Вожаки у обезьян как самые сильные и агрессивные бдительно следят за врагами. Они организуют стадо в своеобразный военный отряд, который в случае опасности рассыпается на мелкие группы — так проще спастись бегством.
У предков с самого начала не было больших стад. Об этом говорят раскопки их стойбищ, а также изучение жизни племен, которые до сих пор существуют за счет охоты и собирательства, т. е. добывают пищу так же, как и наши предки. Например, аборигены Австралии.
«Я — абориген». Так называется книга австралийского врача Филиппа Робертса, в которой он поведал о своей жизни в племени.
«Я — чистокровный абориген из племени алава. Я прошел все испытания племенной инициации (обряда посвящения во взрослые) и беспрекословно соблюдал многочисленные табу (первобытные законы).
В юности меня учили выслеживать диких животных и охотиться на них, жить только тем, что дает земля, кормить свою семью с помощью копья и вумеры (копьеметалки).
Я жил с матерью на берегу реки Ропер, где кроме нашего племени обитали еще крокодилы, гигантская рыба-пила… Вода кишела этими чудовищными убийцами…
Земля была не так опасна: по соседству с безвредными кенгуру, мясо которых годилось в пищу, ползали гуаны, ядовитые змеи, шипохвосты и множество питонов, которыми мы также не брезговали.
Купаясь в реке, мы вынуждены были остерегаться, как бы не угодить в пасть к своим врагам, а на суше сами нагоняли страх на живых существ, уничтожая всех попадавшихся нам на глаза…
Страна, не имевшая, казалось, ни конца ни края, помогала нам, людям каменного века, а мыто уж умели пользоваться ее щедростью…
С момента появления на свет у меня не было никакой одежды…
Землю нашему племени дали тотемы (священные животные)».
Самое главное для человека-охотника — добыть пищу. Это нелегко. Робертс рассказывает, что, когда, еще мальчиком, он убил копьем первого кенгуру, «отец, мать и дядя Стэнли Марбунгу были приятно поражены.
— Теперь ты можешь кормить семью. Ты стал первоклассным охотником, — сказал отец.
— Я его выучил, — сказал Улаганг. — Теперь он может прокормить жену и детей. Друг, я буду охотиться с тобой.
Сказать младшему товарищу, что ты готов с ним охотиться, было знаком высшего одобрения. Улаганг, по-моему, гордился больше всех, не считая меня, конечно, ибо моя гордость была беспредельна.
После этого я постоянно охотился и убивал животных».
Аборигены до сих пор не знают лука и стрел, не умеют делать посуду из глины. Но они приручили собак. Робертс вспоминает: «В лагерях аборигенов много собак. Это наши друзья. Они приносят большую пользу, и не только тем, что помогают разыскивать змей и гуан.
Собачатина, конечно, великолепная еда. Зимой мы спим с собаками. Я клал под свое одеяло сразу шесть псов, и только тогда они меня согревали. «Ночь шести собак» на языке леса означает очень холодную ночь.
Двое мужчин могут развести огонь меньше чем за минуту, быстро проводя по куску дерева ребром вумеры, как пилой. Я высекал огонь, ударяя один кусок железняка о другой до тех пор, пока не появлялась искра и не воспламеняла растертую в порошок траву… Пропитание себе племя алава добывало копьями с каменными наконечниками, а также деревянными метательными палицами. Другие племена предпочитали бумеранги. Так, племена, жившие к северу от реки Ропер, делали копья, к югу — бумеранги.
Бумеранги находят у нас еще одно важное применение: ими отбивают ритмы, которые служат аккомпанементом сотням и тысячам песен, исполняемых во время корробори (ритуальных праздников). Они продолжаются полгода, каждый день и каждую ночь, часто до самой зари. В это время исполнители песен под стук бумерангов ведут нескончаемое повествование, передающееся из поколения в поколение, из уст в уста, из века в век…
В них я участвую не как танцор, а как джунгайи (распорядитель). Я даю указания тем, кто исполняет танец ястреба, танец наяды и сотни других. Я их наставник. Они мои ученики.
Иногда танцевали днем, а ночью пели, иногда пели и танцевали одновременно. Но во всех случаях я оставался режиссером. Я был также и главным гримером… Звание джунгайи я унаследовал с одобрения племени от моего отца… Моя власть простирается дальше, чем прием новых членов и соблюдение церемониальных обычаев. Фактически я имею право обречь предателя таинств кунапипи на смерть…
Голова джунгайи считается священной и принадлежит бунга — детям сестры моего отца. Положить мне на голову двадцатидолларовый билет или засунуть за ухо сигарету — все равно что подарить их бунга, ибо они властны над моей головой и кровью. Если я порежусь и запачкаю кровью рубашку, то немедленно лишусь ее. Кровь джунгайи священна. Перед каждой церемонией я должен наполнять кровью по меньшей мере банку из-под джема. У меня выпрашивают кровь мои двоюродные сестры».
Племена Австралии делятся на две половины (фратрии), а также на четыре или восемь общественных групп с разными названиями. Австралийцы называют их кожами. Между кожами с одинаковым названием запрещены браки — они считаются близкими родственниками.
Робертс рассказывает, что однажды в глухой пустыне нашли племя, которое жило в условиях каменного века, в изоляции, и никогда не видело белых. Когда он вместе с группой ученых прибыл туда, племя признало в нем родственника. Эти люди не знают металла, земледелия и животноводства. Пищу добывают охотой, рыболовством и собирательством. У них нет всесильных вожаков, правителей или царей. Все решает общее собрание взрослых. Власть дается отдельному человеку только на время праздников и других мероприятий.
Так живут не только аборигены в Австралии, но и бушмены в Африке, народы Севера и индейцы Америки. Они сохранили древние порядки организации общества.
Индейцы. Не одно поколение людей зачитывается романами Джеймса Фенимора Купера и Томаса Майна Рида об индейцах, с удовольствием смотрит о них фильмы. Благородными индейцами восторгались А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов и наши великие полководцы.
Индейцы живут так, как жили наши предки до появления государств. Все родственники составляли род. Несколько родов составляли племя. Как и у австралийцев, каждое племя имело священного покровителя — тотема. У одних это медведь, у других — олень, кролик или иное животное. Индейцы приносили жертвы своим священным животным и устраивали в их честь праздники. Они никогда не знали подчинения одного человека другому, а только общему собранию взрослых членов общества и выбранным старейшинам. Стать членом общего собрания рода или племени было нелегко, приходилось сдавать суровый экзамен — инициацию. Тот, кто не прошел инициацию, никогда не получал звание воина или охотника и не Мог участвовать в общем собрании и в совете племени. Такого человека до старости считали ребенком и презирали.
Зато особо отличившихся охотников или воинов называли сахемами, сагомарами, т. е. старейшинами, вождями. Общее собрание выбирало их в совет племени, им поручали руководить обрядами, охотой, возглавлять походы, но они не могли распоряжаться другими людьми без разрешения общего собрания. За ними зорко приглядывали все соплеменники, и если выбранный вождь нарушал законы, его прогоняли, а иногда и убивали.
Почему не удалось поработить индейцев? Когда европейцы начали заселять Америку, они столкнулись с индейцами. Индейцы не знали огнестрельного оружия, никогда не видели всадников. Они жили так же, как жили наши предки до появления земледелия и скотоводства. Вооруженные винтовками европейцы легко покорили индейцев, захватили их земли, где стали выращивать хлопок. Для этого требовалось много рабочих, и они попытались превратить в своих рабов индейцев, однако те предпочитали рабству смерть.
Переселенцы презрительно называли их дикарями, но сами многому научились у этих гордых и свободолюбивых людей.
В Америку прибыли переселенцы из Европы, которые всю свою жизнь жили при разных царях и правителях. Ни их родители, ни деды не знали иного порядка в обществе, как подчинение прихотям монарха и окружающей его элиты. Большинство европейцев тогда считали, что так и должно быть — немногие правят, а остальные им служат. Но, встретившись с индейцами, у которых не было правителей, переселенцы поняли, что жизнь общества надо организовывать на принципах справедливости и свободы.
