— Так вы же! — окончательно растерялся доктор. — Уже почти четыре недели. А что, были какие-то причины сомневаться? — неловко улыбнулся он. — Я же говорю, хотел поздравить! У нас же генная карта автоматически в таких случаях проверяется, вот я и… такое событие… — окончательно сошёл на растерянное бормотание доктор Паоло. Недобро сощурившийся сын Тора выглядел каким угодно, но точно — не счастливым.

— Вот как? — хмыкнул он себе под нос. — Спасибо. Мы можем идти?

— Да-да, разумеется, — закивал, вновь несколько приободрившись, доктор Паоло. — Только, пожалуйста, завтра снова привозите кириа Ольгу. Мы, разумеется, учтём её положение, так что — исключительно щадящие воздействия. Только… ей бы переодеться, наверное, — он суетливо помчался к какому-то шкафу, откуда выудил теперь, наверное, мою одежду и обувь и протянул всё это Ульвару.

— По дороге переоденется, — окатив меня жутким, ничего не выражающим взглядом, проговорил сын Тора. — Пойдём, — скомандовал он мне.

Я торопливо отставила недоеденный ужин и подорвалась с места, лишь бы не заставлять мужчину ждать. Когда его рука привычно сомкнулась на запястье, была готова, что силу свою в этот раз он не рассчитает. Однако, осечки не случилось, и держал он меня как обычно: крепко, но осторожно.

— И когда ты планировала мне об этом сказать? — бесстрастным тоном задал вопрос, которого я ждала, сын Тора. Мы расселись в уже знакомой мне — или похожей на знакомую — летающей машинке, и автопилот повёл её куда-то в неизвестном направлении. Ответ на этот вопрос у меня был, хоть и страшновато было озвучивать его вслух.

— Когда поняла бы, что для тебя подобное имеет значение. Или что я не являюсь просто временным развлечением. Или когда ты начал бы смотреть на меня как на человека, а не на комнатную собачку, которая или выполняет команды, или наказана, — не глядя в его сторону заговорила я.

— «Имеет значение»? — тихо сквозь зубы процедил он. — Дура!

— Разумеется, проще меня дурой назвать, — огрызнулась я. — Особенно учитывая, что информацию об окружающем мире я вынуждена выдавливать из окружающих по капле, и никто мне о ваших реалиях ничего не говорит. У вас этих детей пачками рожают; одним больше, одним меньше, какая разница!

Ульвар глубоко, шумно вздохнул, явно пытаясь взять себя в руки и не прибить меня на месте. Что ж, похвальное желание, не могу не одобрить! Главное теперь, чтобы оно сбылось…

— Пачками, как ты выразилась, рождаются простые смертные. Женщин, способных и готовых родить от бога, во все времена было очень мало, и нынешние — не исключение. А женщин, которые способны родить ребёнка абсолюту… — он запнулся, опять шумно вздохнул. — Абсолютов сейчас что-то около четырёх тысяч. Детей абсолютов — четверо. Знакомый тебе Кичи Зелёное Перо, два его брата и малолетний сын Акиры сына Аматэрасу. Как думаешь, тот факт, что ты ждёшь от меня ребёнка можно считать заурядным? — по-прежнему не глядя на меня, процедил он.

— А когда и как я тебе должна была сообщать новости?! — взвилась я. — Когда как дура ждала твоего возвращения, хотя этот собакоголовый урод сразу сказал мне, что ты ушёл умирать, и за мной уже не вернёшься? Или когда как полная идиотка сидела в этой проклятой камере на этом трижды проклятом корабле и не хотела верить, что ты умер, хотя этот козёл улыбчивый мне сказал, что ты пропал без вести, и, скорее всего, погиб? Или, может, когда ты ко мне в камеру приполз чуть живой?! Или когда в корабле меня трахал, попутно разъясняя перспективы моей дальнейшей жизни? Или, может, когда с этим Эриком своим собачился? Или после этого, когда сидел злой как чёрт, что мне в твою сторону смотреть страшно было?! Ну?! Ты умный, я дура; так объясни мне, в какой момент времени я должна была вызвать тебя на откровенный разговор!

И я в раздражении отвернулась лицом к стене, чувствуя, как по щекам текут злые слёзы. Ну вот, дожила, разревелась теперь… Может, это не я? Может, это всё гормоны? Говорят, беременные все сумасшедшие. Может, попросить завтра у доктора Паоло каких-нибудь успокоительных позабористей?

Когда мир вокруг дёрнулся, я взвизгнула от неожиданности, решив, что корабль падает. Однако, нет; через мгновение я с удивлением обнаружила себя сидящей на коленях у Ульвара, и без раздумий прижалась к нему, уткнувшись лицом в шею. Ай, да плевать мне уже, что он бесчувственная скотина! Главное, большой, тёплый, и когда он меня вот так обнимает, я вообще ничего не боюсь. Даже его самого.

— Извини, — вдруг тихо, будто через силу проговорил он. — Я растерялся. Это… очень неожиданно.

— Представляю, — я шумно хлюпнула носом, великодушно решив не упираться рогом и не лелеять свою обиду. По-хорошему, в таких обстоятельствах его действительно можно было понять; если технически для абсолютов настолько сложно заработать потомство, что подобные случаи можно пересчитать по пальцам. Говорят, при таких новостях от нормальных мужиков неизвестно, чего ждать. А мне-то такой эксклюзив достался, что хоть стреляйся. — Я так подумала со слов этого твоего бога, что вы свою предопределённость вполне осознаёте, то есть, что ты в курсе, что я — та самая единственная и уникальная. А он мне потом сообщил, что ты ушёл, чтобы умереть, а твоя дочь станет женой следующего Императора. Что, мол, кровь абсолюта абсолютов слишком разбавилась за века, и надо бы долить свеженькой. Только я ему не поверила. А ещё сразу захотелось, чтобы был мальчик, и эти уроды обломались со своими грандиозными планами, — доверчиво поделилась наболевшим я.

— Симаргл сказал, что я должен был умереть? — задумчиво хмыкнул мужчина.

— Угу, — вздохнула я.

— Почему ты ему не поверила?

— Облезет и криво обрастёт, верить ему, — проворчала я. — Тоже мне, вершители судеб… Своей судьбой распоряжаться не могут, ещё окружающим что-то втюхивать пытаются! Я его первый раз в жизни видела, да и вёл он себя не лучшим образом. Не имею привычки доверять первым встречным.

— Правильная позиция, — весело хмыкнул Ульвар. Или веселье мне почудилось? Впрочем, поднимать голову с его плеча и проверять выражение лица я не стала. Во избежание разочарования.

— Ты только не ругайся, но я всё-таки уточню. Всё вышесказанное означает, что… ты не планируешь отказываться от этого ребёнка? То есть, если я… если меня после всех этих исследований и дознаний всё-таки… того, ты о нём позаботишься? — неуверенно промямлила я, ковыряя пальцем край рубашки мужчины и отчаянно пытаясь не разрыдаться от жалости к самой себе.

— Да, — после короткой паузы всё-таки ответил он. Я судорожно вздохнула, закусывая губу.

Хотелось совсем не этого ответа. Хотелось заверений и обещаний, что никто меня не «того», и я вполне могу расслабиться, потому что он никому не позволит…

В общем, несбыточного хотелось. Надежд Ульвар не оправдал, зато в очередной раз оправдал доверие, не солгав. И я была благодарна ему за это. Точнее, буду благодарна. Попозже, когда справлюсь с обидой и всё-таки сумею задушить слёзы.

Примерно в таком ритме и продолжилось моё дальнейшее существование. В тот исследовательский институт я уже ездила натурально как на работу, много кого знала, многие со мной здоровались. Правда, о результатах исследования мне не сообщали; максимум, чего я добилась, это оптимистичного «не стоит беспокоиться, всё идёт хорошо». Но хотя бы успокоительные мне прописали, что не могло не радовать.

И то ли благодаря им, то ли благодаря способности человека приспосабливаться к тяжёлым внешним условиям, но я даже притерпелась к характеру сына Тора. Ну, как — притерпелась? От его пренебрежения было обидно и больно только иногда, а не постоянно, но и это мне казалось подвигом. Тем более, в конце концов я признала очевидное: то, чего я боялась, удивительно быстро случилось. Проще говоря, я всё-таки влюбилась в Ульвара.

Чему совершенно не удивилась. Я в принципе, как слепая, обычно познаю мир через прикосновения; а прикосновения этого конкретного человека составляли для меня теперь существенную часть жизни, и, более того, были самым приятным, что в этой жизни имелось.