И что я должен увидеть? Зачем адмирал Кре'фей выдал мне доступ на симулятор, если тут ничего нет?

Гэвин поколебался несколько мгновений, он знал, что представления о разумности у него и у адмирала-ботана могут кардинально расходиться. Ботаны множество раз манипулировали им самим и его командой, и всегда это заканчивалось катастрофой. Но несмотря на отрицательный опыт общения Разбойного эскадрона с кланом Кре'фей во время событий, имевших место более двух десятилетий назад, Гэвин давно обнаружил, что Траэст Кре'фей всегда ведет себя на удивление честно, особенно когда речь идет о Пронырах.

Консоль у главного монитора издала короткий сигнал, и на переднем дисплее «крестокрыла» появилась небольшая рамка, выделившая какой-то далекий объект. Гэвин обозначил его в качестве цели и посмотрел на характеристики и изображение, возникшие на второстепенном мониторе. На первый взгляд объект можно было принять за астероид и спокойно проигнорировать, но Гэвин решил, что тот слишком уж симметричен. Он отчетливо напоминал зерно – с небольшим утолщением посередине, заостренное на концах. Сзади у него имелось несколько углублений, где могли прятаться сопла двигателя, и еще пара штук спереди – не иначе как для оружия.

По спине у Гэвина пробежал холодок, и он врубил двигатель «крестокрыла» на полную мощность.

– Лов, записывай все, что происходит. Я хочу потом все подробно изучить.

Гэвин скорректировал курс, чтобы оказаться позади «зерна», и, потянувшись направо, перевел плоскости в боевой режим. Затем кончиком указательного пальца активировал лазеры и щелкнул тумблером, чтобы можно было стрелять из четырех пушек одновременно.

«Зерно» развернулось носом к приближающемуся «крестокрылу». Сенсоры не уловили никаких следов активации энергетического оружия, но это обеспокоило Гэвина гораздо меньше, чем то, что он так и не получил данных об ускорении.

Как же эта штука передвигается"?

Прежде чем он получил ответ на вопрос, Гэвин быстро сделал «бочку» вправо и установил прицел прямо на «зерно». В следующее мгновение он выпустил мощный залп и стал ждать, когда оно взорвется. Но ничего не произошло. Когда четыре луча приблизились к цели, они словно исчезли в невидимой пропасти, осталась лишь маленькая точка белого света.

Черные кости Императора…

Неожиданно «зерно» рвануло вперед, развернувшись так, что его нос уставился прямо на «крестокрыл». Гэвин попытался увернуться вправо и нырнуть вниз, но машину вдруг начало отчаянно трясти, а в следующее мгновение Лов принялся жалобно верещать – отказали передние щиты «крестокрыла». На носу «зерна» появился тускло-красный шар и помчался к истребителю. Удар получился таким сильным, что красный шар словно растекся по обшивке, а затем то, что казалось куском камня, начало вгрызаться в металлическую плоть «крестокрыла».

Завыли сигналы тревоги, заглушив истошные вопли Лова. Ярко-красные отметки о повреждениях начали появляться на основном мониторе и двигались так быстро, что Гэвин не успевал прочитать показания. Единственная надпись, что он смог разглядеть, сообщала о преждевременном возгорании двигателя протонной торпеды, из-за которого вспыхнул весь арсенал по правому борту и разорвал «крестокрыл» на части.

Потрясенный Гэвин откинулся на спинку ложемента и сидел, глядя на почерневшие экраны, когда открылся колпак кабины. Он взглянул на хронометр и покачал головой.

– Лов, мы продержались двадцать пять секунд. Что это было?

Из-за края кабины выглянул ординарец адмирала.

– Полковник Дарклайтер, адмирал просил передать вам, что он восхищен.

Гэвин удивленно заморгал и провел рукой в перчатке по темной бородке.

– Он восхищен? Я продержался меньше половины минуты!

– Именно, полковник, вы совершенно правы, – ординарец улыбнулся. – Адмирал просил передать, что встретится с вами в вашем кабинете через час и объяснит, почему он вас поздравляет с успехом.

Гэвин сидел за своим столом и от нечего делать разглядывал голографические картинки на своем голопроекторе. На первой был изображен он сам с двумя улыбающимися парнишками – сиротами, которые жили рядом с ангаром Разбойного эскадрона после трауновского кризиса. На следующей – они на два года старше, по-прежнему улыбаясь, стоят рядом с Гэвином и его невестой, Сэрой Фалеур.

Она была социальным работником и помогла ему пройти все трудности в процессе усыновления мальчишек. Гэвин улыбнулся, вспомнив, как его товарищи по эскадрилье предрекали их скорый развод – ведь они с Сэрой принадлежали к разным народам. Нет, оба были людьми, но она родилась на Чандрила и выросла на берегу Серебряного моря, а он – в пустынях на Татуине. Но, несмотря на различия их родных миров, они прекрасно ладили между собой.

На следующей голограмме были изображены Сэра и Гэвин с их первой дочерью, затем с новорожденным сыном, а потом со второй дочуркой. Дальше шла поздравительная открытка – все семеро вместе. Гэвин помнил, как они были счастливы. До знакомства с Сэрой он уже смирился с тем, что никогда не встретит женщину, которую сможет полюбить, но она сумела излечить его разбитое сердце. Сэра заставила его забыть прошлое и умершую подругу, помогла снова научиться радоваться жизни и всему, что она дарит.

– Надеюсь, я не помешал, полковник. Гэвин посмотрел сквозь изображение своей семьи и покачал головой.

– Нисколько, адмирал.

Выключив голопроектор, он испытал облегчение оттого, что появление ботана остановило поток картинок из прошлого и воспоминаний о счастливых временах.

Адмирал Траэст Кре'фей был как две капли воды похож на других представителей своего клана, которых довелось увидеть Гэвину: покойного генерала Ларина – деда адмирала – и брата Карку. Несмотря на то что Гэвин провел довольно много времени среди ботанов, он не мог вспомнить никого, кто не входил бы в семью Кре'фей и в то же время обладал бы таким ослепительно белым мехом. Глаза адмирала по цвету отличались от глаз его родственников – у него они были фиолетовыми с золотистыми пятнышками. Гэвин предполагал, что фиолетовый оттенок адмирал получил в наследство по линии, к которой принадлежал Борск Фей'лиа, поскольку слышал, что они состоят в дальнем родстве, но никогда даже не пытался разобраться в сложном переплетении брачных отношений между двумя семьями.

Траэст явился в черном летном комбинезоне, застегнутом лишь наполовину. Он закрыл дверь в кабинет Гэвина, затем без лишних церемоний плюхнулся на диван, расположенный слева от двери. Гэвин вышел из-за стола и уселся на один из стульев в углу кабинета.

Устроившись поудобнее, он поставил локти на колени и проговорил:

– Он меня прикончил за двадцать пять секунд. Что это было?

– Примите мои поздравления, – улыбнувшись, ответил ботан. – Во время первого сражения я умер через пятнадцать. То, что вы затребовали биологический анализ, помогло вам подготовиться к сражению.

– Если бы они меня не разбили, я бы наверняка гордился тем, что сумел вас обставить, – Гэвин нахмурился. – Мы знаем, что это такое?

Адмирал провел когтями по своей роскошной светлой гриве.

– Два дня назад Лейя Органа Соло выступила в сенате и попыталась предупредить его членов о военном флоте пришельцев, которые атаковали несколько миров во Внешних территориях, за Дантуином. Должен заметить, что прием ей оказали не слишком теплый. Но она оставила все данные, что ей удалось собрать, и по ним мы сконструировали симуляцию. Гэвин откинулся на спинку своего стула.

– Вы хотите сказать, что штука, похожая на зерно, является звездным истребителем, который принадлежит существам, атаковавшим Внешние территории?

– Да. Пришельцы называют свои корабли кораллами-прыгунами. Они их выращивают из особой субстанции – йорик-кораллов. Я прекрасно понимаю, что это имя не особенно внушает страх, но, полагаю, дело в том, что при переводе с чужого языка оно потеряло часть своего смысла. Для себя я зову их просто «прыгунами».