— А вы так, поболтать, или по делу? — не слишком вежливо поинтересовалась я. Тип был очень непонятный, совсем не похожий на всех остальных, кого я здесь успела встретить.
— Да я вообще познакомиться зашёл, пока минутка свободная выдалась, — он, аккуратно отодвинув планшет, плюхнулся на противоположном конце койки. — А то ты тут давно, мне столько уже всякого порассказали, а я всё никак не мог выбраться, своими глазами глянуть. Кеган. Можно просто Кег. Кажется, так раньше называли бочку для пива, — белозубо улыбнулся он.
— Ольга. Можно просто Оля, — кивнула я.
Всё-таки, какой странный тип.
— Но как ты здесь, кроме шуток? А то тебя даже головастики забросили, — сочувственно хмыкнул он.
— Немного больше определённости в будущем, и я была бы счастлива, — чувствуя себя сапёром, неуверенно улыбнулась я.
— Да. Уверенность в будущем — это нынче роскошь, — задумчиво хмыкнул он. — Ну, не унывай, тобой наше Велчество заинтересовалось. Оно у нас в принципе очень любопытное, так что ничего особо страшного тебе не грозит, а вот приятное — может.
— Спасибо за поддержку, — вздохнула я в ответ. — А вас никто не потеряет?
— Что, уже надоел? — хмыкнул он. — Да ты не бойся, я не опасный.
— Я не боюсь, я разумно опасаюсь, — честно ответила я. Он опять рассмеялся.
— А ты правда забавная. И всё-таки, тебе что-нибудь надо?
— Да вроде меня тут всем обеспечивают, — пожала плечами я. — А тихий домик в деревне мне вряд ли кто-нибудь сейчас подарит, и одежда моего размера у вас вряд ли есть.
— Это точно, — с улыбкой кивнул он. — Кстати, не к ночи будь помянута, сейчас к нам присоединится Величество собственной персоной, а то в прошлый раз разговора не получилось. Ты, пожалуйста, не «вашествуй» ей; мы же помним, чем это в прошлый раз закончилось, да?
— Постараюсь, — окончательно деморализованная, я поплотнее вжалась в угол.
Будто за дверью специально дожидались именно этой команды, она открылась, пропуская внутрь ту самую женщину, которую я в прошлый раз так и не смогла рассмотреть.
Беременность (судя по виду, до родов оставалось совсем немного времени) несколько испортила её, но было видно, что она всё-таки очень красива. Невысокая, с гордо посаженной головой и безупречной (даже несмотря на внушительный живот) осанкой, она тем не менее не слишком-то походила на правительницу всего человечества.
— Привет, — улыбнулась женщина, вплывая внутрь и тоже с любопытством озираясь. — Какая прелесть, — она кивнула на мою розу.
— Присаживайтесь, прекраснейшая, — несколько шутовски раскланявшись, подскочил с места Кеган. Императрица улыбнулась, кивком поблагодарила и присела.
— Я, в общем, чего пришла-то, — с иронией начала разговор женщина (интересно, она тут во плоти, или всё-таки нет?). — Очень мне…
Но договорить ей не дали. Вновь открылась дверь, впуская ещё одного гостя. Долгожданного, что уж там, в отличие от всех прочих.
Чёрный трибун выглядел… хреново. То есть даже не «плохо», а именно так, если не сказать грубее. Одет он был в подобную моей робу и такие же белые свободные штаны, на ногах — нечто среднее между носками и бахилами; только ему всё это было впору. Правая рука находилась на перевязи под робой, почти всю кожу покрывали жутковатые красно-белые разводы и пятна, делающие мужчину похожим на свежего покойника. Он еле переставлял ноги, тяжело волоча их по полу, и с трудом цеплялся здоровой рукой за стену. Глаза полубога имели жутковатый красный оттенок, а по кругу были очерчены глубокими тенями, как у больного с сердечной патологией.
Но самое главное, он был жив. Жив! И, значит, всё-таки ошиблись местные боги!
— Во имя богов, ты-то чего приполз?! — праведно возмутился Кег. — Или отлегло уже?
— В самом деле, — нахмурившись, проговорила Её Величество. — Кириос Зелёное Перо мне очень много что высказал о тебе за время нашего разговора.
— Вам ещё постеснялся, — насмешливо фыркнул рыжий.
— Го… лову. Оторву, — с огромным трудом проговорил сын Тора; медленно, с запинками, растягивая гласные, как будто его совсем не слушался язык.
— Ты ходишь еле-еле, — неодобрительно поморщилась Императрица. — Ох уж мне эти мужчины! Почему надо героически превозмогать всё на свете и нарушать предписанный режим, вместо того чтобы дождаться относительного выздоровления?
— И девушек пугать, — вставил с ухмылкой Кегар, косясь на меня.
Я, не отрывая взгляда от нового гостя, слушала все их переговоры отстранённо, не вдаваясь в подробности; но эта фраза меня неожиданно отрезвила. Я поднялась с койки, одной рукой машинально придерживая края шали, а второй судорожно сжимая свои импровизированные чётки, и неуверенно двинулась к замершему в дверном проёме мужчине. Эти несчастные два метра под испуганный стук сердца в ушах, — единственный оставшийся в окружающем мире звук, — показались мне бесконечными.
Осторожно, неуверенно протянула руку, боясь, что сейчас она провалится сквозь возникший в дверях образ, и я проснусь в холодном поту. На пару мгновений замешкалась, борясь со страхом, а потом всё-таки рискнула. И пальцы подтвердили то, что видели глаза: под рукой была плотная ткань робы, под которой — вполне материальное тело.
Судорожно выдохнув «я знала!», я качнулась вперёд, обеими руками обнимая мужчину чуть повыше талии, и молча уткнулась лицом куда-то в его рубашку. Молча, потому что чувствовала: если хоть что-то сейчас попытаюсь сказать, точно разрыдаюсь.
И в тот момент мне было плевать на присутствие посторонних и все мои конспираторские планы. Я по жизни всегда была очень падкой на тактильные контакты; обнималась с подружками при встрече, да вообще пыталась лишний раз пощупать собеседника. Некоторых это раздражает, поэтому я обычно старалась следить за своей жестикуляцией. Но сейчас удержаться было решительно невозможно: рукам своим я верила гораздо больше, чем глазам.
Удивительно, но отпихивать меня не стали. Наоборот, я почувствовала, как мне на шею и затылок легла огромная лапища, а на плечо навалилась тяжесть предплечья мужчины. Кажется, ему трудно было держать руку на весу.
— Изви… ниться. До-олжен. Был, — так же медленно, с трудом, растягивая и разрывая слова, проговорил он. — Обещ… ал. Не смог. Про-ос… ти.
Я только судорожно вздохнула, крепче сжимая объятья. Кажется, я была опасно близка к слезам и без попыток что-то ответить.
Я чувствовала себя настолько лёгкой, будто вдруг пропала гравитация. Собакоголовый мутант ошибся, и, значит, они всё-таки не боги. И предопределённости никакой нет, и пусть они себе её куда-нибудь засунут вместе со всеми своими планами!
— М-да, — прозвучал за спиной насмешливый голос. — Насколько удачно я всё-таки выбрал момент. Теперь смогу честно рассказывать своим внукам, что Бич Терры умеет извиняться, и вообще ничто человеческое ему, оказывается, не чуждо. Но это, скажу я вам, всё-таки несправедливо! Я тут с трудом выкраиваю час времени, чтобы морально поддержать несчастную девочку, героически выдержавшую две недели один на один с моим страшным чёрным трибуном, а оказывается, девочке не поддержка нужна, а новости!
— Не. До. Живёшь. До. Детей.
— Хватит, — строго оборвала мужчин Императрица. — Ульвар, присядь, пожалуйста. И ты, Ольга, тоже. Я хочу услышать ответ на несколько своих вопросов.
— Вы думаете, он при вас будет сидеть? — с иронией поинтересовался Кег.
— Да я всё это время сижу, — отмахнулась женщина. — Это вообще-то проекция, если ты не забыл.
Я, наконец, достаточно взяла себя в руки, чтобы без риска опозориться потоком слёз отстраниться от мужчины, и отошла к койке, снова вцепившись в свой «амулет».
На смену лёгкости и облегчению пришла неловкость: я не имела понятия, как теперь следует вести себя с Ульваром сыном Тора. Я даже не понимала, чего именно мне хотелось в этом самом общении, поэтому малодушно решила просто его минимизировать. Тем более, что вряд ли, вот так высказавшись, он сам пожелает продолжить близкое знакомство. Кажется, невыполненное обещание мужчину всерьёз тяготило, как меня — его предполагаемая смерть. А теперь мы избавили друг друга от тяжёлой ноши, и можно было спокойно жить дальше. Хотя бы некоторое время.
