Ги Сайер, рядовой дивизии вермахта «Великая Германия», вспоминал, что осенью 1943 г. при отступлении к Днепру вермахт лишился важнейшего источника своей мощи — подвижности. Солдаты группы армий «Центр» в условиях осенней распутицы тащились со скоростью не более пяти километров в час. Знаменитая немецкая мобильность стала воспоминанием. Вооружения Красной армии становились все более современными. Солдаты вермахта оказались лицом к лицу с чрезвычайно подвижными свежими моторизованными полками^{302}.

27 сентября 1943 г. у города Лютеж (30 км севернее Киева) советские войска 38-й армии генерал-лейтенанта Н.Е. Чибисова смогли переправиться на другой берег Днепра и создать там плацдарм. К исходу сентября плацдарм был расширен до 50 км². Созданная на Лютежском плацдарме группировка 1-го Украинского фронта сыграла главную роль в освобождении Киева^{303}. Обходя Киев, танковая армия Рыбалко нацелилась на линии снабжения группы армий «Юг». Критическая для немцев ситуация возникла и в Запорожье: 15 октября генерал Хайнрици вынужден был отдать приказ о взрыве плотины и электростанции. После взятия Запорожья советская армия смогла выйти в низовья Днепра и на подходы к Крыму. Начальник оперативного отдела ОКХ Адольф Хойзингер уже 10 октября 1943 г. сравнивал в своем дневнике положение Германии с положением Пруссии в Семилетнюю войну, когда только чудо — смерть Елизаветы Петровны — спасло Фридриха Великого и Пруссию^{304}. Нацистскую Германию также могло спасти только чудо. Как известно, к подобному сравнению прибегал и Геббельс — после смерти Рузвельта (12 апреля 1945 г.).

Один немецкий мемуарист вспоминал, что после Курска, когда вермахт начал отступать, солдатам стало особенно тяжело — не хватало буквально всего, они голодали, отдохнуть не было возможности, поэтому настало полное психическое и физическое истощение и моральное одичание. Солдаты настолько привыкли к смерти, что — упомянутый мемуарист видел это своими глазами — однажды спавшие в блиндаже разведчики в качестве подушек использовали трупы незадолго до этого перебитых партизанами солдат^{305}. Ги Сайер писал: «Обвинения простых солдат в том, что они убийцы, несправедливы, ибо солдаты во все времена только тем и занимались, что убивали». Еще он цитировал своего ротного командира, капитана Весрейдау: «Если завтра мы проиграем, то на милосердие рассчитывать не приходится. Нас будут обвинять в том, что мы убийцы. Подвиги, которые мы совершали каждодневно, наши страхи и наши надежды, память живых и мертвых товарищей — все это будет предано забвению, и потомки никогда не узнают правды. Они будут думать, что мы болваны, и пожертвовали жизнью ради глупейшей цели. У вас нет больше выбора. Пусть завтра победят враги, пусть закончится война и наступит мирная жизнь. Но вам не будет покоя. Вам не простят, что вы остались в живых. На вас будут взирать с презрением. Или, в лучшем случае, так, будто вы ископаемый мамонт. Среди других вы всегда будете чувствовать себя чужими»^{306}. По крайней мере, по отношению к немецким солдатам эти слова сбылись в полной мере.

Первоначально, помимо самого важного и отнимавшего почти все немецкие силы и потому бывшего в центре внимания немецкой общественности Восточного фронта, интерес вызывали и события в Северной Африке. На этом театре военных действия Германия должна была выступить на помощь Италии. Дело в том, что Италия, германская союзница, вступила в войну крайне неподготовленной, хотя итальянский командующий в Африке Итало Бальбо располагал в Ливии 220 тысячами солдат против 35 тысяч английских солдат. Бальбо, будучи ответственным и одаренным офицером (он погиб в самом начале войны — его самолет по ошибке сбили собственные зенитчики), в ответ на слова Муссолини о необходимости скорейшего вступления в войну сказал, что только 20% итальянских дивизий укомплектованы личным составом и техникой; свыше 70% танковых частей не располагают танками, не хватает даже рубашек для солдат. На это Муссолини изрек, что историю нельзя измерять количеством рубашек. Следует сказать, что воевавший вместе с итальянцами немецкий генерал Меллентин писал, что не разделяет взглядов тех, кто презрительно отзывался об итальянских солдатах, не давая себе труда подумать о неблагоприятных условиях, в которых они действовали. Вооружения итальянской армии далеко не отвечали современным требованиям; танки были слишком легкими и очень ненадежными с технической точки зрения, дальность стрельбы итальянских орудий была маленькой по сравнению с английскими орудиями. Паек итальянских солдат был недостаточным, не было полевых кухонь; существовало резкое различие в питании солдат и офицеров. Уровень подготовки и боевые качества младших офицеров были очень низкими^{307}. Правда, итальянский ВМФ выглядел гораздо лучше, чем сухопутные войска. На его балансе числилось 6 линкоров, 29 крейсеров, 59 эсминцев, 69 торпедных катеров и 115 подлодок. Италия располагала одним из самых крупных флотов мира^{308}. Этот флот, впрочем, сильно уступал английскому.

Италия вступила в войну 10 июля 1940 г. В немецком Генштабе ожидали, что в районе Средиземного моря Муссолини тотчас же начнет активные боевые действия и в первую очередь овладеет островом Мальта: он угрожал коммуникациям Италии, связывавшим ее с Восточной и Северной Африкой. Однако подобной инициативы Италия не проявила, а Гитлер оказывать давление на Муссолини не захотел. Как писал немецкий генерал Вестфаль, такая предупредительность Гитлера по отношению к Муссолини — вплоть до свержения последнего — отрицательно сказывалась на многих делах: из-за этого важнейшие вопросы коалиционной войны оказались без внимания^{309}. Командующий Южным фронтом фельдмаршал Кессельринг писал, что Италия, не оккупировав в начале военных действий Мальту, совершила фундаментальную ошибку с тяжелейшими последствиями^{310}. Вместо решительной атаки Мальты, в сентябре 1940 г. итальянский маршал Грациани силами восьми пехотных дивизий с территории Ливии начал наступление на Египет. Это наступление имело целью реализовать фашистскую мечту о превращении Средиземного моря в «итальянское внутреннее озеро» (mare nostrum). Немцы в этот момент предлагали помощь Муссолини, но он отказался, полагая, что обойдется собственными силами. Надеждам дуче не суждено было сбыться.

В течение двух месяцев с начала войны в Африке три английские дивизии (35 тысяч солдат, 120 орудий и 275 танков) 1 тысячу километров теснили по пустыне итальянские войска, насчитывавшие 220 тысяч солдат (10 дивизий). Великобритания по праву гордилась этим достижением. Итальянские солдаты сражались храбро, но испытывали катастрофический недостаток в современных вооружениях^{311}. К 9 декабря 1940 г. итальянская армия оказалась почти полностью уничтоженной. Одно поражение следовало за другим. Уже

16 декабря пал Эс-Саллум, а 21 января 1941 г. — сильнейшая крепость Ливии Бардия. Чуть позже англичане вступили в Киренаику. Передовые английские танковые части быстро пересекли пустыню и овладели Бенгази. Необходимо было срочно принимать меры по обороне Триполи. После того как итальянцы потеряли 130 тысяч солдат пленными, следовало ожидать, что они не удержат свой последний оплот в Африке (Триполи). Именно плохая техническая оснащенность была основной причиной того, что итальянские солдаты не выдержали испытаний Второй мировой войны. Между февралем 1940 г. и февралем 1941 г. (высадкой немецких войск в Африке) британские войска разгромили десять итальянских дивизий, взяли 130 тысяч военнопленных, уничтожили 400 танков и 1200 артиллерийских орудий^{312}.