– Какой же я мудак. Что ж мне все неймется, что я людям спокойно жить-то не даю?! Какое я имел право тебя осуждать? Учить тебя жить, требовать, чтобы ты объявил всему свету… Расхлебывать-то, если что, тебе, а не мне!

– Джейми… – выдохнул я, слегка обалдев от такой постановки вопроса. – Ты, конечно, сильно меня приложил, но мне нужно было это услышать. Я и теперь не собираюсь всему свету рассказывать, что меня возбуждает в постели, но для себя я решил, что, если у меня с кем-то серьезные отношения, то этот человек имеет право знать. Я не хочу еще раз все испортить из-за того, что я такой трус.

– Если у тебя с кем-то… – он сглотнул и поморщился, как от боли, а меня в этот момент накрыло волной облегчения. Значит, он считает, что между нами все кончено, и переживает из-за этого? Мне захотелось закричать «ура» и жестом триумфатора выбросить кулак вверх. – Ну да. Имеет. Это правильно.

Я не заставил его долго мучиться. Зачем бы? Я хотел, чтобы мы оба были счастливы. Вместе. И я знал, как снова навести мосты между нами.

– Да. Так что я планирую начать прямо сейчас, – я многозначительно прокашлялся и, как бы случайно зацепив большим пальцем пояс джинсов, чуть потянул их вниз, открывая пару сантиметров красного кружева. – Я первый раз вышел в них из дома. Сел в машину и чуть не побежал обратно – думаешь, чтоб снять? Нет. Дрочить… Блин, я весь день на взводе! А ты говорил, что хотел увидеть… В общем, если ты все еще хочешь…

Слова внезапно застряли у меня в горле – мне вдруг пришло в голову, что я мог и ошибаться на его счет, и тогда все мои надежды оказывались напрасными. Джейми несколько мгновений стоял, уставившись на кружевную отделку над поясом моих джинсов; потом на его щеках проступил румянец, и он с отчаянным стоном – практически с воем – кинулся мне на шею.

– Господи, господи, ты меня убиваешь. У меня занятие через десять минут, иначе я бы заставил тебя раздеться прямо сейчас, – говорил он между поцелуями, лихорадочно ерзая и прижимаясь ко мне, пока я не начал задыхаться, почти не осознавая, где мы находимся, и что нас тут в любой момент могут обнаружить. – Встать и позировать вон там. Каждый ракурс. Боже мой, твою мать, как я в таком виде сейчас буду занятие вести?!

Я рассмеялся, обеими руками обнимая его, прижимая к себе, вдыхая знакомые теплые запахи кожи и красок, которые у меня теперь ассоциировались исключительно с Джейми.

– Я бы сказал тебе, что мне очень жаль, но это будет неправда, потому что я ни капельки не жалею… Мне хорошо от мысли, что тебя так накрывает от меня…

– Какая там мысль! – Он взял мою руку и дал почувствовать свою эрекцию. – Ты потрогай. Гвозди забивать можно.

– Ой-ой-ой, – я несколько раз c нажимом провел по нему ладонью. Я и сам мучился не меньше, причем по той же причине. – А может, мы тогда…

У него запищал телефон, сообщая о начале занятия, и мы неохотно отступили друг от друга.

– О господи… – Джейми закинул голову назад, страдая от безысходности не менее очевидной, чем его эрекция. – Так. Ты. После шести. Сразу. Как только сможешь. Ко мне. И попробуй мне только где-нибудь задержаться.

– А тогда что? Выпорешь?

Он посмотрел на меня так, что я поежился, – в его взгляде было столько вожделения, что я буквально почувствовал его на своей коже.

– Не надо подавать такие идеи, если ты не готов пойти до конца. И не надо так шутить. Для меня это слишком серьезно.

Я прямо посмотрел ему в глаза.

– Я готов. Может, не на все, что ты захочешь, но на это – да. Не в качестве наказания, а потому что я тебе доверяю. Я знаю, что с тобой это будет круто.

Он даже задержал дыхание, вглядываясь в меня, как будто пытаясь найти осязаемое доказательство того, что я говорю искренне.

– Похоже, у нас будет интересное свидание.

– Похоже, – согласился я.

****

В конце концов, он меня, действительно, наказал. Правда, не так, как я ожидал – не ладонью по заднице. Все оказалось гораздо хуже. Я приехал, рассчитывая оказаться голым, или хотя бы не сильно одетым, едва войдя в квартиру, и, по крайней мере, в этом мои ожидания оправдались. Но не во всем остальном. Самого главного он заставил меня подождать. Не меня одного. Нас обоих.

Я привез с собой целую кучу роскошного белья, мою личную радугу, упрятанную в сумку. Он вытряс из нее все содержимое и долго перебирал, задумчиво рассматривая каждую вещь, пока не остановился на белом топике и черных стрингах.

– Вот эти, – он сгреб отобранные вещи. – Контраст будет смотреться охрененно.

Я пошел в спальню переодеваться. Я, конечно, не художник, и уж тем более не актер, но появился я оттуда красиво. Джейми в это время возился с освещением; когда я вышел, он на мгновение замер, застыл, молча пожирая меня взглядом с головы до ног, и, наконец, издал одобрительный звук.

– О боже, как же ты хорош. И прекрасно это знаешь, правда же? Не можешь же ты смотреть на себя в зеркало и не видеть? – он подошел ко мне и провел руками в воздухе, как бы обводя контуры моего тела, но не касаясь кожи. – Эти мышцы, эта сила, все настолько мужское… и прикрытое такой обманчивой хрупкостью, которая на самом деле ничего не скрывает, а только подчеркивает все, что в тебе есть… делает тебя еще…

– Голубее? – подсказал я, шуткой развеивая последние сомнения.

– Ну, мой член одобряет, стало быть, да, – ухмыльнулся Джейми.

Улыбка на его лице сменилась сосредоточенностью, которую я про себя уже начал называть «профессиональным взглядом». Но этот взгляд не отдалял нас друг от друга; наоборот, меня заводило то, что я был объектом его художественного интереса. Я поежился, как будто встал под холодный душ – соски напряглись, и уже вставший член стал еще чуть тверже.

Через двадцать минут съемки я позировал уже в третьем образе – черные чулки на поясе, красные кружевные бикини, – весь взмокший под яркими лампами. Джейми молчал; его лицо частично скрывала камера. Он уже перестал давать указания, и я просто двигался по наитию, меняя позы в своем темпе, в полном восторге от того, что на меня смотрят.

Все. Больше я этого издевательства выносить не мог. Все кружева промокли от пота, спереди красовалось темное пятно, там, где влажную головку прижимала тонкая ткань. Все это время я показывался ему с разных ракурсов, но ни разу не дал снять себя откровенно в анфас; теперь же я прошел к натянутой на стену простыне, которую мы использовали в качестве фона, и полностью развернулся к нему.

Он опустил камеру, глядя на меня во все глаза. Я медленно-медленно провел рукой по груди вниз и подцепил пальцем резинку, на которой держался чулок. Мой член натягивал кружевную ткань, пытаясь вырваться на свободу, а налившиеся яйца подтянулись вверх. Я слегка подразнил влажную головку пальцем, потом с тихим стоном втянул его в рот – жест, подсмотренный в десятке порнофильмов, но в моем случае это не было пустым актерством.

Джейми положил камеру с преувеличенной осторожностью.

– Я надеюсь, ты не слишком привязан к этим трусикам, – сказал он, подходя ко мне.

– А что?

Он погладил меня по бедру, потом подцепил пальцами кружевную ткань, выкручивая ее, сильнее натягивая на мне.