Был каждый меч свободно обнажаться?..
Катилина :
Когда копался он в утробе вражьей,
Как авгуры во внутренностях птиц...
Цетег :
Когда отца мог сын убить, брат - брата...
Катилина :
И быть за это награжден; когда
Вражда и злоба удержу не знали...
Цетег :
Когда, напыжась, чтоб страшней казаться,
По улицам убийство шло, и кровь,
Река которой уносила трупы,
Ему до самых бедер доходила;
Когда от смерти не могли спасти
Ни пол, ни возраст...
Катилина :
Ни происхожденье...
Цетег :
Когда она косила и детей,
Стоявших только на пороге жизни,
И хилых стариков, чьи дни природа
Не прерывала лишь из состраданья,
И дев, и вдов, и женщин, плод носивших,
Всех...
Катилина :
Кто виновен был уж тем, что жил.
Считали мы тогда, что слишком мало
Лишь тех, кто нам опасен, убивать.
Одних мы истребляли для наживы,
Других же - просто, чтобы счет был ровным.
Цетег :
В ту пору был косматому Харону[23]
Потребен целый флот, а не ладья,
Чтоб тени всех усопших в ад доставить.
В утробе хищников не умещались
Тела, из коих душу страх изгнал,
И с трупами лежали вперемешку
Те, кто, спасаясь, на бегу упали.
Катилина :
Вернется это время. Нужно только,
Чтоб третий из Корнелиев - Лентул
Взял в Риме власть.
Лентул :
Сомнительное дело!..
Катилина :
Что?
Лентул :
Я хотел сказать - оно неясно,
И речь о нем вести пока не стоит.
Катилина :
Кто вправе усомниться в предсказаньях
Сивиллы, подтверждаемых к тому же
Священною коллегией жрецов?
Лентул :
Но смысл любого предсказанья темен.
Катилина :
А этого, напротив, очевиден
И так обдуман, взвешен и проверен,
Что никаких иных истолкований
Не может быть.
Лентул :
А сам в него ты веришь?
Катилина :
Как верю в то, что я люблю Лентула.
Лентул :
Да, авгуры твердят, что прорицанье
Относится ко мне.
Катилина :
На что ж иначе
Была бы им наука?
Лентул :
Цинна - первый...
Катилина :
За Цинной - Сулла, а за Суллой - ты.
Да это же ясней, чем солнце в полдень!
Лентул :
Теперь, когда по улицам иду я,
Все на меня внимательнее смотрят.
Катилина :
Еще б им не смотреть! Зашла звезда
Как Цинны, так и Суллы. Каждый ищет
Глазами восходящее светило.
Цетег, да посмотри же на Лентула!
Вид у него такой, как будто он
Простер с угрозой скипетр над сенатом,
И ужас вынудил пурпуроносцев
Свои жезлы на землю побросать,
И пламя размягчило бронзу статуй,
И стон пенатов[24] возвестил, что в муках
Порядок новый родина рожает,
И кровью стены начали сочиться,
И камни пред крушеньем с мест сошли.
Цетег :
Что толку! Нам не вид, а дело нужно.
Лентул :
Я - лишь твое созданье, Сергий. К власти
Корнелия не родовое имя,
Не откровенья темные Сивиллы,
А Катилина приведет.
Катилина :
Я - тень
Достойного Лентула и Цетега,
Чад Марса.
Цетег :
Нет, я им самим клянусь,
Родитель мой - не он, а Катилина,
Чья доблесть столь безмерна, что земля
Ее вместить не может.
(Голоса за сценой.)
Вот они.
Мы досыта теперь попустословим.
(Входят Автроний, Варгунтей, Лонгин, Курий, Лек, Бестия, Фульвий, Габиний, другие заговорщики и слуги.)
Автроний :
Привет, достойный Луций Катилина!
Варгунтей :
Привет, наш Сергий!
Лонгин :
Публию Лентулу
Привет!
Курий :
И я приветствую тебя,
О третий из Корнелиев!
Лека :
Привет
Тебе, мой Кай Цетег!
Цетег :
Не заменяют
Приветы дело...
Катилина :
Милый Кай, послушай...
Цетег :
Иль лень, как колпачок на ловчей птице[25],
Глаза закрыла вам? Иль вы боитесь
Взглянуть в глаза нахмуренному дню?
Катилина :
Лишь движимый заботою о деле,
Он вас бранит, друзья, за опозданье.
Цетег
Предавшись сну и праздности, вы стали
Рабами собственных рабов!..
Катилина :
Цетег!
Цетег :
О души ледяные!
Катилина :
Успокойся!
Бестия :
Мы все поправим - лишь не горячись.
Катилина :
Мой благородный Кай, ты слишком пылок.
(К одному из слуг:)
