Мари, казалось, задумалась.

– Ну… ведь я все равно пойду с вами… – ответила она наконец. – Так зачем же мне еще кто-то?

Беннет молча пожал плечами. Конечно, он бы предпочел сохранить ее репутацию безупречной, но пока что у него не было времени беспокоиться о светских тонкостях.

А девушка вдруг добавила:

– В этом городе не так много подданных Британии, чтобы сплетничать о моих поступках. А те из них, которые находятся здесь, для меня мало что значат. – Она гордо вскинула голову.

– Для меня они также ничего не значат, – ответил Беннет. – И вот еще что… Сегодня даже не пытайтесь снова уйти из дома. – Следовало убедиться, что Мари будет в безопасности, если ему придется оставить ее одну.

– Я уложу вещи и пораньше лягу спать. – Она направилась к закрытой двери, очевидно, ведущей в спальню.

В ее спальню… В спальню с настоящей английской постелью, с белыми полотняными простынями. Или, может, с турецким ложем с алыми шелками?

Беннет решительно приостановил бег своих мыслей, рисовавших образ Мари – обнаженной и ожидающей его в одной из комнат. И снова спросил:

– Так вы не покинете сегодня этот дом?

– Только завтра утром, вместе с вами.

Он коротко кивнул:

– Вот и хорошо. Я поговорю с вашим отцом перед отъездом.

Мари побледнела.

– Но он ничего не знает…

Беннет задержался в дверях.

– Я так и думал. Видите ли, я намерен попросить разрешения поухаживать за вами. Это поможет преодолеть некоторые трудности. Что вы говорите ему, когда уезжаете?

Она пожала плечами:

– Что рисую бабочек… Но дело не в этом. Даже когда отец не такой, каким был вчера, он поглощен своей работой и не замечает моего отсутствия.

– Так я увижу его завтра утром?

Мари едва заметно кивнула.

– Но он не вспомнит, что видел вас вчера. Он никогда не помнит. Я спрошу у Селима, можно ли будет его навестить.

– А вы не хотите пойти со мной?

Она прикусила губу.

– Нет, мне бы не хотелось.

– Вы опасаетесь, что он догадается о нашей игре?

Она избегала смотреть ему в глаза.

– Нет. Просто не хочу видеть, что он ведет себя так, как будто ничего не случилось. А ведь спустя несколько дней все начнется сначала… – Она кашлянула. – Пойду найду Селима.

Ему и раньше не нравилась ее притворная невозмутимость, но сейчас все было еще хуже. Сейчас он видел в ее глазах пустоту…

Он подошел к Мари, взял ее за руку, но вдруг замер в растерянности. Ведь она презирала жалость и пустые слова сочувствия…

Тут Мари взглянула на его руку, и зеленые искорки вновь вспыхнули в ее глазах.

– Я думала, что мы уже закончили, – сказала она.

– Не совсем. – Беннет взял ее локон и стал пропускать шелковистые пряди между пальцами. – Я не шутил, когда сказал, что ваши локоны очаровывают. Любой мужчина мечтает забыться в таких волосах, как ваши…

Мари отступила на шаг. Выражение ее лица было непроницаемым. Потом она вдруг отбросила за плечо выбившийся локон и, резко развернувшись, убежала.

Мари укладывала в саквояж зеленое платье. «Черт бы побрал этого майора, – думала она. – Англичанам следовало прислать кого-то более подходящего».

И действительно, шантажисту следовало быть безобразным, возможно – с бородавкой и кривыми зубами. Он не должен быть так ослепительно красив. И делать вид, что искренне заботится о ее безопасности. И он не должен был делать сводившие ее с ума комплименты…

– Все делаете сами, да?

Мари бросила платье и повернулась – в комнату вошла Ашилла.

– А когда это я позволяла тебе укладывать мои вещи? – спросила Мари.

Ашилла усмехнулась:

– Никогда. И это правильно. Если бы я делала все, чем занимается обычная горничная, я бы погибла от истощения.

Мари весело рассмеялась.

– Это моя уловка, чтобы удержать тебя.

Ашилла достала из шкафа платье цвета шалфея. Потом вдруг спросила:

– Злодейский замысел, да?

Улыбка исчезла с лица Мари.

– Ашилла, ты совершенно свободна и можешь уйти, как только захочешь. Ты мне не принадлежишь.

Служанка расправила складки на платье и поморщилась, увидев чернильные пятна.

– Да, госпожа, конечно… Вы ведь спасли меня, когда меня снова хотели продать. Но все же я не могу простить Селиму, что он торговался, снижая мою цену. Снижая! У него холодное сердце. Не понимаю, почему я работаю рядом с ним.

Ашилла находилась при Мари с тех пор, как та купила гречанку и дала ей свободу. Так неужели Ашилла и сейчас чувствовала на себе какие-то узы?

– Ладно, не обижайтесь, – сказала горничная. – Я остаюсь с вами только потому, что так хочу. Да, только поэтому. – Помолчав, она спросила: – А где же ваш майор?

– Он не мой майор. Он сейчас беседует с отцом.

Ашилла с усмешкой кивнула:

– Да, так и следует… Значит, я была права в отношении привлекательности вашего майора?

Мари процедила сквозь зубы:

– Он не мой майор. Ясно? – Она не хотела, чтобы Ашилла снова принялась перечислять физические достоинства этого человека. Хватит и того, что они у нее самой не выходили из головы. Широкий разворот плеч. Сильные руки. Мускусный мужской вкус его губ и… Она тихо вздохнула и зажала ладонью рот, чтобы не дрожали губы.

– Знаешь, он шел за мной до дома Нейтана…

Ашилла вздрогнула.

– А Нейтан знает?

– Да, знает. – Предатель! Как он мог одобрить появление Беннета?

Горничная молчала, и Мари добавила:

– И я вечером не смогу попасть на собрание.

Ашилла в очередной раз усмехнулась:

– Почему же? Ведь повстанцы всегда ищут соратников.

– Моя мать считала, что лучше получать от британцев деньги, чем завербовывать их.

– Неужели? Что ж, может, и так. Да, кстати… Ваше отсутствие разобьет Стивену сердце. На собрании никто не будет слушать его рассказы о том, как греческая свобода была предсказана в древних мифах.

Хрупкость сердца Стивена не переставала удивлять Мари. Улыбнувшись, она сказала:

– Я недолго буду отсутствовать. – Однако она не очень жалела, что пропустит еще несколько выступлений Стивена.

– Так, значит, у вас есть план и для вашего майора? – спросила горничная.

Мари снова улыбнулась:

– Да, есть. Вот только… – Она вдруг подумала: «Интересно, а что бы я почувствовала, если бы вчера Беннет коснулся моей груди, когда мы поцеловались?»

Нет, ей не следует об этом думать!

Нахмурившись, Мари сказала:

– Я пойду и спрошу у Селима…

– Нет-нет, я пойду! – Ашилла поспешила к двери. – Этому проклятому Селиму придется признать мое существование.

Через несколько минут горничная вернулась.

– Если он решил прятаться от меня, я расшибу ему голову!

– Так ты не нашла его? – спросила Мари. Отсутствие Селима казалось странным. Ведь она разговаривала с ним несколько минут назад. Более того, он обладал необъяснимой способностью, свой ственной всем дворецким, оказываться именно в том месте, где он был нужен. Где же он сейчас? – А Селим уже отнес чай моему отцу?

Ашилла сделала большие глаза и пожала плечами.

Мари со вздохом отставила чернильницу, в которую только что налила чернил, и заявила:

– Пойду сама поищу Селима.

Когда она шла к кухне, дворецкий пронесся мимо нее с чайным подносом. На его левой щеке виднелся синяк.

Мари поспешила следом за ним.

– Селим, что случилось?!

Дворецкий, обычно такой невозмутимый, покраснел.

– Очень неловко получилось, мисс. Я споткнулся о смятый ковер. Но не беспокойтесь. Я уже занялся им.

Мари хотела расспросить его, но они уже подошли к кабинету ее отца, и она позволила Селиму дальше идти одному – ведь все равно Ашилла выжмет из него подробности беседы отца и майора, а она уж потом расспросит служанку.

Развернувшись, Мари направилась в свои апартаменты, но тотчас же остановилась, услышав, как Беннет произнес ее имя. Она подошла поближе к кабинету, пытаясь расслышать, о чем говорили мужчины, – ей не мешало бы знать содержание их разговора.