Вот она – современная глубинка. Вертолеты, трехколесные мотоциклы и миллионное оборудование. Совсем не так было во времена ее детства, когда она жила на маленькой ферме в окрестностях Денвера. В Денвере и сейчас встречаются ковбои, но это скорее дань моде, а не образ жизни. Она знала, что многие из тех мужчин, кто носит джинсы «Рэнглер»[1] , никогда даже не сидели в седле.

Сара взяла из холодильника сок и вернулась на скамейку, стоящую на углу бензоколонки. Вытянув ноги, она стала ожидать своего спасителя. Оказывается, не перевелись еще рыцари, подумала она, глотнув немного холодного сока. Или их можно встретить только здесь, в центре Вайоминга? Может быть, как раз тут и действовал знаменитый кодекс чести ковбоев Запада. Несмотря на такое явление, как мотоцикл, это место, казалось, напоминало далекое время 1950-х годов. Сара отмахнулась от мухи, лениво жужжавшей около уха.

Большой старый фермерский дом с широкой верандой, сделанной специально для качелей, с рядами газонов, вдоль которых росли кусты сирени, – все это напоминало кадр из старого черно-белого вестерна. Она мысленно перенеслась в те далекие времена. Боже, как давно она не вспоминала о том долгом лете! Ей тогда было тринадцать лет, она была помешана на лошадях, как и все ее подруги, и незаметно для себя пристрастилась к чтению романов Зейна Грея. Она читала подолгу, до поздней ночи, до тех пор, пока в доме не становилось темно и тихо. Именно тогда, еще подростком, Сара решила, что идеалом мужчины для нее будет ковбой – высокий, худой, с неспешной речью. Во всех классических вестернах герой был одинаков: заботился о лошади, берег свою честь и был предан только одной любви. На протяжении всего романа он мог и не обмолвиться ни словом со своей возлюбленной, но зато столько слов было посвящено тому, как он скручивал папиросу или как щурился, глядя на горизонт.

Сара увидела фигуру, появившуюся из-за угла дома. Лошадь с всадником летела рысью по газону, направляясь к ней, – воображаемый ковбой ворвался в ее жизнь. Мужчина на вороном коне держался в седле так, как будто был специально рожден для этого; когда он остановил коня и с бряцаньем спрыгнул на землю, она заметила, что сапоги его были со шпорами. Выгоревшие джинсы, потрескавшийся кожаный ремень, хлопчатобумажная рабочая рубашка с засученными рукавами, кудрявые темно-каштановые волосы, выбивающиеся из-под шляпы, поля которой почти закрывали его лицо, – лучшего героя даже Зейн не мог бы придумать.

– Мак Уоллас, – представился мужчина, шагнув к ней. Он снял рабочую кожаную перчатку и протянул ей руку.

– Сара Шепперд, – ответила она, ощутив мозоли на его ладони. Ладонь его была настолько большой, что рука ее буквально утонула в ней.

Мак Уоллас был на несколько дюймов выше ее, и Саре пришлось поднять голову, чтобы увидеть его глаза темно-синего цвета, от которых лучиками разбегались морщинки – свидетельство того, что он долгое время работал в поле. Теперь, когда шляпа больше не скрывала его темного от загара лица, Сара разглядела густые брови, широкие скулы, квадратный подбородок, уже заросший дневной щетиной. Сара снова вспомнилось лето ее детства.

– Слышал, у вас проблемы со шлангом.

– Я говорила вашему сыну, что сама справлюсь, но он был очень любезен и предложил мне помощь. Я не хочу отрывать вас от работы, если вы не...

– Нет проблем. Мы мгновенно домчим вас обратно. – Звук приближающегося мотоцикла испугал коня, и Мак быстро отступил назад, придержав его под уздцы. – Чертовы машины, ненавижу их. – Он погладил лошадь одной рукой, а другой нетерпеливо провел указательным пальцем руки по горлу. – Майкл, отведи Джастис на конюшню, и пусть брат почистит его. Я починю грузовичок миссис Шепперд.

Пока мальчик послушно садился в седло, Мак повернулся к Саре:

– У вас есть вода, чтобы заполнить радиатор?

– Пять галлонов.

– А антифриз?

Она покачала головой.

– Мне надо бы прихватить еще галлон, а то мотор в горах наверняка перегреется.

Когда он провел Сару на автозаправочную станцию, она, вытащив кредитную карточку из заднего кармана джинсов, положила ее на стойку. Мак выбил чек и протянул ей.

– Мой грузовик во дворе, напротив, возле почтового ящика, – сказал он. – Я сейчас возьму шланг и приду. – Он скрылся в гараже.

Серый грузовик был припаркован около почтового ящика на обочине дороги. Направляясь к нему, Сара взглянула на чек и нахмурилась.

– Мистер Уоллас, – заговорила она, когда он подошел к ней с галлоном антифриза в одной руке и черным резиновым шлангом в другой.

– Мак, – поправил он, бросая вещи на заднее сиденье грузовика.

– Мак, на этом чеке не проставлена цена за ремонтное обслуживание, да и за сок вы ничего с меня не взяли.

Мак сделал рукой протестующий жест. Он был так близко, что Сара ощутила исходящие от него тепло и мужской запах, смешанный с запахом лошади. Она почувствовала, что ее невольно влечет к этому ковбою. Как же давно она не была близка с мужчиной...

Волнуясь, она протянула чек. Но Мак даже не взглянул на него. Глаза их встретились.

– Я не беру денег за дружеское расположение, мэм.

– Я думала, что наживаться на чужом горе – это чисто по-американски. Я и сама так иногда делаю.

– Ну что ж, Сара, может быть, но это не мой стиль.

Она подняла голову, с любопытством изучая его. Это что, еще один образец ковбоя-рыцаря, неукоснительно соблюдающего придуманный кодекс чести. Наконец она проговорила:

– В таком случае благодарю вас.

– Не стоит благодарности.

Сара неохотно отвела взгляд от его темно-синих глаз. Смутившись, она сложила тонкий листок бумаги, затем начала складывать его в аккуратный квадратик, автоматически разглаживая складки по краям а потом сунула в карман. Опустив глаза, она быстро юркнула в кабину грузовика. Мак закрыл за ней дверцу и, обойдя грузовик сзади, подошел к водительскому сиденью, с улыбкой вспоминая вспыхнувший на ее щеках румянец, который только украсил тонкие черты лица. Да, возможно, он и проводил свои дни в обществе детей, коров и лошадей, но он не мог не чувствовать опасное притяжение женских глаз. Мак расправил одеяло, скрывавшее потертое сиденье, и скользнул за руль.