И уж, если мы не хотим растворяться в общей германской среде, о чем так сокрушается Г.Гроут, тогда давайте требовать для себя возможности рассредоточиться среди тех этнических диаспор, выходцами из которых являлись наши предки. Баварцы - к баварцам, швабы - к швабам, саксонцы - к саксонцам, пруссы - к пруссам и т.д. В этом тербование хоть какое-то рациональное зерно присутствовать будет. А в том, о чем твердит Г.Гроут, требуя для российских немцев статуса отдельной этнической диаспоры, полный абсурд прослеживается.
Поменяв территорию проживания, германские субэтносы в России оказались автоматически под покровительством славяно-русского суперэтноса, с которым их никак не связывала общность этнического происхождения. В подобных случаях суперэтнос ассимилирует пришлый чуждый ему субэтнос. Другого пути природа общества просто не знает, а знает лишь попытки независимого существования их друг от друга на одной территории, которые ни к чему хорошему не приводят ни тех, ни других.
Благодаря дарованному Екатериной Великой германским переселенцам «колониального статуса», который действовал с 1765 по 1871 г.г., процесс ассимиляции крестьян Европы в славяно-русском суперэтносе искусственно сдерживался. Какие же последствия имело это явление для суперэтноса и германских субэтносов, через сто лет после переселения их в Россию? А привело это к вспышке панславизма, которую можно обозначить, как фазу перехода славяно-русского суперэтноса к активной защите от засилья германских субэтносов, претендующих своей активной хозяйственной и культурной деятельностью на первенство.
В чем это засилье выражалось? А выражалось оно в том, что к началу 70-х годов 19 века германская группа суперэтносов имела в частном владении без малого 14 миллионов гектаров земли, что равно территории средних размеров европейского государства. В пользование от государства немцам было выделено лишь 2,047 миллиона гектаров земли, остальные 12,5 миллионов были ими скуплены у разорившихся помещиков. На выде-ленных государством землях было создано 304 материнских колонии. К концу 19 века немцами было дополнительно создано 3200 дочерних колоний. Немецкие колонии раскинулись на тысячи километров с севера на юг от Прибалтики до Крыма и с запада на восток – от Бессарабии до Амура. В немецких колониях производилось 60% сельскохозяйственного экспорта России. По официальным данным за время переселения в Россию въехало 100 000 человек. К концу века за счет естественного прироста численность населения колоний составляла 1,7 миллиона человек. То есть, численность населения увеличилась в 17 раз. В среднем в каждой колонистской семье было по 8 детей, выращенных до совершеннолетия, в то время в России этот показатель составлял лишь 3 ребенка на семью. Грамотой в немецких колониях владело 85% населения, в то же время число грамотных в среде суперэтноса состаляло лишь 15%.
Подобная ситуация, которая создалась в России в последней трети 19 века, явилась результатом искусственных условий, созданных в империи усилиями прежних императо-ров, начиная от Екатерины Великой, а также уникальными трудовыми способностями немцев.
Чем это закончилось, всем известно: был отменен колониальный статус, колонии были переименованы в поселения. Были поменяны на русские немецкие названия колоний, а колонисты обращены в «поселян». В школах стало обязательным изучение русского языка как основного языка общения. Другими словами, чтобы избежать конфликта между пришлой и коренной культурами, государством была сделана попытка ассимилировать немцев в суперэтносе. Но, как показало время, к ожидаемым результатам эти мероприятия на практике не привели.
Прав В.Мюллер, когда утверждает, что немцы первыми пустили в поволжскую «землю корни и стали ее обрабатывать». Но, к сожалению, они не стали от этого своими рос-сийскому суперэтносу. И не случайно среди обывателей в те времена вовсю гуляла пого-ворка: «Немец, он хоть и хороший, а все же лучше его повесить». Они, как были так и остались чужаками, народом германского происхождения. Создавалась тупиковая ситуация. Чем упорнее немцы не желали ассимилироваться, тем ярче проявлялось недобро-желательное отношение к ним со стороны общества. Был ли другой выход из создавшегося тупика, кроме ассимиляции? Да был и он заключался в реэмиграции.
Это был первый «звонок колокольчика», предвещавшего немцам грядущие беды. 300 тысяч немецких колонистов этот звонок поняли, покинули Российскую империю и направились в Америку отвоевывать у индейцев «дикий запад». Но большая часть не решилась оставить политую потом не одного поколения землю и обрекла тем самым себя на будущие страдания.
Ассимилироваться колонисты в силу многих объективных причин не могли, да и не хотели. Немецкий вопрос принял затяжной хронический характер. В будущем все попытки его решения со стороны власти с годами приобретали все более насильственный и перманентный характер. В конечном итоге насилие в отношение немцев, как отдельного народа воплотилось в высшую форму его проявления – геноцид.
Опровергая мой тезис о том, что спасением пришлого народа, когда у него за спиной находится метрополия, из которой он вышел, является ассимиляция в суперэтносе, В.Мюллер не согласен. В качестве контраргумента он приводит совершенно неуместный пример с турками, живущими сегодня в Германии. В.Мюллер пишет: «Возьмите, например, турок в Германии, у них за спиной своя метрополия, расстворяться и ассимилироваться они не собираются и, уж тем более, не видят для себя никакой этнической трагедии». Турки не видят и В.Мюллер не видит в этом никакой трагедии, а я вижу...
Вот в том-то, что они не видят для себя в создавшейся ситуации никакой трагедии и отказываются ассимилироваться, как раз и кроется опасность. И доказательством моему выводу является судьба нашего народа – российских немцев – который не захотел в свое время ассимилироваться в среде суперэтноса, в результате – пережил геноцид. В связи с такой позицией турецкой диспары в Германии со стороны общества год от года растет недовольство, что само по себе уже опасно. К тому же недовольство перерастает в раздражение, раздражение может перерасти в ненависть, которая, превысив критическую массу, имеет свойство искать выход в агрессивных всплесках. Но турок, в отличие от немецких колонистов России не держат огромные частные владения земли и они всегда готовы ретироваться в родное отечество
А теперь давайте расмотрим гипотетическую ситуацию, когда Турция и Германия вдруг окажутся в состоянии политического, экономического или, хуже того, военного противостояния. Ведь никто не может гарантировать нам вечный мир. Что будет с турками, живущими в Германии? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к историческим аналогам. В декабре 1941 года, когда Япония объявила войну США, правительство интернировало всех японцев, проживающих на ее территори и до конца войны содержало их в концентрационных лагерях. Тоже самое проделала и Великобритания по отношению к проживающим на ее территории итальянцам, союзникам Третьего рейха. Отметим, что данную процедуру проделал не диктаторский режим, а самые, что ни на есть представители эталонных демоктратических государств. Так что на месте В.Мюллера я не стал бы ссылаться на такие зыбкие аргументы.
Далее, в отношении ситуации с турками В.Мюллер замечает: «...при дальнейшем сохранении динамики демографических процессов в Германии они (турки. Вставка моя – А.П.) растворят в себе немцев, а затем и одряхлевшую старушку Европу».
Если турки и лелеят такие планы, то держат их в тайне, а о создании турецкой автономии вообще помалкивают, очевидно, понимая весь абсурд таких притязаний! А чем же, господин Мюллер, мы лучше турок, что до сих пор требуем от России воссоздания государства. Заслуг больше? А кто их измерял? Турки, например, утверждают, что именно они «восстановили» послевоенную Германию. Почемы бы и им не запросить себе в пользование, ну, хотя бы, какой-нибудь «восстановленный» ими город, если уж не автономию...
Меня радует, что В.Мюллер видит опасность для Германии, которое исходит от турок. В рассуждениях В.Мюллера наблюдается истинный патриот. Вот точно также размышляли в конце 70-х годов и патриоты России: «Мы не хозяева в собственном доме. Да! Чужеземец у нас везде. Рука его проглядывает во всем. Мы игрушки его политики, жертвы его интриг, рабы его силы. И если вы пожелаете узнать от меня, кто этот чужеземец, этот пролаз, этот интриган, этот столь опасный враг русских и славян, то я назову его. Этот виновник – Drang nach Osten, вы его знаете – это немец! Борьба между славянами и тевтонами неизбежна. Она даже близка». Эти слова принадлежат знаменитому русскому генералу Скобелеву. Немецкие колонисты при этом рассматривались патриотами-панславистами в качестве передового отряда, арьергарда тевтонов.
