Это все скотина с моей площадки, бабка, пучеглазая тварь, придумала. Видно заело ее. Наверное, сын из Масквы, из Орехово-Зуево, подковырнул, что у них-то, в «Маскве», все подъезды на домофонах. Вот, помню, и носилась, как в попу ужаленная - нам нужен домофон. Потом «ГГГ» подключилась. Ни-кто не понимал, зачем он нам, но все равно поставили, прям как в «Маскве». Самое интересное, блин, все вроде как против были, а как на собрании по-ставили вопрос, так все сразу за сделались, все ставят и мы поставим, стадо долбаное. Мама, кстати, на эту херню денег не сдала, видимо, поэтому и клю-чей не дали, пришлось отдельно заказывать. А ведь случай был, не помню где, бабулька вот так не заплатила, так ей мало того, что ключей не дали, так еще и трубку не повесили в квартире, скоты. Вот она и мыкалась - выйти может, а зайти - нет, стоит, как чужой человек под дверью собственного подъезда и ждет, чтоб какой-нибудь добрый человек вышел и впустил ее.

Стоял еще минут десять и войти смог только благодаря бабе Гале, выхо-дившей из подъезда за котом.

Но и это было не последним испытанием на пути домой. В подъезде стоя-ла парочка – Марьяна, моя бывшая одноклассница. Вообще-то, она просто Маша, но называет себя Марьяной. Со своим парнем они обжимались на вто-рой площадке, прижавшись к перилам, а я, идиот, им помешал своим бегом по лестнице. И все бы ничего - просто прошел мимо, но нет. То ли парню по-надобилось самоутвердиться, то ли это от него потребовала телка, не знаю.

- Слышь! - крикнул он мне в спину, когда я уже был пролетом выше.

Остановился и резонно спросил, в чем дело.

- Квадратный, что ли? - говорит, а я не понимаю о чем речь и опять пе-респрашиваю.

- Покемон, ты что тут ерзаешь? - повторил он уже с вызовом и тут я ре-шил не лезть в бутылку, он больше и сильнее, да и нелепо как-то все.

- Извини, - говорю, - не знал, что здесь кто-то есть.

И эпизод, казалось, был исчерпан, парняга пробормотал что-то типа «смотреть надо» и все такое, но Марьяна думала по-другому. Она что-то шеп-нула ему на ухо и парень сверкнул на меня испепеляющим взглядом.

- Слышь, - говорит, - а че ты на мою девушку пялишься?

Его рука вылезла из-под топика кобылы и угрожающе сжалась в кулак.

- Ничего я не гляжу, я из магазина иду и всего-то, - попытался оправ-даться я, уже понимания, что конфликта избежать не получиться.

- Короче, еще раз увижу, пожалеешь, - говорит, а я на него смотрю и ду-маю, лишь бы не дернулся на меня. А если дернется, что мне тогда делать? А Марьяна, сука, смотрит на меня победоносным взглядом, падаль, и просто упивается моментом моего унижения, прямо как в школе. Любили эти суки такое дело.

- Да я не смотрел, я из ма… - оправдывался я, но этот ублюдок перебил.

- Понял? – говорит, а потом как заехал ногой по перилам, что на весь подъезд загрохотало. - Ты понял?

- Да, - говорю, а сам просто ненавижу себя. Ненавижу за трусость.

Вскочить бы на перила да с ноги ему укатать в шнопак, и эту суку об стену башкой размазать - прям в голове картинка родилась.

- Все, - успокоился урод, измеряя меня взглядом. - Пшел отсюда.

И опять зарядил по перилам, тут и Марьяна брызнула смехом

- Х…ли, таких воспитывать надо. - Заявил этот герой.

Хотел я что-то сказать, да смелости не хватило, так и побрел по лестнице, под заливающийся смех сладкой парочки.

- … пряник… , - долетел до меня отзвук, напрямую меня уже не касаю-щийся, лишь косвенно. Кобелёк уже начал суке своей взгляды на жизнь дек-ларировать.

Ненавижу их и себя тоже ненавижу.

Настя ушла, ничего мне не сказав. Ушла, едва я пришел, она не хотела оставлять квартиру открытой и лишь для этого ждала меня на пороге. Сказа-ла, или, вернее, посоветовала только сменить календарь:

- У тебя на стене 2008-й по-прежнему, поменяй.

А я как-то и внимания не обращал.

И добавила:

- Звони, номер я записала там.

Она показала на блокнот рядом с телефоном.

Удерживать или упрашивать ее остаться не стал, может она и ждала это-го, но я не стал. От этой суки Марьяны все внутри горело ненавистью, никого не хотелось видеть, к тому же Настя была ее подругой, и я с трудом сдержал-ся, чтобы ей не нагрубить.

Пнул кроссовок, который никак не хотел сниматься. Пролетев по корот-кому коридору, он шумно ударился о диван в комнате, напугав Барсика.

И опять скрип пола над головой. Что за херня, Сэйлемов удел какой-то.

15

Пошел на кухню. Поставил чай.

Надо успокоиться.

Закурил, с сожалением глядя на мизерное количество сигарет в только что купленной пачке. Хоть опять иди!

Нет уж, увольте!

Я подошел к окну и, не отодвигая занавески, посмотрел в окно. Баба Га-ля, что впустила меня в подъезд, стояла, уперев руки в бока и, тряся головой, о чем-то разговаривала с вышедшем на улицу громилой Артуром. Тот, актив-но жестикулируя руками, ей что-то объяснял. Аня, местная алкоголичка, с опухшим от пьянок лицом (еще одна достопримечательность местная), под-тянувшаяся уже с утра к скамейке, активно поддакивала.

Аня - это шлюха с трассы бывшая, чем и гордится. И ремеслом своим за-нимается здесь иногда, когда спрос есть.

Не знаю только, у кого на нее спрос может быть.

И, конечно, баба Нюра с вечно счастливым лицом стояла рядом и просто стояла и слушала.

Засвистел чайник. Хотел его выключить, а потом передумал. Посвисти, родной, пусть сука там, наверху, побесится.

Пиво пить не стал, просто убрал в холодильник. Заварил пюре, поел и плевать, что невкусно. Когда есть хочется, съешь все, тем более, я и так поху-дел в последнее время, есть надо. Сока налил, выпил.

Первым делом, после еды, хотел убраться. С удивлением обнаружил, что Настя убрала за собой диван и прибрала в доме – вывернула импровизиро-ванную пепельницу в помойное ведро, туда же отправились и пустые бутыл-ки. Мне оставалось только мусор вынести, до маминого приезда.

А далее… Жарища, как в аду. «Синяя» скамейка с фантастической быст-ротой наполнилась людьми, и уже не опустела до самого вечера.

Да, еще солнце было в тот день излишне яркое. В то время, зимой вроде еще, я начал чувствовать, что яркий свет мне как-то больно делает, смотреть на него не могу, просто слепну от него.

Понеслось. Звонкая бабка Нюра, верещала на всю улицу и размахивала пакетом с крошками, призывая птичек.

Затем добавились все остальные участники действия. Видели бы вы это. Самое смешное, у других домов не было и подобия такого сборища, напротив, там стояла тишина. Все уроды, начиная от бабок и заканчивая алкоголиками, тянулись сюда. Особенно понравилась бабка, вышедшая из соседнего подъез-да. Она задыхалась, но чуть ли не вприпрыжку бежала сюда. Честно, я не вру.