- Внимание! Смирно! Несут наше боевое знамя! Пронесли расчехленные знамена частей. Впереди знаменосцев командиры полков и их заместители по политической части. Последние минуты. Бойцы молча обнимают друг друга, взаимные клятвы никогда не забывать семей погибших.
Жуков за три минуты до начала артиллерийской подготовки поднялся на наблюдательный пункт командующего 8-й гвардейской армией В. И Чуйкова, расположенный на возвышенности. С него отлично просматривалась мсстнос1ь.
В три часа ночи дрогнула земля - началась артиллерийская подготовка. Ее нельзя ни с чем сравнить- из 1236 тысяч снарядов и мин, израсходованных 1-м Белорусским фронтом в первый день операции, 500 тысяч обрушили на врага за двадцать пять минут этой подготовки. Командующий фронтом Жуков сознательно спланировал ее неслыханно интенсивной и короткой, дабы ошеломить врага. Гитлеровцы сразу понесли немалые потери: два предшествовавших дня они отражали атаки наших полков и батальонов, которые при поддержке танков проводили разведку боем. В ходе разведки наши войска местами вклинились на несколько километров в первую линию обороны противника. Теперь ночью подтянутые к переднему краю германские части попали под сокрушительный огонь.
Еще не смолкли орудия, как вспыхнули 143 зенитных прожектора, стоявшие через 200 метров на участках прорыва. Подсветка облегчила пехоте и танкам продвижение и привела в смятение гитлеровцев, решивших, что у русских новое оружие, от которого можно ослепнуть. Уже ночью сотни бомбардировщиков ударили по целям в глубине вражеской обороны, а с рассветом над полем боя нависли наши бомбардировщики и штурмовики. За первые сутки операций - 6550 самолето-вылетов!
Первая и вторая линии обороны врага, буквально сметенные с лица земли, были взяты. Жуков наблюдал за ходом боя с командного пункта 8-й гвардейской армии Чуйкова. Гвардейцы приблизились к Зееловским высотам, что в 12 километрах от переднего края. Жуков подзывает командующего армией Чуйкова.
- Гвардейцам объявите благодарность, - говорит маршал. - Распорядитесь, чтобы артиллерия поддерживала атаку высот. Без артиллерии атаку нс начинайте.
Жуков в бинокль видит, как в клубах дыма и пыли, за стеной разрывов, продвигаются гвардейцы. Ему докладывают: противник упорно держится в населенном пункте Кичель.
- Ваше решение? - прерывает маршал.
- Обработать авиацией...
- Не обработать, а стереть с лица земли этот Кичель. Пусть авиация на глазах наших бойцов уничтожит его. Люди лучше будут идти вперед!
А в гвардейской дивизии уже через час после благодарности Жукова выпущена я доставлена в передовые роты листовка. "Маршал Жуков доволен нашими успехами, - говорилось в ней. - Командующий фронтом благодарит каждого бойца, каждого офицера за геройское и мастерское поведение в наступлении. Вперед, товарищи!"
В войсках благодарность маршала - большая награда.
Но уже в 13 часов Жуков понял, что рубежи врага на Зееловских высотах не прорвать. Крутые скаты высот зловещей стеной встали на пути атакующих. Гитлеровцы назвали их "замком Берлина", и не случайно: Зееловские высоты ощетинились укреплениями самых различных типов. Подавить немецкие огневые точки было очень трудно, они не просматривались с земли.
В Москве напряженно ожидали известий о ходе боя. Жуков знал и понимал это. Чем вызвано такое ожесточенное сопротивление? В два часа дня он посылает сообщение начальнику Генерального штаба Антонову и просит доложить Сталину выдержку из протокола допроса рядовою 712-й немецкой пехотной дивизии. Пленный показал: "Мы должны удержать фронт на Одере при всех обстоятельствах, за любую цепу, сражаясь до последнего. Мы должны не пускать русских к Берлину, даже когда американские танки будут у нас за спиной".
Жуков принимает смелое решение - ввести в сражение обе танковые армии. Они нарастили силу удара, но, пробивая глубокоэшелонированную оборону, несли очень чувствительные потери. Потом, после войны, Георгий Константинович признал, что вариант наступления в лоб через Зееловские высоты был не из лучших. Несмотря на все усилия, оборона врага не была до конца разведана. Жуков сказал по телефону Сталину в самый разгар боев за высоты: "Чем больше противник будет бросать своих войск навстречу нашим войскам здесь, тем быстрее мы возьмем затем Берлин, так как войска противника легче разбить в открытом поле, чем в городе".
Только к утру 18 апреля Зееловские высоты были взяты, и лишь 19 апреля враг начал уползать на внешний обвод укрепленного района самого Берлина. 20 апреля наша дальнобойная артиллерия открыла огонь по городу, а 21 апреля войска.1-го Белорусского фронта ворвались на окраины Берлина. Сталин распорядился повернуть танковые армии 1-го Украинского фронта также на Берлин. 25 апреля оба фронта сомкнули кольцо окружения вокруг Берлина.
А в самом городе бушевал бой, трудный и кровопролитный.
Приказ Гитлера об обороне Берлина гласил: "Жилые дома превратить в крепости, железобетонные сооружения - в опорные пункты... Противнику не давать ни минуты спокойствия, он должен быть обескровлен и изойти кровью в борьбе за опорные пункты... Предпосылкой успешной обороны Берлина должна быть оборона до последнего жилого блока, каждого дома, каждого окна... Нет нужды в том, чтобы каждый обороняющий столицу империи знал детально военное дело, гораздо важнее, чтобы каждый был воодушевлен фанатическим желанием и волей к борьбе, знал: весь мир с затаенным дыханием следит за этой борьбой и что борьба за Берлин решит судьбу войны".
Приказ не остался на бумаге, нацистские злодеи дрались до последнего. Их можно было сломить только высшей организацией боя, подавить огневой мощью Красной Армии, штурмовавшей Берлин "Частям и подразделениям, - вспоминал Жуков, - давались конкретные улицы, площади, объекты. За кажущимся хаосом городских боев стояла стройная, тщательно продуманная система Под уничтожающий огонь были взяты основные объекты города". Чтобы деморализовать врага, через определенные промежутки одновременно открывали огонь по городу 11 тысяч орудий Всего с 21 апреля по 2 мая на Берлин было обрушено 800 тысяч снарядов.
Жуков определил главную задачу уличных боев - не допустить, чтобы враг собрал свои силы в кулак, дробить гитлеровские войска и быстро уничтожать их по частям. В Берлине успешно применялась тактика, рожденная в Сталинграде, стремительное продвижение штурмовых отрядов и групп, составленных из всех родов войск. Герои из героев сражались в них, взвод или рота с несколькими орудиями и танками мужественно пробивались в городском лабиринте. Гитлеровцы держали многие улицы под многослойным огнем, первый шаг по ним означал верную смерть. Штурмовые группы нашли выход, саперы закладывали тол в стены домов. Еще не рассеивался дым от очередного взрыва, как в пролом бросались бойцы штурмовых групп и часто в рукопашной схватке одолевали врага. Сражение не прекращалось ни на час: днем наступали первые эшелоны армий, ночью вторые.
И круглосуточно в самых различных местах в наших войсках появлялся зеленый "додж" командующего фронтом. Обычно, где случалась заминка, Жуков разбирался в обстановке на месте, говорил с солдатами и офицерами. Нередко на самой передовой.
По мере приближения к центру города, где в бункере под имперской канцелярией забились Гитлер с Геббельсом, сопротивление возрастало. Наши войска несли большие потери. Так чем же руководствовались гитлеровцы, ведшие безнадежную борьбу?
Из бункера гарнизону города внушалось: на помощь спешат целые армии, например, под командованием Венка. Эти "армии" существовали только в горячечном воображении обезумевшего фюрера. Входившие в них части уже были разбиты при окружении Берлина. Но беспочвенные надежды на выручку извне все же играли некоторую роль. Куда более действенным был массовый террор "летучих полевых судов". Эсэсовцы хватали направо и налево солдат, заподозренных в дезертирстве. Их вешали на фонарных столбах с табличками на груди: "Я дезертир", "Я повешен) ибо не верил в фюрера", "Все предатели гибнут, как я".
