Сара наклонилась, нажала на кнопку и отключила мотор газонокосилки, затем выпрямилась и нервно провела руками по шортам.

– Привет, – сказала она.

Мак не ответил. Едва заметная улыбка совсем исчезла с его лица, и Сара не знала, как понимать странное выражение его глаз.

Он спросил:

– Где дети?

– Майкл на бензоколонке, а Якоб что-то говорил про поливку люцерны. – Она положила руку на косилку и провозгласила то, что было и так очевидно: – А я вот кошу траву на газоне.

Интересно, что его беспокоит? – с некоторым испугом подумала Сара, испытывая при этом стыд и неловкость. Что он никак не может избавиться от нее? Или что она, несмотря на восторженный отзыв Сайреса, все-таки сумасшедшая бродяжка? Или что она не понимает слов прощания? Сара снова посмотрела на него.

Мак по-прежнему стоял на крыльце с непроницаемым выражением лица. Он торопливо пригладил волосы, убрав их со лба, после сна его рубашка была сильно помята, лицо заросло двухдневной щетиной, и Сара подумала, что он выглядит взъерошенным и слегка уязвимым, но при этом невероятно сексуальным.

– Я думал, что ты уже со своей камерой в Йеллоустоне, – сказал он.

– Сначала так и было. Но теперь...

– Отлично! Спящая красавица наконец-то проснулась и встала с кровати! – Из-за угла дома показался Якоб, в одной руке он держал грязную лопату, а резиновые сапоги чуть не спадали с его ног. Он улыбнулся отцу: – Правда, здорово, что Сара останется у нас еще на пару дней? Мне, конечно, пришлось ее упрашивать чуть ли не на коленях, но только сюрприз, который Майкл приготовил на ужин, – похлебка из тунца – заставил ее остаться.

– Ну что ж, хорошо, – согласился Мак, голос его звучал тихо. – А траву ты поливал?

– Мне осталось установить еще несколько трубок. Я закончу через полчаса.

– А что в конюшне?

– Чисто как никогда.

– Молодчина!

Якоб расплылся в широкой улыбке, направляясь в сторону конюшни, и Сара поняла, что из уст отца он получил высшую похвалу. Мак какое-то время смотрел вслед удаляющейся фигуре мальчика, затем повернулся к Саре:

– Похоже, тебя заманили сюда на ночлег ухой.

– Нет, я и сама хотела остаться. – Она пересекла газон, поднялась по ступенькам крыльца и уселась на краешке белого плетеного кресла на двоих – Вчера мальчишкам пришлось тяжеловато. Я сказала, что с удовольствием буду помогать до тех пор, пока не вернутся соседи. Возможно, Либби сможет что-нибудь сделать для тебя.

– Дело в том, что у Либби у самой хлопот полон рот, начиная с дочери и родителей и заканчивая хозяйством на ранчо. – Он поднялся на крыльцо, подошел к ней и сел рядом в кресло, заскрипевшее под его весом. Он опустил костыли на деревянные доски. – Но ни мне, ни моим детям больше не нужна чья-то помощь. Теперь, когда я здесь и на ногах, мы сами со всем управимся. Мы не можем просить тебя все бросить и оставаться здесь с нами.

– На данный момент у меня не такой уж плотный график, – сухо отреагировала Сара. – Я записана на прием к дантисту в Денвере сразу после Дня труда, но до этого у меня еще остается несколько свободных дней. – Она сжала руки коленями и, наклонившись вперед, строго произнесла: – Послушай, Мак, этот несчастный случай произошел только по моей вине. – Она остановила его протестующий жест. – Даже если это и не совсем так, я чувствую себя виноватой. Это был мой грузовик, мои проблемы, которые втянули тебя в эту передрягу. Самое меньшее, что я могу сделать, – это время от времени готовить что-нибудь и прибираться здесь в течение нескольких дней, пока ты не почувствуешь себя лучше.

Мак вздохнул и посмотрел на свой гипс, попробовав при этом пошевелить пальцами.

– Похоже, ситуация более серьезная, чем я предполагал.

Бросив на него проницательный взгляд, она заметила, как он побледнел.

– Может, тебе нужно принять еще одну болеутоляющую таблетку?

– Я их выбросил.

– Мак!

– Я не могу спать целый день, мне нужно вести хозяйство.

Она сердито посмотрела на него и нахмурилась, недовольная его упрямством.

– Тебе не следует ничем заниматься еще какое-то время, тебе нужно просто привыкнуть к мысли, что ты принимаешь помощь – принимаешь ее снисходительно, я бы добавила.

Мак тоже нахмурился под ее взглядом.

– Ты не обидишься, если я заплачу тебе за помощь?

– Немного, – скривила Сара губы, – но я не откажусь от предложения искупаться.

Улыбка застыла на ее лице, когда она увидела, какой огонь полыхнул в его глазах. Она почувствовала, как он опалил ее с головы до ног, и горячая волна окатила ее тело. Сара заерзала на месте и почувствовала, как кресло больно уперлось в ее бедро, именно это и заставило ее опомниться. Мак сидел всего в нескольких дюймах от нее – его близость была такой нестерпимо явной, нестерпимо мужской...

– Я... я имела в виду – принять ванну, – запнулась она. – После нескольких месяцев, проведенных в дороге, нормальная ванна ценится на вес золота.

Огонь медленно сменился ленивым теплом, но казался таким же опасным и таким же невыразимо притягательным, когда Мак сказал:

– Я смогу изобразить что-нибудь получше. Могу предложить вновь отделанную спальню для гостей и вдобавок ванную комнату совершенно бесплатно.

Сара не хотела спать с ним под одной крышей, боясь близости с этим человеком, и потому отрицательно покачала головой:

– Я буду спать в своем фургоне. В нем все устроено так, как мне нравится, да и вообще, там я никому не буду мешать...

– А кто-то тут говорил насчет того, чтобы снисходительно принимать помощь?

Что могла Сара на это возразить?

– Хорошо, остановимся на спальне для гостей. – Горя желанием перейти на более нейтральную тему, она заставила себя заговорить веселым голосом: – Что касается постели, тебе следует сейчас же лечь в одну из них.

– Я только что встал.

– А как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, – сказал он, вызывающе вздернув подбородок, – просто превосходно.

– Лгунишка.

Мак засмеялся, затем признался:

– Ну, может быть, слегка шатает.

– Тебе нужно немного поесть. – Она встала и подняла с пола костыли, намереваясь проводить Мака до кровати. Ты сейчас приляжешь, а я принесу тебе суп.