Русские войска взяли пленных больше, чем другие союзники, вместе взятые (на осень 1917 г. французы взяли 160 тыс. пленных, британцы 90 тыс. пленных, итальянцы 110 тыс. пленных). Соответственно, одних германцев русская армия взяла за указанный период столько же, сколько англо-французы. Сравнивать пленных австрийцев, взятых русской и итальянской армиями, — смысла нет, разница слишком очевидна.

Имеет смысл как раз наоборот — сравнить с потерями русской армии. Потеряно за войну русскими войсками 2 млн. 420 тыс. человек пленными (1 млн. 400 тыс. на германском, 1 млн. на австрийском и 20 тыс. на турецком и болгарском фронтах)^{433}.

Причем, по данным германского архива, пытались совершить побег из плена 20–25% русских пленных (удалось бежать 100 тыс. военнослужащих — 4% военнопленных). Принимая во внимание строгость надзора за пленными в Германии и Австрии, трудность передвижения в неприятельской стране малограмотному русскому солдату, указанный процент тем не менее превосходит аналогичные показатели для других армий.

Столь большой процент побегов из плена убедительно опровергает ложное, но распространенное мнение о малом чувстве любви к родине в русских народных массах и о плохо развитом патриотизме. Как вспоминал русский военный агент во Франции полковник граф А.А. Игнатьев: «Летом 1915 года в один из французских окопов… в Эльзасе, вскочил ночью здоровяк в желто-серой гимнастерке, повторяя лишь одно слово: “Русс!” На следующее утро вся Франция только и говорила об этом подвиге русского пленного, пробравшегося с германской стороны через проволочные заграждения к союзникам. Его фотографировали, чествовали, и я представил этого… деревенского парня к награждению георгиевской медалью. Но уже через несколько дней переход на французскую сторону наших пленных стал обычным явлением»^{434}.

Нужно отметить также, что много пленных попадало к противнику ранеными или в безвыходной ситуации — например, в результате боев в Восточной Пруссии 2-й и 1-й армий в августе — сентябре 1914 г., 10-й армии в январе — феврале 1915 г., всех армий за время длительного отхода в мае — сентябре 1915 г., когда полная и своевременная эвакуация раненых была трудно осуществимым делом, вследствие чего массы раненых, как лежавших на полях сражений, так и находившихся в полевых лечебных учреждениях, попадали в руки неприятеля и становились военнопленными.

То есть русская армия взяла пленных примерно столько же, сколько потеряла сама.

Потери армий держав германского блока пленными на Русском фронте Первой мировой войны можно выразить в виде следующей таблицы (в скобках — процент от всех потерь за кампанию соответствующего года):

Как и любые подсчеты, наши вычисления не лишены изъянов. Но хотелось бы отметить несколько моментов. Доля пленными в составе боевых потерь австрийской армии традиционно была высокой — в 1914 г. процент был ниже за счет того, что в эту кампанию в буквальном смысле слова легла костьми австрийская армия мирного времен — выбыли из строя кадровые бойцы и командиры. В дальнейшем увеличивающийся процент пленных свидетельствовал не только о постепенной деградации армии Двуединой империи — это не совсем так. Эта армия была равноценным противником, иллюстрацией чему являются успешные действия австрийцев на Итальянском фронте в 1915–1918 гг. и даже 3 австрийских дивизий на Французском фронте в 1917–1918 гг. На большие проценты в 1915 г. повлияли малоуспешные действия на юге (в течение всей кампании русские 9-я и 11-я армии били своих оппонентов) и сдача Перемышля (с самого начала осады — фактически большого лагеря военнопленных), а в 1916 г. — катастрофа как следствие Брусиловского прорыва.

Для монолитной германской армии процент пленными традиционно не превышал десяти, кроме кампании 1916 г., — вынужденные парировать развивающееся наступление Юго-западного фронта, германские войска бросались в бой пачками, с ходу, увлекались общим потоком отходящих австрийских войск — и хотя и перекрыли плотину русского парового катка, но дорогой ценой.

Турецкая армия также традиционно давала относительно небольшой процент военнопленных, также кроме 1916 г., когда в буквальном смысле слова 2 турецкие армии (3-я и 2-я) были уничтожены, а Турцию спасла от катастрофы (и от русского флага над Босфором) русская революция. Войска Кавказской армии, будучи зимой 1916/17 гг. отрезаны погодой от средств коммуникаций, узнали о революции именно от турок — последние всеми имеющимися способами старались донести до русских войск информацию об этом радостном для них событии. Но шок был настолько силен, что больше Турция с Россией не воевала.

В целом, в течение 1914–1917 гг. средний показатель пленных в структуре боевых потерь армий германского блока составил: для германцев 10%, для турок 30%, для австрийцев 60%. Или (усреднение) — 41% от боевых потерь. То есть до 60% — это кровавые потери, а свыше 40% — пленные.

Это полностью соответствует структуре боевых потерь европейских армий в годы мировой войны. Конечно, у кого-то положение было лучше (у германцев), у кого-то хуже (у австрийцев) — это средневзвешенные показатели. Для русской армии пропорция как раз была: 60% — кровавые потери и 40% — пленные, а вот для французов и австрийцев наоборот: 40% — кровавые потери и 60% — пленные.

Подводя итог, хотелось бы отметить, что русская армия, в целом, нанесла своим оппонентам не меньшие потери, чем понесла сама, — свидетельством тому является и ситуация с пленными. Русская армия достойно противостояла своим противникам, внеся свою более чем весомую лепту в дело разгрома германского блока.

К началу Первой мировой войны артиллерия становилась «богом войны». Массирование артиллерийского огня, маневрирование батарей и дивизионов на поле боя являлись важным залогом победы. Русские артиллеристы традиционно, по единодушному утверждению отечественных и зарубежных специалистов, являлись лучшими в Европе. Ими использовались тактические новинки (например, стрельба с закрытых позиций, не практиковавшаяся в начале войны в германской армии), меткость стрельбы была непревзойденной. Материальная часть была, в целом, равнозначна, а русские трехдюймовка и 122-мм полевая гаубица считались одними из лучших в своем классе. Но существенным фактором было огромное преобладание германцев в тяжелой артиллерии.

На начало войны в русской армии было 7030 орудий, из них только 240 тяжелых пушек и гаубиц^{435}. В германской — 6528 орудий, но из них 1688 тяжелых орудий (от 150-мм до 420-мм калибра включительно). Структурно это (без артиллерии ландвера и запасных войск): 100 полков (600 батарей или 3600 орудий) полевой пешей артиллерии, 11 дивизионов (33 батареи 4-орудийного состава) конной артиллерии, 24 тяжелых артиллерийских полка (в основном в полку — 8 батарей 6-орудийного состава).