Никсоны пробыли недолго, но возбуждение остальных гостей достигло небывалых размеров. У всех, похоже, закружилась голова от столь тесного общения с властью. Когда Ричард Чандлер сел на свое место рядом с Гасси, он был явно в приподнятом настроении.

— Прекрасный сегодня прием, — заметил он. — Большая удача, что удалось заполучить Никсона.

Гасси вежливо кивнула, надеясь, что ее молчание его несколько охладит. В отличие от остальных гостей у нее настроение только ухудшилось, а мысли все время возвращались к Тони и их обреченным на неудачу отношениям.

— Я многого жду от нового президента, — продолжил Ричард. — Чертовски большая разница, когда в Белом доме свой человек!

— Вы говорите точно как мой отец. Ричард улыбнулся:

— Для меня это комплимент.

— Ну, разумеется.

Опустив глаза, Гасси с отвращением смотрела на фаршированную курицу. У нее абсолютно пропал аппетит. Она осторожно нацепила на вилку кусочек спаржи и почувствовала, что отец наблюдает за ней. Поскольку она с самого детства стремилась добиться его одобрения, то сейчас даже через всю комнату смогла ощутить его раздражение. Он наверняка хотел, чтобы она была более внимательна к Ричарду Чандлеру. Гасси привыкла быть послушной дочерью, поэтому тут же повернулась к Ричарду и одарила его сияющей улыбкой.

— Я слышала, вы только что купили новую лошадь?

— И замечательную! Вы обязательно должны на нее взглянуть. Лошади — прелестные существа, куда интереснее, чем политики.

Гасси всем сердцем с ним согласилась. Правда, сама она научилась сидеть на лошади только потому, что Элизабет силой приводила ее на конюшню. Но в данный момент она предпочла бы общество арабского скакуна надоедливости Ричарда Чандлера.

— Вы ездите верхом? — спросил он, явно не замечая ее настроения.

— Довольно плохо. Мне никогда не нравились занятия на свежем воздухе.

— Тогда я настаиваю, чтобы вы посетили мою ферму. Не сомневаюсь, вы ее полюбите. Вы в следующее воскресенье свободны?

Взглянув на отца, Гасси поняла, что у нее нет выбора. Он послал ей сияющую улыбку, прямо-таки разрываясь от любви и гордости.

— Да, это мне вполне удобно, — сказала она. — Я с удовольствием посмотрю вашу ферму.

— Замечательно! Тогда я заеду за вами в полдень.

Остаток вечера прошел спокойно, хотя Ричард старался держаться к ней поближе, решив, что она тоже проявила к нему интерес. На самом деле Гасси находила его жалким и скучным и невольно сравнивала с ласковым, открытым Тони. Он заставил ее забыть о своих страхах, научил ее смеяться и не стесняться своего тела… Но завтра всему этому придет конец.

Тони Де Коста жил в пентхаусе роскошного высотного здания, которое принадлежало его компании. Декоратор, занимавшийся квартирой, сделал особый упор на великолепный вид и оставил все огромные окна ничем не завешанными. Мебель была чисто функциональной, выдержанной в нейтральных бежевых и коричневых тонах, и Тони порой казался себе там просто случайным гостем.

Ему больше по душе был бы старый дом где-нибудь в глубинке Виргинии, но квартира была удобной, и ее безликость его не беспокоила — пока он не встретил Гасси и не начал думать о будущем. Теперь эта квартира казалась ему гостиничным номером, где гулко звучало эхо его одиночества. Его вдруг охватило желание пустить корни, сделать свою жизнь стабильной, и ключом к этому была Гасси.

Тони отложил бритву и вытер насухо лицо. Его раздражало, что он нервничает перед встречей с родителями Гасси, как прыщавый подросток перед первым свиданием. Но он достаточно долго прожил в Америке, чтобы понимать: его итальянское происхождение сразу же сделает его нежеланным в качестве зятя. Он также понимал, что зря поступается своей гордостью, пытаясь добиться одобрения Тремейна. А ведь семейство Де Коста пользовалось уважением во всем мире, и он был единственным наследником финансовой династии. Надо же было совершить такую глупость — влюбиться в Огасту Тремейн! И вот теперь он собирался унижаться перед ее родителями-аристократами, чтобы иметь возможность хотя бы встречаться с ней…

Элизабет и Роберт Тремейн удобно устроились в креслах перед камином, пили утренний кофе и с удовольствием обсуждали детали вчерашнего приема. Они позволяли себе такую вольность только за закрытой дверью своей спальни. Элизабет все еще не сняла ночную рубашку и выглядела намного старше без обычного макияжа. Роберт сидел в своем любимом коричневом халате, волосы его были взъерошены, под глазами — мешки от недосыпа. Они пришли бы в ужас, если бы кто-нибудь из посторонних увидел их сейчас, и тем не менее они свято соблюдали этот свой воскресный ритуал.

Гасси стояла в холле и прислушивалась к приглушенным голосам родителей. Она знала, что ее появление их не обрадует, но ей хотелось раз и навсегда покончить с обманом. Нервно проведя потными ладонями по юбке, она постучала в дверь.

— Кто там? — прокричал Роберт.

— Это я, мне нужно с вами поговорить.

— Входи, дорогая, — сказала Элизабет.

Войдя в комнату, Гасси почувствовала, что грубо нарушила чужую территорию. Атласные простыни были смяты, и в воздухе витал специфический запах. Ей представилась отвратительная картина — ее родители занимаются любовью, и она покраснела, вообразив их голыми и стонущими от удовольствия.

— В чем дело, Огаста? Ты заболела? У тебя странный вид…

— Все хорошо, мама. Но я должна сказать вам кое-что насчет Тони.

Роберт, как хорошая легавая, сразу взял след:

— Я знал! И что же с ним не так? Что ты от нас скрывала?

— Ничего особенного. Просто он уже не учится в университете. Он бизнесмен.

— Сколько же ему лет? — нахмурился Роберт.

— Тридцать два. Его зовут Тони Де Коста, он вице-президент «Коста Энтерпрайсиз».

— Ах, вот оно что! Чертов итальяшка. Моя дочь шляется с грязным макаронником!

— Это несправедливо, папа! Ты его ни разу не видел, ты никогда…

— Я их всех знаю! Они, как плесень, подбираются к Белому дому, стараясь выдать себя за легальных бизнесменов. На самом деле твой дружок — обыкновенный гангстер.

Гасси побледнела и опустилась на кровать.

— Ты так говоришь только потому, что он итальянец?

— Разумеется! И я не желаю видеть его в моем доме. Иди и звони ему. Скажи, что я не хочу иметь ничего общего ни с ним, ни с другими мафиози.

До сих пор Элизабет молча слушала, крепко сжав губы. Теперь она вмешалась:

— Ты думаешь, это разумно, Роберт? Компания Де Коста очень влиятельна.

Вскочив на ноги, Роберт начал расхаживать по комнате, глубоко и прерывисто дыша.

— И что мне прикажете делать? Позволить моей дочери сбежать с неотесанной деревенщиной?

— Нет, разумеется, нет! Но надо попытаться от него отделаться как можно тактичнее.

— Что значит «отделаться»? — закричала Гасси, взбешенная тем, что они обсуждают ее будущее, даже не удосужившись с ней посоветоваться. — Вы забыли, что я его люблю, или это не имеет значения?

Успокойся, Огаста, — сказала Элизабет. — Я уверена, что у тебя глубокие чувства к этому человеку, но мы не можем позволить тебе совершить ошибку и разрушить свою жизнь. Для женщины очень важен удачный брак. Тут не место романтическим фантазиям. Гасси готова была разрыдаться.

— Пожалуйста, дайте ему шанс! Познакомьтесь с ним как следует, узнайте его…

Элизабет покачала головой:

— В этом нет смысла, дорогая. Мы, конечно, примем его, раз уж пригласили, но ты не должна больше встречаться с ним.

— Но я…

— Ты слышала, что сказала мать? Больше не о чем говорить!

Гасси казалось, что ей нанесли смертельную рану. Она молча повернулась и побрела в свою комнату. Никогда еще ей не было так больно.

Обед подали в столовой. Это был еще один шанс для Элизабет сверкнуть своим фарфором и хрусталем. В центре стола стояли свежие орхидеи, французское шампанское было из самых дорогих. Но на сей раз весь этот шикарный антураж потребовался лишь для того, чтобы унизить гостя.

— Я слышал, ваша компания прилагает довольно серьезные усилия, чтобы добиться одобрения нового закона о торговле с зарубежными странами, — заметил Роберт, когда все уселись за стол.