— Люс, если честно, довольно сильно беспокоится. Можешь себе представить. Каждую ночь она два-три раза вскакивает проверить, как там ребята. Хотя, по-моему, кто бы ни хотел смерти Марка, сейчас он должен понимать, что расплатился сполна. Ему должно хватить соображения, что если убьют тебя или меня, легче никому не станет.

— А ты сам не думал о том, чтобы отомстить?

— Конечно, — ответил Саймон, придав лицу выражение горделивой скорби. — Ирония в том, что людей, которые это устроили, мог знать Марк. В отличие от нас. Наша единственная надежда на справедливость — это полиция, какой бы она ни была. Не стоит думать о мести.

Элла кивнула и почувствовала вину за то, что держала Лукаса в секрете от дяди. Ей тоже известны все расхожие представления о мести, жажда которой никогда не поможет достичь цели и добиться справедливости. Но Элла заблудилась на тропе войны и теперь обязана узнать, кто убил ее семью. А как только она узнает, как же ей не возжелать, чтобы подлые твари страдали за все, что совершили?

Раньше Элла думала, что жаждет правосудия, однако Лукас раскрыл ей глаза: это заблуждение, тонкое, как папиросная бумага. Правосудие, даже если оно свершится, обернется тюремным заключением, а его всегда будет недостаточно.

Убийцы должны умереть.

Лишь через минуту после того, как Элла села в машину Лукаса, до нее дошло, что это его «мерседес» из Швейцарии.

— Вы приехали сюда на машине? В смысле, в Англию?

— Очень приятная поездка, тем более что по пути надо было навестить пару знакомых.

Элла окинула взглядом салон, вновь почувствовав странную связь с миром Лукаса. Открыла бардачок, где лежали компакты, и вместо прежней коллекции обнаружила новые диски.

— Изучаете французский?

— Пытаюсь. C’est tres difficile.[2]

Элла недоуменно посмотрела на Лукаса: он еще ни разу не удивил ее способностью менять привычный уклад вещей. Она уже собиралась расспросить его по этому поводу, когда Лукас осведомился:

— Разве тебе не интересно, почему я позвонил и куда мы едем?

— Я полагала, что вы что-то выяснили.

— Я нашел парня, который убил твою семью. Везу тебя к нему.

— Уже?..

Элла не могла поверить собственным ушам. После целого лета бездеятельности и разочарования она не ожидала, что Лукас добьется результата меньше чем за неделю. Она даже не была уверена, готова ли к этому.

— Я не нашел того, кто заказал убийство. Я нашел того, кто его совершил. Но он приведет нас к следующему звену в цепочке, и так далее.

Захотелось попросить его повернуть назад, к гостинице, чтобы передать убийцу полиции, и пусть они отслеживают всякие звенья, а сама она обо всем забудет… И все-таки Элла желала посмотреть на последнее лицо, которое увидел ее брат, лежа в своей постели. Ей хотелось взглянуть в эти глаза и попытаться хоть что-то понять.

— Где он?

— В заброшенном локомотивном депо. Я бы не выбрал такое место, но у парня, который на меня работает, есть мелодраматическая жилка.

— Вы удерживаете его силой?

— Вряд ли он принял бы наше приглашение.

— Он сопротивлялся?

— Нет, просто… мы просто привезли его туда. Это боснийский серб, зовут Васко Новакович, в Лондоне уже семь лет, вольный стрелок.

— Он что-нибудь рассказал?

— Я еще с ним не разговаривал.

— А расскажет?

— Кто знает? — произнес Лукас и сделал довольно долгую паузу. — Кстати, я ошибался. У твоего отца не было врагов.

— Но…

— Я имею в виду с прошлых времен. Тот, кто это сделал, скорее всего из его непосредственного окружения, обиженный работник или… Короче, кто-то очень близкий к нему.

Трудно было представить, что некто, знавший отца или работавший с ним, мог так его ненавидеть. Конкурент — да. Кто-то, кому он неумышленно перешел дорогу в прошлом, — да. Только не близкий человек. Ее отец не способен вызвать подобную ненависть. Заказчик убийства должен быть посторонним — таким же посторонним, как тот, к которому ее сейчас везет Лукас.

— Боюсь, вы снова ошибаетесь. То есть вы определенно не можете знать обо всех его прошлых связях, знать всех его конкурентов и соперников. Подумайте, какими предприятиями и компаниями владел отец!..

Элла вспомнила о папке, переданной Саймоном, и решила заняться ее изучением, как только вернется в гостиницу.

— Я просто не могу представить, что это его работник.

— Может быть, и нет, — уклончиво произнес Лукас и надолго замолчал.

Ясно, что человек, к которому она едет, — такой же киллер. Возможно, вместо того чтобы проделать работу холодно и бесстрастно, от совершенных убийств он получал удовольствие.

Они пересекли огромный пустырь, прежде чем перед ними возникло старое локомотивное депо с разбитыми окнами и провалившейся крышей.

Лукас припарковался рядом с уже стоящим «рейнджровером». Они вышли из машины. Ярдах в пятидесяти позади быстро прогрохотал поезд. Интересно, из поезда их сейчас заметили?.. Шальная мысль заставила Эллу осознать, что сейчас она переступила грань закона и стала именно тем человеком, которого в ней подозревает полиция.

Элла последовала за Лукасом в депо. В развалины свободно проникал дневной свет; сорняки и одинокие буддлеи тут и там пробивались в бетонном полу среди разбитого стекла.

Посреди помещения стоял молодой мужчина — темноволосый, худощавый, в черном костюме и белой рубашке. Потребовалось еще мгновение, чтобы заметить второго человека, сидящего на земле; его руки были скованы за спиной наручниками. Выглядел он совершенно подавленным: волосы взъерошены, лицо в ссадинах. Футболка грязная, в пятнах крови. На вид совсем юнец. Лукас говорил, что в Лондоне он уже семь лет, и Элла представляла его постарше.

— Элла, это Дэн Боровски. Дэн, это Элла…

Парень в черном костюме улыбнулся. Ему было примерно столько же лет, сколько и сидящему. Симпатичный, но Элле сразу стало не по себе, так он напоминал стандартный киношный стереотип того, кем он и являлся — наемным убийцей или гангстером, в общем, лицом из преступного мира.

— А это Васко Новакович.

Лукас повернулся к Дэну:

— Спасибо. Я позвоню.

— Не беспокойся. — Дэн посмотрел на Новаковича, потом снова на Лукаса. — Он слышал обо мне, но не знает о тебе. Как такое может быть?

Лукас удивленно пожал плечами, после чего Дэн ушел. Под шинами «рейнджровера» захрустел гравий, потом проехал еще один поезд.

— Подойди. Посмотри на него поближе.

Элла подошла. Новакович взглянул на нее, потом снова отвел глаза.

— Я не сделаю тебе ничего плохого. Все, что нам нужно, — это информация.

Парень недоверчиво взглянул на Лукаса.

— Марк Хатто, его жена и сын… Откуда поступил заказ?

Новакович кивнул, будто говорил сам себе: знал ведь, что эта работа доведет до беды… Тщательно взвешивая слова, он произнес:

— Бруно Бродски.

Лукас самодовольно улыбнулся, хотя Элла не могла понять почему.

— Спросите его, зачем он убил моего брата.

Новакович удивленно взглянул на девушку, словно только сейчас понял, что она стоит здесь не просто так.

— Ему не нужно спрашивать. Я хорошо говорю по-английски. — Он поколебался, прежде чем продолжить. — Мне заплатили за трех человек — твоего отца, мать, брата.

— Ему было всего семнадцать, — сказала Элла.

На Новаковича это не произвело никакого впечатления.

— Я делаю то, за что мне платят. Бродски говорит мне — убей мальчика, и я убиваю мальчика. Бродски говорит мне убить тебя, я убиваю тебя.

Казалось, Новакович почти злорадствует, и Элла почувствовала, как в душе закипают отвращение и ненависть. Когда она увидела его здесь, такого беспомощного, у нее мелькнула надежда, что он будет полон раскаяния, и у нее, возможно, даже получится простить этого человека…

Но ему совершенно безразлично, что он сотворил с ней и ее семьей. Похоже, он даже получает некое извращенное удовольствие.