Вскоре после прочтения книги Сет изобрёл собственную систему шифрования, которую назвал «код 13».Он пользовался ею чтобы обмениваться со своим другом Дунканом Эллерсли секретными сообщениями о Бренде Джексон, которую оба считали самой красивой девочкой в классе. Одно из сообщений, которое он помнил, как составлял, выглядело так:

Зим рекомендовал объединять буквы в группы по пять, иначе длина слова может дать намёк на его значение; он также предлагал использовать только заглавные буквы, чтобы труднее было обнаружить имена собственные.

Ключом для «кода 13» являлись любые три числа, в сумме дающие 13; их помещали в начало сообщения. Получатель должен будет выписать буквы алфавита в три парные колонки, длина которых соответствует этим трём числам. Для ключа 3-6-4 получатель должен составить шифровальную таблицу такого вида:

И потом он воспользуется этой таблицей, чтобы заменить соответствующие буквы и получить исходный текст сообщения. Таким образом:

превращается в:

Или, после корректировки пробелов и исправления регистра:

Ха! Отличное «Выкуси!», доставленное в закодированном виде. Сет обожал посылать записки, которые только они с Дунканом могли прочесть.

Но это было тогда. Теперь нет ни секретности, ни секретов. Он не может зашифровать свои мысли и…

Ну, да, предполагается, что они и так в некотором роде зашифрованы — он слышал, как Сингх говорил об этом. Хранятся только обрывки и кусочки. Фактически, это было похоже на «код 13» — даже после декодирования сообщения получатель должен переформатировать его, добавив к нему свои соображения по поводу того, где должны стоять пробелы и сделать все буквы строчными кроме тех, что по смыслу должны остаться заглавными. Что бы ни вспоминал тот, кто читает его память, это будет отфильтровано через его или её жизненный опыт, в результате чего получится не вполне то же самое, что вспомнил бы сам Сет — но это будет достаточно близко, чтобы нанести вред.

И вред немалый. Тот, кто получит доступ к его памяти, узнает, на какие законы он собирается наложить вето, какие предвыборные обещания он собирается нарушить, что он на самом деле думает о спикере Палаты представителей.

И всё же все это, так или иначе, мелочи. Однако если слишком рано распространятся новости об Операции «Встречный удар», то будут огромные потери с американской стороны. Он немного повернул голову — это оказалось больно — и выглянул в большое окно. У окна сидела постоянно присутствующая при нём медсестра, а за ней сквозь стекло, сейчас, как ему сказали, усиленное пуленепробиваемым слоем, он увидел столб серого дыма. Этот дым содержал пепел его одежды, его книг, всех вещей его жены и бесценных реликвий американской истории: стола «Резолют», столетних картин маслом, обстановки спальни Линкольна и многого другого.

Он не был чудовищем; никто из тех, кто готовил «Встречный удар», им не был. Они были просто людьми — мужьями и жёнами, отцами и матерями, сыновьями и дочерями — у которых лопнуло терпение. Даже до сегодняшних терактов.

Он вспомнил анекдот, ходивший по интернету осенью 2001 года: «В чём разница между Осамой бен Ладеном и Санта Клаусом?» И ответ, который казался таким смешным тогда, когда люди бесконечно пересылали этот анекдот друг другу: «К Рождеству Санта Клаус по-прежнему будет здесь».

Но Бен Ладен прожил ещё целый десяток лет. Как показали сегодняшние события, легче всадить пулю в президента Соединённых Штатов, чем ликвидировать религиозного фанатика, особенно если у него могущественные друзья.

Сет двадцать лет преподавал историю. США имели шанс — короткое окно возможности, в течение которого они могли нанести превентивный удар по Советскому Союзу, стерев его с карты мира. Правительству тех времён — администрации Джона Кеннеди, а затем Джонсона — не хватило духу. И вместо этого США десятилетиями жили в страхе перед первым ударом Советов и тратили триллионы — триллионы! — на гонку вооружений.

И сейчас то же самое.

Сан Франциско.

Филадельфия.

Чикаго.

И теперь Вашингтон.

Вся страна — вся планета — живёт в страхе.

Он смотрел, как дым поднимается и клубится.

Сьюзан завершила ещё одно интервью, поговорив с Дорой Хеннесси, женщиной, которая оказалась в больнице, чтобы отдать своему отцу почку. Сью посетила уборную, потом зашла в лабораторию Сингха, где он проводил свои интервью. Кряжистый белый мужчина как раз выходил, когда она туда пришла.

— Есть мысли о том, как разорвать эту связь? — спросила она Сингха.

— Я даже не знаю, что её вызвало, — ответил канадец. — Ну, то есть, память — она ведь химическая. Она основана на молекулах, перебрасываемых через синаптическую щель от одного нейрона к другому. Как память может преодолевать расстояния в несколько метров — это выше моего понимания. — Он покачал головой. — Именно поэтому большинство людей с научной подготовкой считают телепатию надувательством: ваш мозг не испускает ничего такого, что могло бы быть считано на расстоянии.

— А как же мозговые волны? — спросила Сьюзан, присев на стул для подопытного рядом с суставчатой штангой с укреплённой на ней геодезической сферой.

— Не существует никаких мозговых волн в том смысле, что вы думаете, — ответил Сингх. — Мозг не излучает электромагнитных сигналов так, как это делает Wi-Fi раутер или радиостанция. И даже если бы излучал, сигнал был бы слаб, и ещё более ослабевал бы, как и все сигналы, на расстоянии — обычно согласно закону обратных квадратов. На втрое большем расстоянии интенсивность сигнала падала бы в девять раз. Вы бы и не заметили, как любой такой сигнал потерялся бы в фоновом шуме всех других сигналов.

— Тогда что регистрирует ЭЭГ, если не мозговые волны?

— Ну, она действительно регистрирует мозговые волны — но, как я сказал, этот термин наводит на неверные идеи. Видите ли, мозг содержит миллиарды нейронов. Когда один нейрон получает сигнал от соседа, он может ответить, испустив ионы — то есть заряженные атомы, верно?

Сьюзан кивнула.

Сингх продолжал.

— Ионы с одноимёнными зарядами отталкиваются, и когда группа соседних нейронов испускает группу одноимённо заряженных ионов, они все расталкивают друг друга в стороны, создавая физическую волну в материале мозга, имеющем консистенцию пудинга. ЭЭГ измеряет эти самые волны в момент, когда они ударяются о череп.

— Ох.

— Так что, как видите, нет способа читать мозговые волны через большой пространственный промежуток.

— Вашу мать звали Гурни́т, а отца Манви́р.

Сингх склонил голову.

— Признаю, что у меня нет объяснения тому, что вы это знаете.

— То есть, я сейчас… где-то в шести футах от вас?

— Около двух метров, да.

— И этот закон квадратных обратов, что вы упоминали…

— Обратных квадратов.

— Если я пойду на дальний край здания, сигнал должен ослабнуть практически до нуля, верно?

— Это здание в длину… не знаю, метров сто вдоль своей длинной стороны. Так что да, если мы будем на разных концах здания, то мощность сигнала будет примерно один поделить на сто в квадрате или одна десятитысячная от текущего, исходя из предположения, что сигнал действительно есть и он излучается во всех направлениях.

— А что если нет? Что если связь — это именно связь, ну, типа, как линия, проведённая между вами и мной?

Сингх встал и повернулся вокруг себя.

— И как бы такая связь при этом поддерживалась? Какой механизм мог бы удерживать некий луч всё время направленным из моей головы на вашу, или из вашей на голову рядового Адамса? Это немыслимо.