— Я? — На мгновение Сьюзан почувствовала шок, но, конечно, его подозрения были так же естественны, как и её. — Нет, я не замешана. И вы абсолютно уверены, что Дэррил не замешан тоже, верно?

— Я уверена, — сказала Мария.

Сьюзан кивнула; ей пригодится союзник, кто-то, кому можно довериться, и теперь Дэррил был единственным агентом, в ком она могла быть уверена.

— О’кей, спасибо, — сказала она.

— Теперь я могу пойти домой? — спросила Мария.

— Боюсь, пока нет. Но уже, надеюсь, очень скоро.

— Хорошо. Потому что мне не терпится сообщить мужу новости.

— О покушении на президента? — удивлённо спросила Сьюзан. — Или о Белом Доме? — Наверняка за пределами больнице об этом знал уже каждый.

— Нет, нет. Мои новости. Наши новости.

— Какие именно?

Улыбка Марии стала шире.

— Будет девочка.

— Прошу прощения?

— Наша малышка. Я сегодня ходила на ультразвуковое исследование.

— Вы беременны? — спросила Сьюзан.

— Четвёртый месяц.

Сьюзан вскочила на ноги и кинулась по коридору в лабораторию Сингха.

— Ну ладно, — сказал Ранджип Сингх, делая отметки на доске в своей лаборатории. — Марк Гриффин, главврач больницы, читает Марию Рамирес. Конечно, Гриффин носится туда-сюда весь день, у него не было времени на зондирование своей памяти; он даже не знал, что она беременна, пока я его об этом не спросил.

— Сама же Мария, — продолжал Сингх, — читает агента Дэррила Хадкинса. — Он заполнил соответствующую ячейку.

— Я провёл несколько часов, моделируя связи, — добавил Сингх, — в поисках узнаваемых паттернов, и я всё время отбрасывал одну из моделей, которую компьютер раз за разом мне подсовывал, потому что в ней было два узла на месте одного. Но теперь, когда я знаю о нерождённом ребёнке, это обрело смысл. Кто с кем связан, определяется последовательностью срабатывания лазеров, которую я запрограммировал в своей установке: лучи образуют схему связей. Не каждый импульс порождал связь, и мы пока что не знаем точно, кто где находился внутри здания, когда установились связи. Однако вот что я предлагаю. — Он стёр «Х» в ячейке имени в двадцать первой колонке и написал в ней «Дочь Марии Рамирес». — Если исходить из конфигурации лучей, нерождённый ребёнок Марии должен быть связан с Рэйчел Коэн, хотя что плод может извлечь из её памяти, я не имею ни малейшего понятия. У ребёнка, вероятно, просто нет референтов для того, чтобы собрать из предоставляемых мисс Коэн ключей что-либо осмысленное… что, как я думаю, и к лучшему. Наша мисс Коэн — особа довольно ветреная; она закрутила роман с адвокатом, Оррином Джиллеттом, с неподобающей спешкой.

— «Ветреная»? — повторила Сьюзан, которую позабавил выбор слов. — Я бы сказала, «озабоченная». Но в целом верно.

— И теперь об остальных, — сказал Сингх. — Я поговорил с Джошем Латимером, которому должны были пересадить почку. Он продолжает настаивать, что не регистрирует никаких чуждых воспоминаний. Он может лгать; он может быть тем, кто читает президента Джеррисона. Но я думаю, что он говорит об этом правду, так, как он её видит. Судя по конфигурации лучей, он связан не с Джеррисоном, а скорее с нерождённым ребёнком, чья память проста и лишена особенностей, которые бы Латимер мог бы заметить. — Он вписал эту связь в таблицу. — Что означает, что остаётся три возможности. — Он указал на имена над тремя оставшимися пустыми клетками в строке «Читает кого?» — Вот эти трое — один из них читает президента.

Столичной полиции раздали фотографии Бесси Стилвелл, взятые с камер наблюдения, но пока что её так и не удалось обнаружить. И Дэррил Хадкинс продолжал пытаться припомнить, чем она сегодня занималась и понять, куда она могла пойти, и…

И в его голове возникли воспоминания, из всех людей, о Ричарде Никсоне. Хотя Никсон покинул президентский пост ещё до рождения Дэррила, он видел фильм о нём, где тот говорил «Я не жулик», а потом махал толпе обеими руками с пальцами, растопыренными в знаке победы, когда покидал Белый Дом в последний раз…

Но он никогда не испытывал к Никсону симпатии; отец Дэррила, когда о нём заговаривал, всегда называл его «хитрож*пый Дик». И за все те годы, что Дэррил проработал в Белом Доме, он практически ни разу не слышал имени Никсона; в почти советском стиле переписывания истории тридцать седьмой президент был, похоже, вычеркнут из памяти.

И вот внезапно он думает про Никсона, вспоминая то, чего он про него никогда не знал: к примеру, как он разговаривал с астронавтами на Луне… с Баззом какеготам и ещё одним парнем. В те времена, когда мы им гордились. А ещё его поездка в Китай и встреча с Мао. Такой умный шаг!

Но затем всё пошло кувырком. Сначала его вице-президент — Агню, вспомнил его имя Дэррил, хотя никогда раньше его не слышал — был вынужден подать в отставку, хотя и по несвязанным причинам, а потом пришлось уйти и самому Никсону.

По несвязанным причинам.

Эта мысль выскочила у Дэррила в голове, и по мере того, как он её обдумывал, обрастала деталями: «несвязанные причины» были обвинениями в вымогательстве, махинациях с налогами, подкупе и заговоре во времена, когда Агню был губернатором Мэриленда или мэром округа Балтимор.

И всё это не было связано с…

С Уотергейтом, и…

И…

Да, да, да! Так вот, где она остановилась! Не в квартире Майка, а в отеле «Уотергейт», который недавно открылся после капитального ремонта. Теперь Дэррил вспомнил: она сказала Майку, что поселилась в его квартире, и она действительно там разок переночевала, но ей больше нравилось в отеле, где горничная найдёт её не позже следующего утра, если она вдруг поскользнётся и упадёт. Но она не сказала этого Майку; она не хотела, чтобы он беспокоился о том, что она идёт на такие траты.

«Уотергейт» — идеальное место для того, кто собирается посещать больницу Лютера Террри; он находится всего в трёх кварталах по Нью-Гемпшир-авеню, диагональной улице, из-за которой здание больницы имеет треугольную форму. Комплекс «Уотергейта» стоит на берегу Потомака напротив острова Теодора Рузвельта и к северу от Кеннеди-центра.

И — да! — Бесси осматривает отельный парк, насколько это вообще доступно её слабому зрению, и думает вот здесь всё и началось, и…

И её мысли прерываются сиреной, а сам Дэррил слышал сирену всего минут пять назад. Вообще-то сирена «скорой» у больницы — это нормально, но сейчас больница закрыта, поэтому Дэррил выглянул в окно и увидел пожарную машину, несущуюся на север…

И Бесси видела — или, по крайней мере, слышала! — ту же самую пожарную машину; это было очень недавнее воспоминание.

Уже на бегу Дэррил сказал в микрофон в рукаве:

— Хадкинс — Доусон. Я знаю, где Бесси Стилвелл; я покидаю здание, чтобы её забрать.

— Поняла, — отозвался голос Сьюзан у него в ухе. — Сообщу больничной охране; заходите через «скорую», не через вестибюль.

Дэррил мог реквизировать машину для поездки в «Уотергейт», но до него было меньше тысячи ярдов. Он спустился на первый этаж и побежал, как он вскоре осознал, по тому же пути, по которому везли сегодня утром президента — мимо спальни для персонала, травматологии, поворот направо и через раздвижные двери на подъездную дорожку для «скорой». Тут и правда был больничный охранник в униформе. Он проверил удостоверение Дэррила, после чего открыл ему дверь; Дэррил поблагодарил его кивком и выбежал в промозглый вечер.

Он не позаботился захватить плащ — это стоило бы ему пары минут. Он пробежал мимо репортёров теленовостей, и один оператор повернул камеру ему вслед, выкрикивая вопросы — в конце концов, Дэррил был первым, кто вышел из здания за много часов — но с тяжёлой камерой он не мог угнаться за Дэррилом, который побежал вдоль самой длинной стороны здания больницы в сторону Ай-стрит, потом — сердце немного зачастило — на Эйч-стрит, а затем — уже вспотев — под Потомакское шоссе к Уотергейтсому комплексу. Отель, как он знал, находится от него по правую руку на Виргиния-авеню, и он продолжал бежать, пока не оказался в его шикарном холле.