Восхищаясь ее храбростью и уверенностью, Чарльз в то же время остро понимал свою ответственность за нее. Он не мог оставить ее одну. Только не в этом мире, где лишь немногим женщинам удалось заявить о себе в бизнесе, только не в этом мире, где красота создаст для нее бесчисленные трудности.

— Я чувствую ответственность за тебя, — сказал он. — Поэтому не могу просто так взять и отвезти тебя в Бангкок или Бомбей, или в какое другое место, а затем распрощаться, не зная, что тебя ожидает. Согласен со всем, что ты желаешь, и должен сказать, восхищен тобою. Но в то же время ты мало знакома с внешним миром. Тебя украли и продали в рабство из-за твоей красоты, то же самое может случиться вновь. Или же тебя может ждать еще более худшая судьба. Все это настолько неожиданно для меня, что сразу не могу ничего тебе посоветовать. Я вовсе не собираюсь бросать тебя одну на произвол судьбы. Ты останешься со мной здесь, на Востоке до тех пор, пока мы не найдем для тебя безопасное место. Вместе.

Внезапно хлынувшие слезы размыли краску, нанесенную вокруг прекрасных глаз Молинды.

— Я обманула тебя, — сказала она, — я не заслуживаю такой доброты.

Чарльзу стало неловко.

— Чепуха, — резко произнес он. — Ты всего лишь выбрала единственный имевшийся у тебя путь, и, разумеется, я не вправе осуждать тебя за это.

Молинда положила свои руки поверх его.

— Я всегда буду благодарна тебе, Чарльз, — сказала она. — Когда-нибудь, пока еще неведомым нам образом, у меня появится возможность доказать, что это не пустые слова.

— Пусть сейчас это тебя не заботит, — сказал он. — Тебе потребуется новая одежда, которую ты будешь носить на борту корабля, а также в портах, куда мы, возможно, зайдем. В таком виде, как ты одета сейчас, нельзя показываться за пределы этого имения. Придется обзавестись более скромным гардеробом, и я оплачу его тебе.

— Спасибо, но я предпочла бы…

— Это самое малое, что я пока могу для тебя сделать, — сказал он, не давая ей говорить. — Я пробуду здесь около недели, поэтому портнихе придется работать быстро и усердно.

Молинда в знак согласия склонила голову.

— Не могу обещать, что сможем решить твою проблему сразу же. Мне придется заняться сначала более срочным делами, поэтому придется взять тебя с собой в Вампу, где я, не откладывая, начну поиски Джонатана Рейкхелла.

— Сочту за честь сопровождать тебя, — проговорила Молинда, поднимая голову. — Может быть, смогу принести пользу. Я в долгу перед Джонатаном, поэтому мне будет приятно помочь в поисках его.

Джонатан установил для себя суровую программу физической реабилитации и неукоснительно ее выполнял. Каждое утро один-два часа он проводил с кумином в руках, укрепляя мускулы рук и плеч. Тренировался метать яванские ножи, а затем, слегка позавтракав, в полдень отправлялся в продолжительные прогулки по холмам, окружавшим имение Сун Чжао, и возвращался до захода солнца. С наступлением темноты, как его предупредила Хен-хо, из своих нор выползали бандиты. Он отлично понимал, что лучше не бродить по ночным дорогам.

Кай возвращался в имение всякий раз, когда выдавалась такая возможность, и Джонатан использовал это, чтобы устроить дружеские борцовские схватки и поединки в боевых искусствах. Силы постепенно возвращались к американцу, а вместе с ними беспокойство.

Как-то днем, после особенно изнурительного поединка с Каем, оба друга сидели в саду, и Джонатан впервые заговорил о будущем.

— Скоро, — сказал он, — я должен вернуться к Лайцзе-лу.

Кай согласно кивнул.

— Ло Фан и я согласны. Но возникает множество сложностей. Не хотел тебе говорить, но пока мы не сможем переправить тебя за пределы Срединного Царства. Англичане назначили награду за голову «заморского дьявола», которого им удалось ранить и захватить в плен, но который все же ускользнул от них.

Несмотря на охватившую его грусть, Джонатан улыбнулся и спросил:

— И сколько?

— Тысячу фунтов стерлингов.

— Ого! Да это же целое состояние!

— У них нет твоего точного описания, поэтому они рыщут впотьмах. Если англичане вдруг схватят Ло Фана или меня, мы запросто можем прикинуться глупыми крестьянами и одурачить их. Но если к ним в лапы снова попадешь ты, тут уж они узнают тебя. Война проиграна и почти закончена, однако ты по-прежнему подвергаешься огромной опасности. Скоро мы найдем способ, как помочь тебе, брат.

Джонатан был взволнован, но сумел спокойно сказать:

— Что ж, чем скорее я выберусь отсюда, тем лучше. Кроме того, с каждым днем становится все труднее держать на расстоянии Хен-хо. Как-то ночью я спал, а когда проснулся, обнаружил, что она забралась в мою кровать.

— Я поговорю с ней, — пообещал Кай, — она считает, что без памяти влюблена в тебя. Может быть, она просто завидует Лайцзе-лу, как завидовала всегда, еще с тех пор, когда они были детьми.

— Я буду признателен тебе за все, чтобы ты ни сделал. Она выходила меня, поэтому я перед ней в долгу, но ее внимание обременительно.

— С этим будет покончено.

— Тут возникает еще один вопрос, Кай. По меньшей мере около дюжины человек работает и живет здесь. Однако со дня смерти Сун Чжао им не заплатили ни единого юаня, а я не смогу выплатить им денег до тех пор, пока не вернусь обратно в Новую Англию. Надеюсь, ты мог бы объяснить им положение.

— Вот тут уж ты многого не понимаешь, — с улыбкой сказал Кай. — Во всем Срединном Царстве свирепствует нищета, война сделала жизнь еще хуже. Те, кто работают в доме Сун Чжао, имеют крышу над головой. Они выращивают себе еду, у них есть все необходимое. Они счастливо будут жить здесь до тех пор, пока вы с Лайцзе-лу вновь не начнете платить им жалованье.

— Понимаю.

«Крестьяне в Китае всегда относились к самым нищенствующим людям в этой стране», — подумалось Джонатану.

— Теперь я должен сообщить новость, небезынтересную для тебя, — сказал Кай. — Как мне передал один из наших людей в кантоне, он заходил в дом Сун Чжао. Там практически ничего не пропало. Ценные предметы и большая часть имущества остались нетронутыми, дому также не причинено никакого ущерба.

— Как такое могло случиться?

— Каждый житель города очень уважал Суна и теперь глубоко чтит его память. Сейчас ты не сможешь там жить, потому что англичане назначили награду за твою голову, но придет день, когда вы с Лайцзе-лу вернетесь и устроите там свой дом.

Сейчас Джонатан мог мечтать лишь о возвращении в дом Рейкхеллов в Нью-Лондоне.

Оставив Джонатана в саду, Кай отправился на поиски Хен-хо; в конце концов он отыскал ее на кухне, где она инструктировала повара по поводу ужина. По его требованию она последовала за ним в небольшую пагоду, стоявшую в дальнем конце имения, где никто не мог слышать их разговора.

— «Китайский заморский дьявол» был на краю смерти, когда мы привезли его сюда, но ты помогла поставить его на ноги, сделала его снова сильным и здоровым, — произнес Кай. — За все, что ты для него сделала, ты завоевала место в его сердце.

Девушка, слушая Кая, присела на каменную скамейку, сложив руки на коленях, глаза ее блестели.

— Но его сердце больше не принадлежит ему, он отдал его Лайцзе-лу. Ты видела Древо жизни, изображенное на нефритовом медальоне, что висит у него на шее. Этот медальон ему подарила она.

— Мне следовало бы снять его и разбить, пока душа «заморского дьявола» была разлучена с телом, — резко проговорила девушка. — Тогда чары, привязывающие его к ней, пропали бы.

Кай понимал, что должен вести беседу на уровне, доступном для ее восприятия.

— Боги свершили множество деяний, чтобы соединить их, — сказал он. — Теперь даже боги грома и молний не в силах оторвать их друг от друга.

Хен-хо посмотрела на кафельный пол пагоды, затем подняла голову и взглянула на Кая.

— «Китайский заморский дьявол» сказал тебе, что не ляжет со мной? — тихо спросила она.

— Да, таковы были его слова. Но мы с тобой уже спали вместе, — продолжал Кай, — и могли бы начать снова.