— Официально назначаю вас, Кейлеб главой делегации, — сказал президент, — детали плавания вы можете обговорить с мистером Рейкхеллом. Теперь относительно подарка. Что следовало бы Соединенным Штатам направить императору?

— Ничего, — с чувством проговорила Лайцзе-лу.

Джон Тайлер с изумлением посмотрел на нее.

— Но вы же сказали, что королева Виктория посылает…

— Коронованные правители могут обмениваться подарками при определенных обстоятельствах, а в данном случае они были бы несколько неуместны.

Немногие отважились бы прервать президента, но Лайцзе-лу бесстрастно продолжала. — Император подумает, что вы хотите подкупить его, и сильно оскорбится. Все богатство мира не заставит его принять ваше предложение. Если вы действительно хотите преподнести ему и всему народу Срединного Царства подлинный подарок, потребуйте, чтобы конгресс принял закон, запрещающий американским гражданам заниматься торговлей опиумом.

Президент не мог справиться с изумлением.

— Вам следовало бы стать политиком, миссис Рейкхелл, — со смехом проговорил Кушинг.

Лайцзе-лу возмущенно посмотрела на него.

— Я видела людей, которых убил этот наркотик. Я видела их страдания, страдания их семей. Я говорю как человек, выступающий за человеческое достоинство, а не как политик!

Джон Тайлер улыбнулся.

— Если бы я мог убедить вас присоединиться к нашей делегации на переговорах, миссис Рейкхелл. Ваше предложение просто великолепно. Я также противник торговли опиумом, но мне и в голову не приходило, что наша страна может как-то повлиять на это. Американский закон скорее всего мало повлияет на обстановку в регионе, но по крайней мере мы покажем пример другим странам. Я поговорю с лидерами демократов и вигов в конгрессе завтра же утром, и не вижу причин, которые могли бы помешать принятию этого закона. Может быть, удастся провести его без голосования. На основе шумного единодушного одобрения.

— В таком случае смею вас заверить, — сказала Лайцзе-лу — император Даогуан заключит договор с Соединенными Штатами.

— Предлагаю продолжить нашу беседу за столом, — сказал президент, вставая. — Мы и так заставили мою жену ждать нас слишком долго. А по тому, как она смотрела на ваше платье, миссис Рейкхелл, уверен, ей очень хочется узнать, где она смогла бы заказать похожее на это.

По мере того как напряжение в супружеских отношениях росло, Руфь Бойнтон обнаружила, что их становится все труднее обсуждать, а это в свою очередь еще сильнее обостряло их. Они с Чарльзом по взаимному молчаливому согласию более не возвращались к экспериментам с занятием любовью, но остались вежливыми, временами даже любящими. Хотя Дэвид все еще гостил в Соединенных Штатах, оба отдавали отчет и задумывались о его существовании и благополучии. Друзья, с которыми оба иногда обедали и посещали театр, не догадывались, что в их отношениях что-то может быть не так. Алан, одержимый сбором наличных средств, необходимых для расширения дела, не замечал, что сын и невестка дрейфуют в противоположных направлениях. Леди Бойнтон имела на этот счет определенные подозрения, но предпочитала держать их при себе.

Руфь не теряла надежды, что положение выправится само собой. Она догадывалась, что муж имел связь во время своего путешествия, но судя по всему не испытывал привязанности к той женщине, что живет далеко отсюда, поэтому у нее имелись все основания надеяться, что его интерес к другой, кем бы она ни была, окажется всего лишь проходящим увлечением.

Внезапно все переменилось. Чарльз как-то раз допоздна задержался в офисе, что вошло у него в привычку, затем прислал записку, что не придет к обеду. Руфь не ложилась до полуночи, а когда она наконец услышала, как он уселся на диван в гардеробной на два часа позднее, то сделала вид, будто спит.

Следующий день был воскресенье, и Руфь, одеваясь к завтраку и в церковь, слышала как он негромко похрапывал и не беспокоила его. Прежде чем сойти вниз, она заглянула в гардеробную и увидела на полу рубашку, которую он бросил, раздеваясь. Автоматически подняв ее с желанием бросить в корзину для стирки белья, Руфь затаила дыхание.

На белом полотне воротничка виднелось большое пятно от губной помады.

Чарльз заворочался, открыл глаза, увидел жену, приподнялся на локте, посмотрел сначала на нее, затем на рубашку.

— Незачем читать мне мораль, — тупо проговорил он. — Я провел пару часов с одной из дорогостоящих проституток, в этом нет ничего преступного. Мужчине иногда нужна физическая разрядка так же, как ему нужна пища и выпивка, — он опустился на подушку. — И сон, — добавил он, прежде чем уснуть вновь.

Долгое время Руфь продолжала стоять на месте. Затем положила рубаху в корзину и спустилась вниз, присоединившись к родителям Чарльза, уже сидевшим за завтраком. И в церкви и после возвращения домой, ее поведение было настолько сдержанным, что Джессика несколько раз пристально смотрела на нее. Когда они вернулись в дом Бойнтонов, Алан отправился в свой кабинет, заявив, что там его ждут несколько финансовых документов, которые он намерен прочитать перед обедом, и обе женщины остались вдвоем в небольшой гостиной.

— Все утро вы знали, что я расстроена, — сказала Руфь.

Свекровь кивнула.

— Да, дорогая, я сразу же заметила, но не хочу задавать нескромных вопросов.

Молодая женщина ощутила непреодолимое желание поделиться с ней.

— Когда Чарльз в последний раз плавал на Восток, — проговорила она, — там у него был роман.

Джессика удивилась.

— Он сам рассказал тебе?

— Нет, я догадалась и пока еще не говорила с ним на эту тему. С тех пор как он вернулся домой, наши с ним интимные отношения буквально зачахли, а в последний раз — несколько недель назад — наступил разрыв.

Внутри у нее все кипело, сумев сохранить внешнее спокойствие, она рассказала о происшедшем сегодня утром.

— Что ты собираешься делать?

Прямота Джессики была характерной для Рейкхеллов чертой.

— Я… я не знаю.

— Я хотела поинтересоваться, собираешься ли ты уйти от него, дорогая.

— О, нет, — мгновенно ответила Руфь. — Я нужна Дэвиду. И Чарльзу тоже, хотя он может быть этого и не понимает.

— Я очень довольна и испытываю облегчение, что ты понимаешь это. Ради Дэвида. И ради будущего самого Чарльза также, хотя, честно говоря, он этого не заслуживает.

Джессика долго колебалась, наконец сказала решительно.

— Может быть, тебе удастся воспитать Дэвида лучше, чем мне Чарльза. В семье Бойнтонов, боюсь, каков отец, таков и сын.

Удивленная Руфь вопросительно глядела на Джессику.

— Много лет назад, хотя иногда мне кажется будто все это было буквально вчера, — сказала Джессика, — я стояла перед таким же выбором, с которым ты столкнулась сегодня, у Алана имелось много куртизанок, и мне известна по крайней мере одна из так называемых моих подруг, с которой у него была связь. Я никому не сказала ни слова об этом. Рейкхеллы не похожи на Бойнтонов, и я не вижу смысла расстраивать моего брата на старости лет.

Руфь кивнула, не зная, что сказать.

— Я решила, так же как видимо и ты, добиться лучшего из своего брака. Моя гордость разлетелась вдребезги, так же как и твоя…

— Скажем, ее сильно покоробило, — сказала Руфь с угрюмой усмешкой.

— Я осталась, будучи упрямой как все Рейкхеллы, решив сделать свой брак успешным. Знаю, по крайней мере, верю, что связи Алана мало что для него значили, что по-настоящему он любил только меня. Я не хочу влиять на тебя, но мне кажется, Чарльз точно такой же, он пропадет, если ты уйдешь от него.

— Надеюсь вы правы, — сказала Руфь. — Потому что я намерена остаться. Все утро я убеждала себя, что Чарльз ведет себя как Дэвид, когда он таскает с кухни печенье. Это доставляет ему огромное удовлетворение, особенно если он считает, что никто об этом не догадывается, и мне кажется от этого печенье становится еще вкуснее.

— Ты гораздо мудрее, чем я в твои годы.