Марта застенчиво поцеловала мужа в щеку.

— Очень рада видеть тебя, дорогой, — негромко проговорила она.

— И я тоже, cara. — Карие глаза мужа улыбались ей. В это мгновение Марта поняла, что в их отношениях вновь появилась капелька прежней близости, хотя для того, чтобы возродить их брак, потребуется гораздо больше, чем одна улыбка.

Алекс шумно потер руки.

— Если мы сейчас же не позавтракаем, — заявил он, — я упаду в обморок от слабости.

— Я тоже, — горячо поддержал его Джорджи.

Вся семья отправилась на мессу в потрясающе красивый римско-католический собор Святого Чэда[41]. Кейт напросилась с ними «за компанию» и клятвенно пообещала, что не сделает и шагу без коленопреклонения.

— Я чувствую себя очистившейся, — провозгласила она, когда они вышли из собора и на улице неподалеку застали Клайва и Алекса, двух взрослых мужчин, играющих в футбол деревяшкой.

Клайв предложил отправиться в парк Кэннон-Хилл, где можно было покататься на лодке по озеру и послушать оркестр, который часто выступает там по воскресеньям.

Это предложение привело детей в восторг, и они запрыгали от радости. Хотя Марта предпочла бы вернуться в собор, преклонить колени где-нибудь в задних рядах и спокойно побеседовать с Господом, она понимала, что было бы нечестно оставить без внимания людей, которые приехали в такую даль только для того, чтобы повидаться с нею. Сидя на скамье, она смотрела, как репортеры играют в догонялки и футбол, используя вместо мяча все ту же деревяшку.

Примерно через полчаса все отправились на озеро кататься на лодке, за исключением Карло, который подошел и сел рядом с нею. Они заговорили о прошлом и о будущем.

— Я начну новую жизнь, — пообещал он. Его английский был безупречен, хотя в нем все еще слышался слабый итальянский акцент, несмотря на годы, проведенные в Англии. — Как только ты вернешься домой, то сразу же скажешь Мистеру, что больше не будешь ходить к нему на фабрику, а я найду себе работу.

— Какую именно? — спросила Марта.

— Завод по производству боеприпасов на другом берегу объявил набор мужчин и женщин, — ответил он. — Говорят, там платят сумасшедшие деньги.

— Но как же твоя рука, родной мой? — Вены и сухожилия на запястье Карло сильно пострадали в пьяной драке. Врач в больнице сказал, что он потерял много крови и вообще чудом остался жив. С тех пор кисть Карло утратила чувствительность. Марта взяла мужа за руку и нежно погладила поврежденное запястье. По собственному опыту она знала, что для работы на фабрике нужны две руки.

— Они непременно найдут для меня какое-нибудь занятие.

Она взглянула ему в лицо и увидела, что он улыбается ей, горько и нежно.

— Прости меня, — прошептал Карло, и она поняла, что он извиняется за все те годы, во время которых он забыл о том, что он — муж и отец.

Марта осторожно положила его изуродованную руку ему на колено. Она была рада, что Карло просит прощения, но, опять же, этого было мало. Более того, ей не нравилась сама идея о том, что ее муж будет работать на заводе по производству боеприпасов, выпускающем ружья и патроны, которыми молодые люди будут убивать на войне своих сверстников. Но, как гласит старая поговорка, «нищим выбирать не приходится».

Спустя некоторое время вернулись дети в сопровождении Алекса. Кейт и Клайв куда-то исчезли. Алекс выглядел сегодня сногсшибательно в сером спортивном пиджаке в белую полоску и летних серых брюках. Марта с изумлением узнала, что ему отказали в приеме на военную службу из-за астмы, которой он переболел в детстве. Молодой человек спросил у нее, можно ли дать детям денег на мороженое. Лили и Джорджи выразительно хмурились, словно намекая, что она должна отказаться.

Но Марта ни за что на свете не посмела бы отказать ему. Он дал каждому из малышей по трехпенсовой монетке и, после того как они радостно умчались, плюхнулся рядом с нею на скамью, заявив, что безумно устал. После небольшой паузы Алекс спросил у нее, дружат ли Кейт с Клайвом.

— Не в том смысле, какой вы имеете в виду, — ответила Марта. — Он не ухаживает за ней.

— Их нет уже очень давно, — с отчаянной тоской в голосе заметил он и поелозил ногами по траве. — Она очень красивая. Я говорю о Кейт.

— Она замечательная девушка, — согласилась Марта.

— Я бы и сам не отказался поболтать с нею до того, как она уедет.

— Уверена, у вас для этого еще будет масса времени, — попыталась успокоить его Марта, думая о том, как это, должно быть, здорово, когда двое таких симпатичных молодых людей, как Алекс и Клайв, ухаживают за тобой! Кстати, в свое время на Марту тоже заглядывались мужчины, но единственный человек, которого она по-настоящему любила, сидел сейчас рядом с нею, и это тоже было здорово.

Вернулся мистер Келлауэй, который провел весь день в обществе своего старого друга. У Марты едва не разорвалось сердце, когда пришла пора прощаться с Карло и детьми и, разумеется, с лучшей подругой Кейт. Марта махала вслед удаляющемуся автомобилю до тех пор, пока у нее не заболела рука, а Лили и Джорджи махали ей в ответ, глядя в заднее стекло машины.

Кейт высадила Карло и детей в Кингз-корт, думая о том, какое все-таки это неприятное место. Марта заслуживала большего. Трезвый, Карло производил приятное впечатление, а вымывшись и побрившись, оказался весьма привлекательным мужчиной. Судя по довольно-таки нечеткой свадебной фотографии, помещенной вчера в «Ланкашир пост», они с Мартой были красивой парой.

Что касается Алекса, то он был потрясающе красив. Однако же Кейт он нравился гораздо меньше серьезного и умного Клайва, который мог быть чертовски обаятельным, когда хотел. Во время прогулки по парку в Бирмингеме Клайв спросил у нее, может ли он пригласить ее на ужин, когда путешествие Марты завершится и он вернется в Ливерпуль. Естественно, Кейт ответила согласием. Но потом, позже, Алекс тоже пригласил ее на ужин. Хотя Кейт и не собиралась этого делать, но она приняла и его предложение и теперь чувствовала себя настоящей сиреной.

В гостинице в Бирмингеме Клайв и Алекс поселились в одном номере. Оба сидели на своих кроватях, обсуждая планы на следующую неделю. Завтра, в понедельник, в их газетах появится не только фотография Марты на ступеньках ратуши в Вулвергемптоне, но и совместная статья о злоключениях, которые ей довелось пережить в полиции. Утром у них будет достаточно времени, чтобы купить свежие номера обеих газет перед тем, как отправиться в Уорик.

— Нам, пожалуй, следовало показать Марте эту статью, — сказал Клайв и поморщился. — Она получилась очень личной. Мы должны были поинтересоваться мнением Марты, прежде чем передавать материал в печать. Но все дело в том, что она могла бы запретить публикацию. Что бы мы делали тогда?

— Я тоже думал об этом. — Алекс наморщил нос, показывая, что пребывает в затруднении. — Мы манипулируем ею, а это нечестно.

— Марта знает обо всем. Она сама сказала об этом несколько дней назад, когда мы остановились в одной из гостиниц. Как называлось то место? Не помните? По большей части, я не ориентируюсь в здешних краях.

— Это было вскоре после того, как мы уехали из Коулторпа, — немного подумав, сказал Алекс, — но до того, как Марта расстроилась, что ест нормальную пищу. Она еще рассердилась на меня, когда я назвал ее старушкой. В ту ночь она просто вышла из себя, ведь мы обманом заставили ее подойти к ратуше и собравшиеся подумали, будто она пришла туда пешком.

— Правильно, — кивнул Клайв. — Помнится, это была ваша идея, а не моя, — сухо добавил он.

— Именно так, — согласился Алекс. — Но вскоре после этого она попала в лапы к негодяям-полицейским. И с тех пор сама не своя.

Молодые люди помолчали.

— Мы с вами тоже не ангелы, — заключил Алекс. — Быть может, это оттого, что мы репортеры и главное для нас — материал для статьи.