— Как все мне кажется? Мне ведь не кажется, что вы уволились и вдруг решили вернуться.

— Не вдруг, — поправил Всесвятский.

Перед отъездом в командировку к нему домой зашел Греков. Извинился за поздний визит. Было уже одиннадцать, а просидели потом до двух ночи. Греков был возбужден, часто курил. Порой казалось, что его мысли заняты вовсе не тем, что составляло предмет их беседы. В ту ночь он и уговорил Всесвятского вернуться на завод. Тот взял два дня на размышление. И вот сегодня явился в кабинет к Смердову, подал заявление о восстановлении его на заводе.

— Чем это вас Греков прельстил? — Смердов отошел от окна. — Вас, отлично знающего завод.

— Именно тем, что я не знаю.

Гладкий желтоватый череп Всесвятского почудился Смердову большим, умело вылепленным снежком, непонятным образом проникшим в теплый кабинет. И если немного подождать, снежок растает.

— Наш главный инженер в последнее гремя выступает в роли, имеющей весьма отдаленное отношение к его прямым обязанностям. Не всегда он следует и здравому смыслу… — взглянув на собеседника, Смердов запнулся. — Вы что-то хотели сказать?

— Нет, ничего, — ответил Всесвятский. — А впрочем… Здравый смысл часто путают с излишней предусмотрительностью. Мол, человек здравомыслящий, то есть никому не мешает, живет тихо. Так называемое здравомыслие — это не лучший вариант существования.

— Вот как? — Смердов усмехнулся. — Не замечал я раньше у вас подобных настроений.

— А вы не задумывались, почему я ушел от вас, Рафаэль Поликарпович? Нет? Жаль. А Греков задумался, хотя мы с ним были в гораздо худших отношениях, чем с вами. Он мне сказал: возвращайтесь. Я ему поверил и принес это заявление. И вдруг вы говорите, что Греков — фантазер, что я обольщаю себя и поступил легкомысленно, порвав с институтом.

На столе поверх каких-то бумаг лежала папка. Директор приподнял ее и придвинул к Всесвятскому.

Протокол комиссии народного контроля. Ознакомьтесь.

Всесвятский посмотрел на часы. Затем достал перетянутый резинкой футляр от очков.

— Сколько времени? — спросил Смердов, усаживаясь в кресло.

— Что? Времени? — Всесвятский вновь взглянул на часы. — Семь минут пятого.

— В четверть пятого у меня совещание по этому вопросу. — Смердов ткнул указательным пальцем в папку.

— Хорошо, хорошо, — пробормотал Всесвятский, не зная, как истолковать это предупреждение. — Мне уйти?

— Зачем же? Пересядьте куда-нибудь. Здесь сядут ревизоры. — Смердов поморщился. — Слово-то какое? Ревизоры!

Всесвятский взял папку и, сутулясь, направился к старому креслу, стоявшему в углу.

— Кстати, кого бы направить в командировку в Москву? — спросил Смердов. — Я получил телеграмму от Грекова. Ему нужна помощь экономиста.

— Вы у меня спрашиваете? — Всесвятский выпрямился.

— А у кого же? Вы заведуете отделом.

— Ну, что ж… Допустим, Татьяну Алехину. Или нет. Лучше Глизарову. Она дипломированный инженер.

— Хорошо, Глизарову… Чем это вас так удивил мой вопрос?

— Я как-то не понял… Весь наш сегодняшний разговор… Решил, что вы мне дали от ворот поворот.

— Я и сам себя не понимаю, — вздохнул Смердов и прижал рукой свое плечо. Всесвятский отвернулся. Смердов достал из ящика прозрачную трубочку, выудил маленький белый диск нитроглицерина, сунул под язык и прикрыл в ожидании глаза. Сейчас лекарство сработает легким неприятным толчком в мозг. И прекратится противная ноющая боль в груди. Надолго ли?

В кабинет входили по-разному.

Начальник цеха Стародуб вступил с опаской. Поздоровался. Однако, заметив, что в кабинете только директор и Всесвятский, сделал шаг назад.

— Куда? — окликнул Стародуба директор.

— Я пока покурю. — Иван Кузьмич продолжал отступать к двери. Он избегал директора. Многолетний опыт подсказывал ему, что от начальства лучше быть подальше.

— Курите здесь.

— Ладно, потерплю. — Иван Кузьмич вздохнул и сел на стул, стоявший у стены. Он попытался привлечь внимание Всесвятского, подмигнул ему: не забыли, мол, нас! Но тот читал какие-то бумаги. Стародуб отвернулся к окну.

Аня Глизарова появилась в кабинете почти незаметно. Встретившись взглядом с директором, поздоровалась и осторожно опустилась на стул, оправляя на коленях юбку.

— Анна Борисовна, завтра оформляйте командировку в Москву, к Грекову, — сказал Смердов.

— Хорошо, Рафаэль Поликарпович. — Аня не смотрела на директора. Она могла бы и отказаться. У нее годовалый ребенок и не совсем здорова мама. Но если сейчас директор передумает, она разревется от досады.

А Смердов все вглядывался в нее, словно что-то припоминал. Наконец он вспомнил — тот пасквилянт писал, что она любовница Грекова. Выдумают же такую чепуху!

Главный технолог Земцов широко распахнул дверь, шумно поздоровался с Всесвятским. Заметив строгий взгляд директора, шагнул к самому креслу.

— Порядок, Рафаэль Поликарпович, — с грубоватой почтительностью сообщил он. — Все приспособления для контроля высотомера сдали в ОТК. И макет тоже.

— Хорошо, — одобрил Смердов. — Оперативно сработали.

— Само собой!

Не успел Земцов сесть, как в кабинет вступил начальник ОТК Борискин.

— Борискин, вы уже приняли высотомеры? — спросил директор.

— Когда? Ведь пять минут назад получили приспособления! — удивился Борискин.

— Пять минут назад? — Смердов повернулся к Земцову.

На лице главного технолога отразилось благородное негодование.

— Я же вам сказал, Рафаэль Поликарпович, что мы все сдали, — обиженно произнес Земцов.

— Сказали, да не все. Приспособления надо было сдать еще три дня назад! — Смердов прислушался к себе, кажется, совсем прекратилась боль в груди, можно глубже вздохнуть. — Распустил вас Греков!

Директор подумал, что сейчас не стоило бы упоминать Грекова в таком плане. Кое-кто наверняка воспримет это как руководство к действию. Но ничего не поделаешь, уже сказал.

А кабинет все наполнялся. Люди рассаживались поудобнее, поглядывали то на директора, то на высокого худощавого мужчину — председателя группы народного контроля. Переговаривались вполголоса. Павел Алехин снял пиджак и положил себе на колени. Парторг Старостин протиснулся между рядами стульев к столу директора.

Пора бы и начинать собрание. Смердов приподнялся и обвел присутствующих медленным взглядом серых глаз.

— А где Лепин?

— В коридоре, — ответил Старостин. — Спорит с конструктором.

— Надо позвать! — Смердов нажал кнопку.

Но Лепин опередил секретаршу. Он стремительно появился в кабинете, придвинул свободный стул, сел.

— Прошу прощения, задержался.

— Заставляете ждать, Семен Александрович, — укоряюще сказал парторг и по привычке вытащил связку каких-то ключей. — Итак, товарищи, начнем. Собрание у нас планом не предусмотренное, можно сказать, стихийное. Вроде чрезвычайной сессии. — Старостин улыбнулся, но, не встретив поддержки, нахмурился. — Всем известно, что на заводе работала комиссия городского комитета народного контроля. Работу она закончила. Теперь товарищи из комиссии изъявили желание выступить перед руководителями отделов и представителями общественности. Прошу вас, Игнат Куприянович. — Старостин кивнул худощавому мужчине.

— Позвольте! — выкрикнул Лепин и, не дожидаясь разрешения, встал. — Считаю своим долгом заявить, что обсуждения подобного рода нельзя проводить без технического руководителя завода.

Председатель группы народного контроля застыл в неловкой позе, упершись руками о стол.

— А вы-то кто? — раздался хрипловатый голос Земцова. — Вы замещаете Грекова, значит, все в порядке.

— Я лишь исполняю обязанности. — Лепин отыскал глазами Земцева. — В интересах дела, милейший Тихон Алексеевич.

В зале беспокойно зашевелились. Всем было известно, что главного инженера обычно замещает главный технолог. Это диктуется профессиональной спецификой. И то, что Греков оставил вместо себя Лепина, а не Земцова, вызывало далеко идущие обобщения и пересуды.