Пока не прозвучал голос, она думала, что где-то над рукой должно быть лицо, и, услышав первые произнесенные слова, убедилась в своей правоте. В темноте невозможно было рассмотреть черты человеческого лица, но они были здесь, искаженные мукой и отчаянием.

— Лидиард! — звал голос — дрожащий, прерывистый шепот. — Лидиард! Возьми меня за руку! Лидиард, ради любви к Господу , помоги мне!

«Как плохо она знает его, — думала Нелл, — если считает, что подобный призыв сработает». Странно, откуда она узнала, что голос принадлежал женщине. Только это и в самом деле было так.

Рука ее отца продолжала поглаживать ее шею. Если он и узнал голос, то не подал виду.

Рука-тень уже исчезала, и пальцы отчаянно дергались в немом протесте. Как будто ее владельца утаскивали прочь.

Другая рука, крупнее и сильнее, начала появляться на месте исчезнувшей. Эта была спокойной, словно тени приглашали ее отца лишь обменяться рукопожатиями.

— Лидиард! — зазвучал новый голос, глубже и увереннее первого. — Я хочу, чтобы ты взял меня за руку. Бояться нечего. Как бы ты ни ненавидел меня, ты ведь знаешь, мы в этом деле заодно, и мы сильнее вместе, нежели поодиночке. Что-то работает против нас, не очень мудро, хотя определенная стратегия прослеживается, и хватает грубой силы. Пойдем же, пока не поздно. Возьми мою руку.

Когда прозвучали слова «как бы ты ни ненавидел меня», ее отец проявил реакцию. Его рука конвульсивно сжала плечо Нелл, ногти буквально впились в воротничок. Она моментально догадалась, что стоит за этими словами. Но отец не двигался, не отвечал, пока длилась странная речь. Комната продолжала темнеть. Окно превратилось в свинцово-серый прямоугольник, вырезанный в деревянной раме.

— Прочь! — прошипел Лидиард, когда тень закончила свой призыв. — Будь ты проклят, Харкендер, убирайся из моего дома!

— Лидиард! — слабо стонал другой голос, почти не различимый на расстоянии. — Ради милосердия! Ради милосердия!

Нелл ощутила, как тело отца дрогнуло, словно в язвительной усмешке — ибо он не рассмеялся вслух.

— Лидиард, пожалуйста, возьми мою руку, — вещал уверенный голос. — В этом есть крайняя необходимость, и прежняя вражда ничего не значит в сравнении с заданием, которое стоит перед нами.

«Пожалуйста» — лучше, чем «ради любви к Господу», — отметила про себя Нелл, но и оно не возымело действия.

— Лидиард! — слышался другой голос, издалека, словно с конца Вселенной. — Помоги нам! Помоги мне!

— Да гори вы оба в аду, — отрезал Лидиард, — я бы не подал вам воды, чтобы напиться.

«Боже! Он думает…»

— Ты не понимаешь.. — перебил его спокойный голос, но он уже начал исчезать, превращаться в ничто, и его длань растворялась во тьме. Неестественная тень тоже начала утекать. За окном заметно светлело.

Через полминуты Нелл снова разглядела плитки на каменном полу, и буфеты, и стопки тарелок и чашек на полках. Через каких-то полторы минуты все вернулось к своему прежнему виду.

Отец отпустил плечо Нелл и подошел к своему креслу.

— Призраки! — произнес он, усаживаясь. — Всего лишь призраки. Нет нужды бояться, Нелл.

— Фантомы живых существ, если ты хотел выразиться точнее, — отозвалась она, удивляясь, что голос звучит вполне нормально. «Тот, второй, не мог принадлежать моей матери, — сказала она себе. — Моя мать никогда бы не позвала его по фамилии и обратилась бы вместе с ним и ко мне».

— Пожалуй, не хотел, — ответил отец. — Пожалуй, я был неправ.

Ноги у Нелл затекли, и она спустила их с кресла, устраивая поудобнее на каменном полу. Он казался таким успокаивающе прочным.

— Если они вернутся к ночи, то будут более устрашающими, — заметила она.

— Призраки, которые являются снова и снова, начинают надоедать. Самые хитроумные из них устраивают шоу и рассеиваются в пространстве. — Подобно дочери, он избегал самых важных вопросов. Почему руки из тени тянулись к ним? Есть ли опасность, что они настоящие? Стоило ли Лидиарду, несмотря ни на что, взять руку своего врага?

— Ты более требователен, чем я думала, — будничным тоном произнесла Нелл, стараясь сохранять выдержку внучки сэра Эдварда Таллентайра и дочери Дэвида Лидиарда. — Есть ли среди движимых дьяволом кто-нибудь, кто не нуждался бы в твоей помощи?

— Хотелось бы мне знать, что за помощь от меня требуется, — горько заметил он. — Мне не известно, чем бы я мог помочь существам вроде Харкендера или Гекаты. Надеюсь, что Геката могла бы объяснить мне, что происходит, если только сама это понимает.

— Она это сделает, — заверила его Нелл. — Но, боюсь, ей известно меньше, чем ты предполагаешь, либо же она находится под ложным впечатлением, будто тебе известно больше.

— Если ей нужен совет, пусть лучше обратится к более надежным источникам. Но вдруг я удачливее, чем привык считать. Пожалуй, мой ангел-хранитель вкладывает в меня больше усилий, нежели я подозревал. Пожалуй, ты прибыла как раз вовремя. Может быть, твоим друзьям будет нелегко принять мое приглашение.

— Надеюсь, что нет, — отозвалась она. — Надеюсь, скоро они прибудут. «Если нас станут осаждать тени, — думала она, — лучше, когда нас здесь пятеро, а не двое. Если один и отправится в ад, то, по крайней мере, оставшийся не будет одинок». Она подумала, что отец, возможно, сожалеет, но по глазам поняла: ничуть. Если и беспокоится по поводу Гекаты и француза, то уж к обществу Мандорлы он вполне привык.

«А почему бы и нет? — размышляла она. — Почему нет, если вервольфы — куда честнее, чем многие люди, прячущие свою волчью натуру, пока залпы орудий и ярость насилия не помогут им выпустить ее на свободу?»

Анатоль с радостью отдохнул бы в доме для гостей, но Геката предпочла прогуляться, и он решил: лучше держаться рядом с ней.

— Вероятно, они не сразу пошлют за нами, — сказала она Анатолю, словно решив подбодрить, когда они вышли на улицу. — Так что не бойся, мы не пропустим сообщение, даже если пропустим посланца. Владелец передаст нам, если что-то произойдет в наше отсутствие.

— Она говорила по-английски, видимо, потому что они находились в Англии, хотя во время путешествия общалась с ним по-французски.

— Твои магические силы, похоже, слишком ослабли для колдуньи, — заметил он, тоже по-английски. — Почти так же, как твоя возможность помочь нам добраться сюда.

Она резко взглянула на него, но не стала повторять свою формулу относительно бездумного расходования магической энергии. Группка женщин, занятых болтовней у почтового ящика, некогда украшенного надписью с названием деревни, враз замолчали, когда они проходили мимо, и уставились на путников во все глаза.

— Нечто высосало из тебя силу, верно? — предположил Анатоль, стараясь, чтобы в голосе звучало сочувствие, а не радость.

— Можно сказать и так, — согласилась она, считая бесполезным отрицать. — Мир как будто начал яростно сопротивляться любому виду магических воздействий. Если с какими и стало легче — в порядке компенсации — так только с теми, которые я никогда не использовала. Пожалуй, я всегда оставалась слабее, чем думала, и то, что принимала за собственную силу, на самом деле — сила моего создателя.

— Так почему же твой создатель сейчас лишил тебя своей силы?

Она пожала плечами, показывая, что не в ее правилах обсуждать дела творца. Но Анатолю любопытство не давало покоя.

— Ты и я — лишь инструменты, — проговорил он. — И ты — даже больше, чем я. Так почему же существа, которые держат наши жизни и умы в качестве заложников желают нам слабости или позволяют нам ослабнуть?

— Разница между нами меньше, чем ты мог представить, — отозвалась она. — Твоя человеческая жизнь едва не подошла к концу, когда твой хранитель принял тебя под свою защиту, а я с момента своего создания — пленница моего творца. Но я прожила и человеческую жизнь — почти такую же, как твоя. Я обнаружила свою истинную сущность в момент рождения, но остаюсь, подобно тебе, наследницей своего немагического прошлого в той же мере, как и продуктом некоего сотворенного чуда. Я принадлежу себе точно так же, как и кошачьей лапе своего творца — со всеми своими идеями, мировоззрением и…