, как двигался обычно, а рухнул всей массой. Вцепился одной рукой в подлокотник так, что пластик хрустнул и начал крошиться под пальцами, а второй ладонью поспешно и даже почти судорожно обхватил лицо женщины.

Что за чувства затопили его в тот момент, когда пальцы почувствовали живое тепло, он не знал. Да даже если бы в тот момент эти же эмоции мог испытывать какой-то другой, более привычный к ним человек, он тоже не сумел бы разобраться в этой какофонии.

Но одно главное ощущение, подавляющее и превосходящее все остальные, опознать сумел и сам Ульвар. Это было облегчение. Такое полное и огромное, как будто… вообще всё во всём мире разом стало хорошо. Война закончилась, Альянса больше нет, богов нет, и наступило всеобщее благоденствие. Или как будто душа вдруг покинула тяжёлое и неуклюжее тело, и вот-вот воспарит к небесам, подхваченная проносящейся мимо валькирией.

Охваченный странной и невыразимой жаждой просто быть и ощущать, он рывком придвинул женщину ближе, обнял обеими руками, прижимая к груди. Даже не обнял; почти вцепился в неё, и наконец-то сделал вдох, впитывая лавандовый запах её волос. Только теперь заметив, что всё это время не дышал. В этой комнате — точно, а вот насчёт пути сюда он уже был не уверен.

— Смотри-ка, какой потрясающий терапевтический эффект, — немного отрезвил и вернул на землю ошарашенного и совершенно деморализованного Ульвара откровенно ехидный голос Императрицы. — Правы были древние, всё гениальное — просто.

— Выпорю, — тихо процедил практически себе под нос сын Тора, не выпуская из рук боящуюся лишний раз шевельнуться Ольгу, совершенно ошарашенную его поведением и немного придавленную слишком крепкими объятьями. Не до боли и удушья, но весьма ощутимо.

— Угу, — ничуть не обиделась Её Величество. — Потомство своё когда воспитывать начнёшь, его и пори. Если Ольга разрешит, — продолжала ехидничать она. — А мне ты должен сказать спасибо, что я слушаю не идиотов вроде тебя, а умных людей начиная с себя самой. Было бы всё это правдой, и назад отмотать уже не получилось бы. Радуйся, что ты сейчас с моей подачи безболезненно и своевременно всё понял, а не своим ходом дошёл, когда стало уже поздно.

— Безболезненно? — хмыкнул мужчина, уже вполне беря себя в руки и находя силы выпустить из этих самых рук несколько помятую женщину.

— Ну, во-первых, ты всё-таки не застрелился, что не может не радовать, — цинично фыркнула Императрица. От полубога не укрылось, как при этих словах испуганно вздрогнула, вцепившись в его рубашку, Ольга. Поймав её встревоженный взгляд, он задумчиво хмыкнул. Почему-то эта тревога ему понравилась. — Во-вторых, я довольно быстро оставила тебя в покое, хотя могла бы помучить до вечера. Но тут благодари моё чуткое отзывчивое сердце, ему стало тебя жалко; я, признаться, не ожидала настолько сильной реакции. Ну, а, в-третьих, и это самое главное, всё было не по-настоящему. А вот если что-то подобное произошло бы в реальности, без моего вмешательства, отменить бы ничего не получилось. Ты почаще вспоминай свои ощущения; авось, правда поумнеешь.

— А что случилось-то? — неуверенно подала голос Ольга, переводя озадаченный взгляд со всё ещё стоящего подле неё на коленях мужчины на вольготно рассевшуюся в кресле Императрицу и обратно.

— Это останется нашей маленькой тайной, — тонко улыбнулась Её Величество. — Пока один хорошо известный тебе норманн не забывается и ведёт себя достойно вассала, а не пытается воспитывать свою Императрицу.

— Шантаж? — без раздражения, даже с каким-то непонятным одобрением усмехнулся сын Тора.

— Не без этого, — не стала лукавить Императрица. — Хотя предмет шантажа и незначительный, согласна. Но в твоём случае это правильней называть «воспитательной мерой». Ты, главное, правильные выводы сделай из произошедшего. Подумай, как следует поступить, и поступи строго наоборот, — весело заключила она.

— Постараюсь, — спокойно кивнул норманн.

Он был действительно слишком крепким и физически, и психически, чтобы даже такое потрясение могло его раздавить или надолго вывести из равновесия. Окажись та сцена правдой, варианты были бы возможны. Но не теперь, когда совершенно живая Ольга находилась на расстоянии вытянутой руки, и даже ближе.

— Я могу идти, моя Императрица? — с лёгкой иронией поинтересовался он, слегка склонив голову.