Иль главы в утренних туманах
Голубокрылого Афона, —
На них молюсь, кладя поклоны,
110 Как в детстве цветиком-Колюшей:
Угомоните морок-душу,
Пролейте радугу на скорби,
Чтобы за песней легче горбить
Сугробу зимнему заплечье!
В мешке два сердца, ладан, свечи...
О безотвязный страшный клад,
Тебя повыслал Ленинград,
Как хороводов волчьих сварок,
Москве истерзанной в подарок!
120 Уж не зарезал ли монгол
Алёнушку в пожаре сёл?!..
Два сердца, знать: погибли двое, —
Купава и побег Левкоя!..
Не я ли, Господи, не я ли?!.
И стон ловлю: на жабьем бале
Я обронил чудесный крест,
Кольцо ж оставил у невест
В подземном адском кабачке,
Где пляшут кости налегке...
130 М-у-у! М-у-у! Удоем вымя лоско ль?
На Вятке розовы березки,
И горница на зори дверью.
По чудотворному поверью
Пречистая из Белозерья
К полону, лиху, нездоровью,
Как в стыдь рябина, плачет кровью.
И вот заплакала она,
Лишь на крылечке тишина,
Как нянюшка, вздремнуть уселась,
140 И банька дымом запотела,
Возжаждав веника с мочалкой,
А клеть с куриной перепалкой
Зарделась заревом петушьим!..
Так разлучились наши души —
Лосенок и лесной ручей!
Гранитной лапе до зверей,
До птиц с цветами нету дела,
Она в пурге осатанелой
Качает маятник луны.
150 От невской пасмурной волны
И от иглы адмиралтейской
Питаться повестью злодейской
Тебе, как Дантесу, не внове:
Взгляни, росинка свежей крови
Горит и на твоей перчатке!
С судьбою не играют в прятки, —
Я умираю, не кляня,
Прости, Владычица, меня!
Я твой в рубахе пестрядинной,
160 Поэт посконный и овинный,
Но Пушкину сродни звездой,
Убит любимою рукой
И дружбой в ранах не обвязан!
Читатель, моего рассказа
Хватило бы на ларь свечей,
На столько ж вечеров и дней,
Но синяя лампада гаснет,
И понапрасну в скудном масле
Усердие купает пряжу!
170 Пусть тени зимние доскажут,
Как не поверил до конца
В обеты братского кольца
Душистый розан, как в отчизну,
Не в черный суд и укоризну.
Июнь 1933
Москва
519. Песнь о великой матери
<ЧАСТЬ ПЕРВАЯ>
Эти гусли — глубь Онега,
Плеск волны палеостровской,
В час, как лунная телега
С грузом жемчуга и воска
Проезжает зыбью лоской,
И томит лесная нега
Ель с карельскою березкой.
Эти притчи — в день Купалы
Звон на Кйжах многоглавых,
10 Где в горящих покрывалах,
В заревых и рыбьих славах
Плещут ангелы крылами.
Эти тайны парусами
Убаюкивал шелоник.
В келье кожаный Часовник,
Как совят в дупле смолистом,
Их кормил душистой взяткой
От берестяной лампадки
Перед Образом Пречистым.
20 Эти вести — рыбья стая,
Что плывет, резвясь, играя,
Лосось с Ваги, язь из Водлы,
Лещ с Мегры, где ставят мёрды,
Бок изодран в лютой драке
За лазурную плотицу,
Но испить до дна не всякий
Может глыбкую страницу.
Кто пречист и слухом золот,
Злым безверьем не расколот,
30 Как береза острым клином,
И кто жребием единым
Связан с родиной-вдовицей,
Тот слезами на странице
Выжжет крест неопалимый
И, таинственно водимый
По тропинкам междустрочий,
Красоте заглянет в очи —
Светлой девушке с Поморья.
Броженица ли воронья —
40 На снегу вороньи лапки
Или трав лесных охапки,
На песке реки таежной
След от крохотных лапбтцев —
Хитрый волок соболиный,
Н^дят сердце болью нежной,
Как слюду в резном оконце,
Разузорить стих сурьмою,
Каманиной и малиной.
Чтоб под крышкой гробовою
50 Улыбнулись дед и мама,
Что возлюбленное чадо,
Лебеденок их рожоный,
Из железного полона
Черных истин, злого срама
