Темень да Трезор!

Может, им под тыном

И пахнёт жасмином

От Саронских гор!

День Покрова Пресвятыя Богородицы

192

8Полтава

518. Повесть скорби

Над домом вечного позора

Стоят два ангела с крестом,

И часовые для дозора —

Внизу с заряженным ружьем!

Как ангел тихий непорочный

И ты мне верен был шесть лет,

Но вот пробил наш час урочный, —

Нарушен клятвенный обет!

Тебе простить вину такую

Я хотел бы, но не смог,

И повесть скорби роковую

Угрюмо слушает острог.

Старинная тюремная песня

Ты не поверил до конца

В Пречистый Лик, в зарок кольца

С крестом московских патриархов,

И вот колтун с собачьей пархой.

Твои ночные завсегдаи

Сулят Оксану в темном гае.

Меж тем как оторопь с чесоткой

Зловещей заняты находкой:

В мешке два сердца человечьих,

10 Пригоршня ладана и свечи!

Кому достанется мешок? —

Поэту ль за отару строк,

Похожих на чирят болотных?..

В одеждах звездно-позолотных

Проходят образы былого, —

Так в роще северной еловой

Олени тянут к роднику...

Как в кандалы, тебя в строку

Заковывать перу не ласка,

20 Пусть Сахалин или Аляска

Хохочут каторжною цепью,

Что ангел с облачною ветвью

Оборотился в кобеля!..

Моя родимая земля

Расшита кровяной синелью,

И к дьявольскому рукоделью

Любимый приложил персты,

Сорвав влюбленности цветы

И дружбы сумеречной розан!

30 Уж не сирень, а скрип обоза

Осиным роем бьет в окно, —

Везут парчу и полотно

Да три доски всегда готовых.

Так в пущах северных еловых

Лосиха, потеряв отеля,

Рожком берестяным свирелит:

«Му-у-у! Му-у-у! Удоем вымя лоско!..»

Поблеклым вереском да воском

Я расшиваю повесть скорби, —

40 Лазорь и шелк уснули в торбе,

Им не пойти стихом вприсядку.

Я теплю синюю лампадку

Пред образом из Белозерья, —

По чудотворному поверью,

Он ослепил орду татар...

Жил дед и Анатолий Яр —

Лосенок, что пришел напиться

К ручью лесному, морок длится

Седьмой позёмок и весну...

50 Брыкастый выпил глубину

И данью колдовскому дну

Оставил очи — яхонт карий.

И с той поры в ольховой хмаре,

За кружкой меда у медведя,

Барсук-лаптюга, рысь-редедя

За первопуток правят сплётки,

Что от загадочной находки

Не спится старому ручью.

Его кобза журчит «люблю»

60 На всю кедровую опушку

И в жемчуговую избушку,

Где сны и песни в кулебяках,

Лосенку тропка в синих маках, —

Порукою медвежье слово!..

Так в пуще северной еловой...

Но яхонт выпал из венца! —

Ты не поверил до конца

Кресту московских патриархов,

И вот колтун с собачьей пархой.

70 Твои ночные завсегдаи,

И Ленинград луну качает,

Как маятник, гранитной лапой.

Уж не иконной нежной вапой,

Дымком лопарского грудка,

А головней из кабака

Твой облик в будущем очерчен!..

Костлявый каменщик о печень

Свирепый натрудил колун, —

Ручью вещает Гамаюн,

80 Как шум вершин, печальным бубном

Укрыться в просинь непробудно,

С журчаньем в сердце: «Я люблю

Два карих яхонта под бровью!»

Склонились рожки к изголовью,

Припали губы к хрусталю,

И тянет кедровой корой,

Но лапа подымает вой,

И гаснет золото виденья...

Пусть эти руны, как селенье,

90 В ночи приветным огоньком

Тебя поманят в милый дом,

Где за разлапым самоваром

Сиреневым певучим паром

Повита сказка в русских прошвах!

Она не укоряет прошлым,

Любя крещенскую ватрушку,

Метель за окнами и кружку,

Где сладко пенится любовь!

Но скорби повесть нижет вновь

100 За порванную нитью — муза.

С душистой земляникой кузов

Мои стихи теперь — опёнки

Без самоцветного лосенка,

Что в сердце искупал копытца!

Он будет мне до гроба сниться,

Как берег в розовых тюльпанах