Пресловутые «сквозные» атаки применялись советским командованием до конца войны. Так, австралийский военный врач Эдгар Рэндолф, попавший в немецкий плен еще в 1941 г., был свидетелем такой атаки в Силезии. «Шталаг», где находился Рэндолф, располагался на возвышенности, и 4 апреля пленные наблюдали развитие атаки красноармейцев на немецкие позиции. «В 8 часов утра русская пехота устремилась по равнине в направлении немецких позиций у реки. Даже теперь, когда я вспоминаю этот бой, мне становится не по себе. Русские появились на гребне холма как раз против лагеря. Они шли цепями по 20 человек в каждом взводе, на расстоянии метров пятидесяти друг от друга. И вскоре они заполнили всю равнину вплоть до горизонта. Их было тысячи. Неторопливым шагом они неумолимо шли к своей цели. Залечь под немецкими пулями они даже не пытались. Просто шли вперед. Немцы, окопавшиеся у реки, открыли по ним шквальный огонь, и мы видели, как идущие русские падают по одному, по двое, а то и по трое. Строй смыкался над павшими, а когда живых бойцов во взводе оставалось слишком мало, они примыкали к ближайшему подразделению. И так они наступали приблизительно минут 20–30, пока передовые позиции не оказались метрах в 200 от немецких окопов. Только тогда русские залегли и открыли шквальный огонь. Вторая линия наступавших миновала боевые порядки залегших товарищей и тоже открыла огонь. Так они приближались к реке, и перестрелка становилась все ожесточеннее»{694}.
Несмотря на страшные потери, наступление с территории Польши в середине января 1945 г. было успешным; в ходе этого наступления советское преимущество стало подавляющим[19]. Именно после успеха этого наступления Гитлер вместо оперативного руководства обратился к тактическому, стал командовать на фронте дивизиями и, естественно, вскоре потерялся и запутался в лабиринте проблем.
Ответом фюрера на прорыв советских танковых бригад в направлении Берлина в феврале 1945 г. стал приказ сформировать дивизию «истребителей танков» (Panzerjagd). Это многообещающее название оказалось очередным нацистским блефом. Соединение представляло собой подразделение велосипедистов, каждый из которых вез с собой два фаустпатрона. Предполагалось, что как только появятся советские танки, боец спрыгнет с велосипеда и уничтожит бронированную махину{695}. Между тем любой опытный солдат скорее предпочел бы уничтожать танки с большой дистанции с помощью 88-мм орудия, чем рисковать, подбираясь с фаустпатроном на очень близкое расстояние.
9 января 1945 г. Гудериан предупредил Гитлера: «Восточный фронт напоминает карточный домик». Но Гитлер упрямо продолжал думать, что подготовка русскими наступления — всего лишь гигантский блеф. Он требовал твердо удерживать занимаемые позиции и перебросил танковые резервы из Польши в Венгрию, тщетно пытаясь облегчить положение немецких войск в Будапеште. Несмотря на очевидный крах Восточного фронта, Гитлер после неудачи в Арденнах отправил 6-ю танковую армию Ваффен-СС Зеппа Дитриха не на Одер, а в Венгрию, с тем чтобы удержать нефтяные месторождения, а также для того чтобы воспрепятствовать потере Вены. Из всех его стратегических промахов это был самый невероятный. В результате через несколько дней, когда 12 января 1945 г. началось наступление Красной армии, фронт немецких войск на Висле рухнул. До конца января советское наступление расширилось на весь Восточный фронт. Обе оборонявшиеся немецкие группы армий — «Центр» (генерал-полковник Рейнхардт) и «А» (генерал-полковник Харпе) — не смогли сдержать советского натиска, поскольку у них не было резервов. Фронт был прорван, а 2-я, 3-я и 4-я немецкие танковые армии практически перестали существовать. Общего немецкого фронта обороны не стало. Из польской столицы вермахт ушел 17 января, 19 января — из Кракова. Советская армия вышла к Силезии; Познань, Торн и Грауденц были окружены и тотчас объявлены Гитлером «крепостями». Очень важный в военно-экономическом отношении район Верхней Силезии попал в руки Красной армии не разрушенным.
Не менее 60 тысяч немецких солдат вплоть до 23 февраля удерживали Познань под атаками 8-й гвардейской и 69-й армий. При штурме средневековой цитадели под огневым прикрытием использовали осадные лестницы, барабаны, наполненные взрывчаткой. Эти барабаны выкатывали на край рва, поджигали фитили и толкали к амбразурам — только таким способом красноармейцам удавалось подавить огневые точки противника{696}.
После падения Варшавы и разгрома немецких войск в Польше Гитлер кричал, что он «требует крови Генерального штаба», что пора «извести эту подлую клику». Он издал приказ, в котором говорилось, что ни один командир не имеет права атаковать, контратаковать или отступать, не уведомив предварительно о своих намерениях высшее командование и фюрера. Как заметил Альберт Ситон, «Гитлер был готов вести свои военные игры из Берлина подобно чемпиону-шахматисту, ведущему сеанс одновременной игры с дюжиной противников»{697}.
Замерзшая земля благоприятствовала быстрому продвижению танковых соединений. 25 января советские войска уже были под стенами Бреслау, а к 5 февраля 1-й Белорусский фронт вышел к Одеру у Кюстрина, от которого было 80 км до Берлина. Здесь советские войска были на некоторое время задержаны умелыми действиями генерала Хайнрици. Зато в Восточной Пруссии войска Рокоссовского прорвались к Балтике и отрезали двадцать пять немецких дивизий{698}. Там сборные немецкие части также не могли сдержать натиск советских солдат. В живой силе соотношение сил было — от 9 до 11 к 1, а в артиллерии — от 10 до 20 к 1 в пользу Красной армии. 21 января советские войска взяли имевший огромное символическое значение Танненберг, место, у которого русская армия была окружена в августе 1914 г. К 29 января был окружен Кенигсберг. 5-я ударная армия генерал-лейтенанта Берзарина дошла до Одера и, форсировав его, захватила небольшой город Киниц, жители которого были ошеломлены этим событием: в начале февраля в сводках немецкого командования говорилось, что линия фронта проходит по Бзуре, западнее Варшавы. Но Красная армия находилась уже в 70 км от Берлина. Когда потрясенный начальник железнодорожной станции Киница подошел к полковнику Есипенко, командиру авангарда 5-й ударной армии, с вопросом, отправлять ли поезд на Берлин, тот ответил: «Сожалею, господин начальник, но это невозможно. Отныне и до конца войны пассажирские поезда на Берлин некоторое время ходить не будут»{699}.
«Подкрепление» Восточный фронт получил в виде преданных Гитлеру генералов и партийных функционеров: генерал-полковник Шернер возглавил группу армий «Юг» и вместе с гауляйтером Ханке должен был продолжить борьбу в Силезии; генерал-полковник Рендулич возглавил новую группу армий «Север» (бывшая «Центр») и вместе с гауляйтером Кохом должен был оборонять Восточную Пруссию; рейхсфюрер СС Гиммлер был назначен командующим вновь созданной группой армий «Висла» и должен был защищать Померанию. Но и эти кадровые перестановки ничего не изменили. 26 февраля Красная армия осадила Кольберг на Балтике, который также был объявлен Гитлером «крепостью». 4 марта 1-я гвардейская танковая армия вышла к Балтийскому морю в районе Кольберга, отрезав с востока 2-ю армию вермахта и заставив ее отступить к Данцигу. Гитлер сразу объявил переполненный беженцами Кольберг «крепостью». Кольберг оборонял слабый гарнизон в 2300 бойцов (в городе было 50 тысяч беженцев). Командир гарнизона полковник Фриц Фульриде имел мало собственной артиллерии, но мог рассчитывать на поддержку орудий двух немецких эсминцев, стоявших вблизи берега. Эти же эсминцы вывозили беженцев. К 16 марта эвакуация гражданского населения из Кольберга была завершена, и «катюши» превратили в пыль узкую полоску берега, на которую был вытеснен гарнизон, оборонявший порт. Все же за два дня военные моряки смогли вывезти защитников крепости морем. 26 марта Гитлер лично вручил полковнику Фульриде Рыцарский крест. Правда, Геббельс запретил прессе упоминать о падении Кольберга{700}.
