За всеми этими хлопотами, собственной семьей Аршан айн Гратц так и не обзавелся. Невысокий, толстенький, лысоватый, с широкой жесткой бородой, которая по утрам напоминала ему накладные бороды кочующих комедиантов, Аршан не сомневался, что ежели какая девица и захочет выйти за него замуж, так только польстившись на возможность влиться в ряды спесивого староимперского дворянства и с выгодой пристроить своих многочисленных родственников. К каждой новой девушке, появлявшейся на его горизонте, он относился с профессиональной подозрительностью, еще больше укреплявшейся, когда очередная несостоявшаяся госпожа айн Гратц отправлялась восвояси, так ничего и не добившись. «Истинная любовь, — нередко говаривал он, — не боится преград и не исчезает при первых заморозках»…

— Девочка моя! — Отстранив племянницу, Аршан бегло оглядел ее с ног до головы и, надо сказать, увиденное его не порадовало.

Заставить Селину сшить новое платье не смогла бы и сама преблагая Ашшарат, спустись она на землю. Когда очередной наряд оказывался безнадежно прожжен кислотой, девушка открывала доставшийся ей от прабабки сундук и находила там что-нибудь, отдаленно подходившее ей по росту и размеру. Вот и сегодня на ней красовалось бархатное фиолетовое одеяние, безнадежно вышедшее из моды еще при последнем императоре. Или даже предпоследнем.

— Как же здорово, что ты выбрался! Давно у нас?

— Считай, только приехал. Ну, пойдем, покажешь мне свою коллекцию. Наслышан, наслышан, как же…

— Маменька наябедничала? — Селина, не стесняясь, скорчила Луизе гримаску и показала ей маленький, мармеладно-розовый язычок, свидетельствующий о безупречном здоровье.

Схватив Аршана за руку, она потащила дядюшку к выходу. С трудом разминувшись с оказавшимся на пути креслом, айн Гратц попытался было сопротивляться, но быстро смирился: силушке его племянницы мог бы позавидовать испытанный боец, с отличием закончивший школу мечников в Иратаке.

На третьем этаже Селина свернула с лестницы и, едва не обратив в крошево старинную напольную вазу, стремительно втащила Аршана в свои покои.

— Идиоты! — Она подвела дядю к стеклянной витрине на гнутых бронзовых лапах. — Как взбесились! И угораздило же меня родиться женщиной!

— Неужели ни один-таки не понравился? — усмехнулся в бороду Аршан. — Луиза, помнится, рассказывала, у тебя отбоя нет от поклонников.

Несколько слов, в сердцах брошенных в ответ хрупкой девушкой, заставили Аршана мысленно признать, что она явно превзошла родного отца в искусстве нелицеприятно выражать свои мысли — а ведь, помнится, вся прислуга сбегалась послушать их с Луизой скандалы, и мужская ее часть только восхищенно прицокивала языком, когда покойный господин айн Дарран заходил на очередной круг.

— Селина! — попытался он одернуть племянницу.

— Что Селина? — рявкнула девушка и тут же смущенно потупилась. — Прости.

— Ничего-ничего, — великодушно махнул рукой Аршан, с любопытством разглядывая выложенные под стеклом вещи. — Ну-с, приступим. Вот этот берет…

— Украшал плешь благородного господина Кэрра айн Руш, — представила берет Селина. — Индюка-коротышки из Альдомира. В карманах мышь в кулак свищет, на штанах заплата в три ладони, а туда же, щеки надувать!

— Это ему ты посадила в карман белую мышку? — припомнил Аршан письма Луизы.

— Знал бы ты, как он подпрыгнул, когда она и в самом деле засвистела! — звонко расхохоталась Селина. — А вот тут, смотри, — девушка показала на испачканное в чернилах воронье перо, — все, что осталось от моего, с позволения сказать, коллеги. Шукан, подающий надежды чародей. Надежды-то он, может, и подавал, а вот руку даме… И еще, — Селина понизила голос, — у него была жуткая грязь под ногтями. Ненавижу!

— И в кого же ты его превратила? — со вздохом поинтересовался Аршан.

— Его — ни в кого! — ухмыльнулась Селина. — Наглый такой был, все в парк по вечерам звал. Ну, я и согласилась. Не зря, думаю, хвалится, что любую магию влет распознает.

— Распознал? — насторожился Аршан.

— Ну, как тебе сказать… И часа не прошло — целоваться полез. Каков, а? Обнял, облобызал. А дальше, как в сказках: смотрит, у него в объятиях ослик наш. Да ты его наверняка помнишь — на нем Пьер хворост в замок возит…

— Ну и сказки ты читаешь!

Посмотрев на довольную физиономию племянницы, Аршан вновь тяжело вздохнул. Коллекция трофеев и впрямь поражала разнообразием: пряжка с пояса бродячего охотника за драконами, золотая пуговица богатого торговца из Дебокассии, перчатки соседского сынка — редкостного лодыря и лоботряса, браслет широко известного в узких кругах тайленского шулера, оберег популярного среди местного дворянства проповедника… Да уж, Луизе не откажешь в изобретательности!

Когда очередной претендент на руку и сердце прибывал в замок (обычно, «совершенно случайно», «ехал мимо, вот и заглянул на огонек»), Луиза принималась хлопотать вокруг гостя, а Селина послушно выходила знакомиться и моментально начинала строить планы, как бы сподручнее от него избавиться. Надо отдать ей должное: больше двух дней не прогостил никто. И все покидали замок совершенно добровольно! Племянница же стоически махала гостю вслед платочком с угловой башни и возвращалась к придумыванию своих драгоценных заклятий.

Селина старалась не повторяться. Особенно Аршану запомнилась история про дебокасского купца, чей камзол печально проворчал среди обеда: «Полнеем, старина, полнеем. Скоро ведь в двери пролезать не будем». Правда, и с проповедником недурственно получилось: проснувшись по утру после неумеренных возлияний, он увидел, что покоится на гигантской, размером с двор замка, кровати, а подле нее надвратной башней возвышаются стол и кресло. Его громкий вопль долго еще гулял по узким каменным лестницам, а бедная Селина до конца дня пластом пролежала в своих покоях: иллюзия отняла у нее столько сил, что девушка и пальцем шевельнуть не могла.

— Прямо одолели, супостаты, — жалобно ныла Селина. — То никого, а два года назад — как с цепи сорвались. Не успеваю одного выставить, второй лезет! Аршан, ну что во мне такого?!

Поймав брошенный на него быстрый хитрый взгляд, Аршан заверил девушку, что она прекрасней весеннего утра и умнее всех иерархов его Ордена вместе взятых. А также обаятельна, скромна, стройна и (здесь ему пришлось слегка покривить душой), несомненно, грациозна.

Они проболтали до позднего вечера, хохоча на весь замок и пригоршнями отправляя в рот засахаренные орешки. Забравшись с ногами на старинное кресло, Селина незаметно заснула. Укрыв ее пледом, Аршан поцеловал племянницу в лоб и тихонько выскользнул из комнаты: он знал, что Луиза будет ждать его, во сколько бы он ни освободился.

Я бы, конечно, не отпустила его до самого утра, но надо же и честь знать! Тем более что я просто подпрыгивала от нетерпения: интересно, что теперь маменька ему наговорит!

Да с чего вы взяли, что подслушивать нехорошо?! Очень даже хорошо: они же не о ценах на урожай собрались посплетничать!

Щепотка голубого порошка — и огонь в камине заметался, разбрызгивая голубоватые искры. Я осторожно отодвинулась подальше.

— …Мои возможности, — донесся из камина раздраженный голос Аршана. — Я же, извини меня, не бог!

— А кто врал, что у него куча знакомых?! — Маменька, видно, тоже пребывала не в лучшем расположении духа.

— Луиза! — Аршан взял себя в руки. — В пятый раз тебе повторяю: я не смогу рекомендовать ее, до тех пор, пока синклит не убедится в ее способности полюбить. Хоть кого-нибудь! Хорошо, допустим иерарх Савернос — мой добрый друг, но никто ведь и не требует роковых страстей с попыткой наложить на себя руки! Пусть хотя бы замуж выйдет, а там я уже смогу подсуетиться и уверить остальных, что это сугубо по неземной любви!

Эх, спуститься бы сейчас, да и дать ему по голове стоящим в маминой гостиной тяжелым бронзовым подсвечником! Так вот, оказывается, откуда все эти толпы воздыхателей!

— Какая уж тут свадьба, — грустно бубнила маменька, — она же ничего, кроме своих заклятий, и видеть не хочет. Знаешь, чего мне стоило уговорить Замбуна спасти ей жизнь? Бедняга и сам-то едва умел плавать. А если ты думаешь…