Он не увидел Сэди, когда вошел в просторный, но очень уютный салон. Мягко светились бра на стенах, выдержанных в теплых кремовых тонах. Изысканности добавляла изящная лепнина, а заодно темно‑синие занавеси и мебель с обивкой в тон. Ковер пружинил под нотами. На его светлом фоне, как виноградные лозы, извивались синие, зеленые, ярко‑красные узоры.
Съехавшиеся гости стояли небольшими группками. Мужчины – во всем черном, разноцветьем выделялись только галстуки и жилеты. Зато дамы, как экзотические птицы, были разодеты в наряды всех немыслимых оттенков. Туг были такие цвета, какие Джек не смог бы правильно назвать.
В воздухе плавали ароматы духов. Некоторые пряные, запахи выделялись особенно сильно, Если бы не потоки прохладного воздуха из открытых окон, можно было просто задохнуться!
Его поприветствовала Ларю – этакая эксцентрическая смесь льда и пламени с сияющими рыжими волосами и гладкой, как слоновая кость, кожей. На ней было золотистое платье с открытыми плечами и туго затянутой талией. Глядя на нее, он вдруг почему‑то вспомнил про птицу феникс, постоянно возрождающуюся из пепла.
– Мистер Фрайди, как приятно вновь увидеть вас!
Хотя это прозвучало как бы искренне, он не поверил ей, но оценил умение правильно говорить банальные фразы. Джек ослепительно улыбнулся и был вознагражден изумленным взглядом. Она оказалась не единственной, кто обладал искусством лжи.
– Мадам Ларю, благодарю за приглашение. Для меня это большая честь.
Они немного поболтали. Разговор о бизнесе сбил напряжение между ними. Мадам была полна энтузиазма по поводу своих планов открыть универсальный магазин для представителей аристократии, где они могли бы приобрести не только модную одежду, но и все необходимое – перчатки, шляпки и даже хозяйственные товары – самого лучшего качества.
– Стоит ли мне ожидать, что ваше чучело сожгут в ночь Гая Фокса? – поинтересовался Джек, шутя лишь отчасти.
В прошлом году лавочники Бейсуотера произвели такую экзекуцию с чучелом Уильяма Уитли, который называл себя универсальным поставщиком и осмеливался утверждать, что будущее именно за такой торговлей. Напуганные современным образом мыслей коммерсанта, они организовали против него протесты на целый день. Кульминацией этих кошачьих концертов стало сжигание его чучела на костре, который запалили на Портобелло‑роуд. Конечно, Джека в тот момент не было в Лондоне, и лично он не видел ничего, но зато наслушался вдоволь.
Тристан отнесся к демонстрации как к свидетельству того, что они выбрали правильный путь. Если что‑то вызывает подобную реакцию, значит, это обязательно обернется прибылью.
Ларю рассмеялась, глаза засверкали как драгоценные камни.
– Надеюсь на это, месье! И очень рассчитываю.
Проклятье! Она и Тристан могут презирать друг друга, но во всем, что касалось коммерции, эти двое были одного поля ягоды.
Прибыл очередной гость, и, предоставленный самому себе, Джек отправился на поиски выпивки. Молоденький лакей был просто счастлив обслужить его и налить виски. Он стоял, потягивая янтарный напиток, и лениво наблюдал за всем, что происходило вокруг.
– Бог все‑таки любит меня!
Джек повернулся на знакомый голос. Слева, почти вплотную к нему, стояла леди Гослинг – знойное видение в ярко‑зеленом платье под цвет глаз. Она открыто улыбнулась ему – так обычно делают женщины, чтобы показать мужчине, что он им интересен, но не настолько, чтобы потерять из‑за него голову.
– Правда? – Джек приподнял бровь со слегка насмешливым интересом. Он не видел следы любовных укусов, на которые попеняла Сэди, но это не значило, что их не было вообще.
Леди охотно ответила:
– Конечно. Потому что он послал мне вас, чтобы я не умерла от хронической скуки. – Она повела рукой с бокалом шампанского. – Посмотрите на них. Серые, неинтересные людишки.
Он отхлебнул из стакана.
– А вам нужно, чтобы тут ходили ученые в мантиях?
Дама не смутилась – конечно, нет, – но посмотрела на Джека таким взглядом, что его можно было бы назвать не иначе как влекущим.
– Явно я что‑то не то сказала.
– Бывает! По правилам флирта надо было предложить просветить ее в отношении данного предмета, но он никак не мог подвигнуть себя на это. Леди Гослинг была хороша собой, опытна и, судя по всему, горела желанием отдаться ему при первом удобном случае. Тем не менее, он держался настороже.
От кокетливой особы не ускользнуло отсутствие энтузиазма в голосе Джека.
– Вы сегодня не похожи на себя, сэр. Надеюсь, я ничем вас не обидела?
Почему женщины всегда считают, что именно они причина дурного настроения мужчин? Гораздо чаще досаду у Джека вызывал он сам, а не кто‑то еще.
– Что такое ужасное могли вы мне сделать, чтобы я обиделся? – Он хотел, чтобы фраза прозвучала шутливо, но вышло довольно грубо. Она тоже это ощутила и захлопала глазами, удивленно и с явным неудовольствием. Джек прочитал все это в ее глазах, прежде чем она успела прикрыться игривым смешком.
– Не очень‑то вы вежливы с дамой. Вот уж не ожидала!
Она, к сожалению, права. Сам виноват! Джек хмыкнул.
– Один – один, миледи. Прошу прощения за мою неотесанность. К вашему очарованию это не имело никакого отношения, поверьте.
Она заметно смягчилась, и Джек вдруг понял, что ему нравится общество леди Гослинг. И ее сексуальность тут ни при чем. Он не собирался затаскивать ее в постель. И не хотел никого, кроме Сэди. Почему бы тогда не заняться женушкой? Может, это решит его проблемы отныне и навсегда? Или, наоборот, принесет кучу других? Он не знал, как к этому подступиться.
– Ах! – воскликнула леди Гослинг после короткой паузы. – Я вижу, сюда пожаловала мадам Мун с мистером Блейном.
С самым скучающим видом, на какой был способен, Джек повернулся в ту сторону, куда глядела она. Первым, кого он увидел, был кавалер Сэди. Художник выглядел экзотично, что и привлекало к нему женщин. У людей богемы никогда не возникает сложностей по части привлечения дамского внимания. Их репутация как диких и неуправляемых существ будит в лучшей половине человечества природные охотничьи инстинкты.
Вид этого щеголя, который вторгся на его территорию и претендует на его жену, моментально родил у Джека стремление отбить у него это желание.
Но внимание привлекла его спутница, которая держала Блейна под руку, и тут же он забыл про художника.
Она в это время разговаривала с Ларю, поэтому не могла видеть, какой эффект произвела на Джека. Оно и к лучшему! Не хватало только, чтобы Сэди увидела его с выпученными глазами и со слюной, капавшей с языка, как у пса в жару.
Его жена была одета в платье темно‑фиолетового шелка, от которого ее нежная молочно‑белая кожа как будто мерцала. Шея открыта, руки тоже обнажены. Затянутый лиф высоко поднял грудь, достаточно приоткрытую, чтобы быть соблазнительной и скромной одновременно. Глядя на такую грудь, мужчина начинал фантазировать, как он будет ласкать ее. Но для него‑то это были реальные воспоминания из прошлого! Он помнил, какого цвета у нее соски и как они твердели от его прикосновения. Знал, насколько тонка ее талия без корсета, как пышны бедра. Он помнил мягкость ягодиц, нежный изгиб бедер. У Джека навсегда остался в памяти тот первый раз, когда он оказался между ними, а потом вошел в нее, отчаянно пытаясь проникнуть вглубь как можно дальше и одновременно ужасаясь, что делает больно самой красивой девушке, каких больше не встречал! Все равно пришлось пройти через это – она же была девственницей! – и чувство вины тогда чуть не убило его.
Воспоминания были настолько живыми, а ощущения настолько реальными, что Джек задохнулся от неожиданной рези в груди, готовый умереть здесь и сейчас.
Как раз в этот момент он встретился взглядом с Сэди.
И та сразу все поняла. Единственное, что Джек мог сделать, – быстро отвести глаза в сторону. Слишком поздно!
Теперь она знала, что он любит ее. Что страдает по ней. Что без нее для него все вокруг стало пусто. Как он мог быть таким глупцом, чтобы потерять столь много? Не важно, насколько Тристан еще собирался задержать его в Лондоне: утром Джек напишет ему и предупредит о своем отъезде из Англии в конце недели. Еще не все дела закончены? Наплевать! Герцог может и сам приехать сюда и позаботиться о бизнесе.
