- Кто там? — спросила она через закрытую дверь.
- Синдия Аркадьевна? Простите, что разбудил. Я от Лаврова, с заключением медэкспертов. Просили срочно вам доставить, по делу Молоткова!
Услышав фамилию следователя из Ялтинской прокуратуры, с которым беседовала на месте убийст-ва шоумена, Синдия приоткрыла дверь и увидела невысокого сутулого мужчину в бесформенном плаще – дождевике с капюшоном, из-под которого торчал длинный козырёк пластиковой кепки.
- Разрешите войти в номер? — теперь голос посыльного показался Синдии знакомым… и она ото-ропела. Не может быть!!! Руки сами сняли цепочку.
- Не узнали? — из-под капюшона и козырька блеснули знакомые чёрные глаза. Гость, едва оказав-шись в прихожей, выпрямился, став выше ростом, сбросил капюшон и сдёрнул кепку и пояснил:
- Не хотелось афишировать свою вылазку. Вот я и одолжил дождевик у сторожа и добирался в «Ореанду» инкогнито. Ехал на автобусе, порядочно отмахал пешком, и утомился. Если привыкаешь дер-жать спину, то сорок минут провести согнутым в вопросительный знак сложно, — он повесил плащ на вешалку. — Чудо, что мне не налило за шиворот. Снаружи льёт как из шланга… Простите ещё раз, что я вот так ворвался. Почему, кстати, вы мне не сказали, где сейчас работаете?
- А для вас это было так важно? — вопросом на вопрос ответила Синдия.
- Тогда не было, — легко согласился с ней Валерий Меладзе, проходя за ней в гостиную. — А потом поднялась тревога из-за убийства, я увидел, как вы беседуете со следователем и вспомнил, что вы в Мо-скве как раз по особо важным делам работали. А дальше… Великая вещь Интернет! Благодаря нему я без труда узнал, что сейчас вы занимаете пост начальника следственного отдела в Причерноморске! А уби-тый был как раз ведущим музыкальной программы на канале региональной сети телевещания. Вот я и подумал, что вы можете добровольно помогать ялтинским коллегам.
- Садитесь, пожалуйста, — вспомнила о своей роли хозяйки Синдия.
Они устроились в креслах друг против друга у журнального столика и Валерий продолжал:
- А ещё я ознакомился с электронной версией его передачи. В двух последних выпусках речь как раз шла о «Я не могу без тебя» и «Спрячем слёзы», — хотя интонации Валерия оставались по-прежнему ров-ными, он слегка покраснел и изменился в лице от обиды:
- Ведущий требовал откровенно говорить о своих антипатиях и сам был откровенен до предела. Знаете, госпожа Соболевская, грань между откровенностью и хамством почти незаметна, и руководители этого проекта её давно перешли! Я такого о себе начитался! — Валерий вскочил с кресла и в запале захо-дил по гостиной. — Разжиревший грузин, которому только мандаринами торговать! Дряхлый Фантомас! Ржавый Терминатор! Дон-Жуан в отставке! Не понимает, что безнадёжно устарел и не уступает место молодым талантам! И тому подобное! В конце концов, если им не нравятся мои песни, при чём тут моя внешность и мой возраст? И что за идиотское поветрие считать сорокалетних стариками, которым место на кладбище? И уж конечно я далеко не жирная старая развалина, а наезды на мою национальную при-надлежность и подавно отдают каким-то неофашизмом! И уж если говорить, что я занимаю чужое место на эстраде! Вы сегодня видели: зал был полон, люди купили билеты и пришли, чтобы услышать меня, и едва ли им бы понравилось, если бы я уступил место какому-нибудь подростковому любимчику, который так поёт, как будто не на сцену вышел, а в подворотне с дружками пиво пьёт! — Валерий остановился отдышаться после своего яростного монолога, и Синдия вставила реплику:
- На «Попкорн» пишут в основном подростки, не обременённые избытком такта…
- Да ну, — вздохнул певец, — судя по эпистолярному стилю, это вообще кучка полуграмотных восьмиклассников. Они возомнили себя знатоками музыки и начали поливать заслуженных людей, а ве-дущий их ещё и поощрял. Автору самого лучшего сообщения недели вручался фирменный приз от теле-канала. Приз за хамство, вы представляете? Я привык к тому, что на свете есть музыкальные критики, но более гнусной передачи о музыке я ещё не встречал. Нехорошо, конечно, так отзываться о покойных, но этот господин Молотков был весьма неприятным человеком! — Валерий обернулся к Синдии, ожидая ответа, и вдруг высоко взметнул брови. Синдия не сразу поняла, что не так, потом взглянула на себя и чуть не ахнула вслух. Торопясь открыть дверь, она спросонья даже не подумала набросить халат и сидела перед певцом в коротенькой ночной рубашонке из воздушного белого шёлка, на тоненьких бретельках и с головокружительным вырезом. «Ах ты, чёрт! Это же надо было так опозориться!»
Заливаясь краской, Синдия сдёрнула с кушетки покрывало и замоталась, как римлянин в тогу, в тя-жёлый скользкий атлас и выдавила из себя неловкую улыбку:
- Простите, Валерий. Вот неловкая ситуация…
- Это вы меня простите. Я так ломился в дверь, что, наверное, встревожил вас, — Валерий отошёл к окну и, спросив разрешения, закурил. — В общем, когда я прочитал, как меня характеризовали в «Поп-корне», то предположил, что тот, кто будет работать по убийству Молоткова, тоже зайдёт на сайт переда-чи и прочитать то же, что прочитал я, и поэтому я решил сразу побеседовать с вами и сказать: да, у меня был мотив желать смерти ведущему «Попкорна», но об этом я узнал всего лишь около часа назад. Воз-можность организовать устранение Молоткова в лучших традициях кровной мести у меня тоже была, но тогда я ещё не знал ни о нём самом, ни о передаче, которую он вёл. Но даже если бы я всё это знал зара-нее, всё равно я бы не стал физически расправляться с ним. Я имел полное право подать на авторов про-екта «Музыкальный попкорн» и ведущего программы в суд, — Валерий погасил окурок в пепельнице. — Конечно, не всем нравятся мои песни, и я несколько раз читал на них не лучшие рецензии, но их авторы до сих пор живы и здоровы. Ни один артист в здравом уме не станет убивать критика, которому не по-нравилась его песня. Подать в суд, потребовать возмещения морального ущерба или добиться увольнения автора оскорбительного отзыва — да. Но убивать — нет. Это мог сделать кто-то из тех, кого, как сейчас модно говорить среди подростков, задолбала передача и её ведущий…
- Валерий, я хочу вас успокоить, — сказала Синдия. — я уже почти не сомневаюсь, что Молоткова убил преступник, которого мы разыскиваем в Регионе с апреля месяца, серийный убийца. Раньше он не выходил за пределы Причерноморска. Но предпоследнее преступление он совершил в пригородной зоне, а сегодня и подавно выступил в Ялте.
- Серийный убийца? — Валерий всем корпусом развернулся к Синдии и обратился в слух.
- Он профессионал наивысшего уровня. По одной из предварительных версий, он бывший спецназо-вец или элитный киллер. Он выходит на охоту дождливыми вечерами и убивает тех, кто нарушает обще-ственный порядок или громко матерится. Жертва получает всего один, смертельный удар, а преступник мгновенно скрывается с места происшествия. В последний раз он ушёл буквально из-под носа у офицера ГУВД, а теперь, очевидно, просто приехал на ваш концерт, услышал, как Молотков разглагольствует в фойе, свидетели показали, что телеведущий, обсуждая эстрадную музыку со случайными знакомыми, ма-терился как сапожник… И это спровоцировало убийцу.
Валерий только покачал головой, с вздохом опустился в кресло, сцепил пальцы в «замок» и какое-то время хмуро разглядывал носы своих ботинок. Потом поднял голову и сказал:
